– Не сейчас. Спрашиваю пока я, не забывай. Теперь вернемся к событиям несколько более ранним. К тому случаю, который отправил меня в «Гринвуд». А может, даже к предшествующим ему временам. Что случилось и как ты об этом узнала? Какие возникли обстоятельства? Какую роль во всем этом сыграла ты?

– Да, – процедила Флора. – Я знала, что рано или поздно ты меня спросишь об этом. А случилось то, что Эрик связался со мной на следующий день после аварии – из Амбера, по Козырю.

Флора пристально смотрела на меня – явно пыталась понять, как я реагирую на ее рассказ. Я был само бесстрастие.

– Он сказал, что прошлым вечером ты попал в автокатастрофу и тебя отвезли в больницу. Велел переправить тебя в частную клинику, где бы я могла лучше следить за твоим лечением.

– Иначе говоря, он хотел, чтобы я оставался «овощем».

– Он хотел, чтобы тебя накачивали седативными препаратами.

– А Эрик признался, что причастен к автокатастрофе, или нет?

– Ну он не сказал, что это он послал кого-то прострелить тебе шину. Но знал, что именно так и случилось – а как еще он мог узнать? Когда потом я услышала, что он метит на трон, я предположила, что Эрик наконец решил, что лучше устранить тебя окончательно. А коль скоро попытка не удалась, логично было выбрать второй по эффективности вариант: присмотреть, чтобы ты не путался под ногами как минимум до коронации.

– Я не знал, что мне прострелили шину, – проговорил я.

Флора изменилась в лице. Явно пришла в себя.

– Ты сказал мне, что знаешь, что это не было аварией. Что кто-то пытался убить тебя. Я решила, что ты знаешь подробности.

Я снова ступил на скользкую стезю – впервые за долгое время. Амнезия моя по большей части прошла, но вот оставшееся, наверное, так и останется. В моих воспоминаниях о нескольких днях перед аварией хватало пробелов. Образ восстановил мне утраченную память обо всем, что было до того, но полученная травма, видимо, уничтожила воспоминания о событиях, напрямую ей предшествовавших. Случай нередкий. Скорее всего, тут органическое поражение мозга, а не функциональный разлад. Я и так был рад, что вспомнил все остальное, а эти мелочи не казались существенными. Что до самой аварии и моих ощущений, что это была не просто авария, – мне вспоминались выстрелы. Кажется, два. Возможно, я даже засек силуэт человека с винтовкой, но мельком и слишком поздно. А может, это просто мои фантазии. Но скорее все-таки нет. Ведь что-то подобное у меня в мыслях бродило, когда я направлялся в Вестчестер. Но даже теперь, когда власть в Амбере в моих руках, я до смерти не хотел кому-либо признаться в этом маленьком провале в памяти. В прошлом я успешно сыграл с Флорой куда худшими картами, а сейчас шансы на хороший расклад куда выше.

– Не в том я был положении, чтобы выбираться и проверять, куда попали, – пояснил я. – Услышал выстрелы. Потерял управление. Я предполагал, что это шина, однако наверняка не знал. Собственно, я задаю тебе этот вопрос исключительно из любопытства: откуда ты знаешь, что это была шина?

– Я ведь уже сказала – Эрик рассказал.

– Меня беспокоит то, как ты это сказала. Как будто ты уже знала все подробности до того, как он с тобой связался.

– В таком случае извини за синтаксис, – покачала головой Флора. – Иногда бывает такое, когда смотришь на вещи постфактум. Предположение твое я категорически отрицаю. Я тут ни при чем и никакой предварительной информации о том, что произошло, не имела.

– Ну поскольку Эрика с нами уже нет, чтобы подтвердить или опровергнуть что-либо, на этом и остановимся, – сказал я. – Пока.

А сказал я это для того, чтобы она еще тщательнее подыскивала аргументы в свою защиту, чтобы увести ее внимание в сторону и ничем – ни фразой, ни словом – не дать ей поймать меня на небольшом изъяне, который все еще сохранился в моей памяти.

– А позднее ты ничего не узнала относительно личности того типа с ружьем?

– Нет, – ответила Флора. – Скорее всего, наемный бандит. Не знаю.

– А не знаешь ли, как долго я валялся без сознания, пока кто-то не подобрал меня и не доставил в больницу?

Флора покачала головой.

Что-то ускользало от меня, и я никак не мог найти зацепку.

– А Эрик сказал, когда в точности меня положили в больницу?

– Нет.

– А когда я уже гостил у тебя, почему ты пыталась дойти до Амбера пешком, а не воспользовалась Козырем Эрика?

– Я никак не могла его дозваться.

– Ну вызвала бы кого-нибудь другого, чтобы тебя провели. Флора, – произнес я строго, – мне кажется, ты лжешь.

Небольшой тест, оценить ее реакцию. А почему бы и нет?

– О чем мне лгать? – переспросила Флора. – Я никого не смогла вызвать. Все были чем-то заняты. Что ты имеешь в виду?

Я воздел руку, направив на нее указующий перст. За спиной у меня, прямо за окном, полыхнула молния. По телу пробежали мурашки. Раскат грома тоже прозвучал весьма эффектно.

– Умолчание – твой грех, – попробовал я.

Флора закрыла лицо руками и заплакала.

– Не понимаю, о чем ты! – всхлипнула она. – Я тебе на все вопросы ответила! Чего тебе еще надо? Я не знаю, куда ты ехал, кто стрелял и когда это точно случилось. Я тебе все-все сказала, будь оно все проклято!

Либо она действительно не врала, либо так ее не проймешь, решил я. В любом случае дальше я только время потеряю, тут от нее больше ничего не добиться. Лучше сменить тему и уйти от аварии, а то Флора решит, что она для меня чрезвычайно важна. Если я тут что и упустил, выяснить это мне нужно самому.

– Пойдем со мной, – велел я.

– Куда?

– Мне нужно, чтобы ты кое-что опознала. Зачем – объясню после того, как увидишь.

Флора встала и последовала за мной по коридору. Я хотел сначала показать ей труп, а уже потом рассказать, что случилось с Каином.

Труп на Флору особого впечатления не произвел.

– Да, – кивнула она и добавила: – Даже если бы я не узнала эту тварь, я бы охотно подтвердила, что узнала, – ради тебя.

Я пробурчал что-то нечленораздельное. Семейная верность порой трогает меня до глубины души. Не могу сказать, поверила ли мне Флора насчет Каина. Впрочем, мы с ней одного поля ягоды. Не важно. Я ни словом не упомянул о Бранде, у нее же вряд ли имелась новая информация на сей счет. Единственный ее комментарий, когда я сказал все, что хотел сказать, был:

– Тебе идет Самоцвет. А как насчет головного украшения?

– Об этом пока рано говорить, – ответил я.

– Если тебе потребуется моя скромная помощь…

– Знаю, – кивнул я. – Знаю.

Моя гробница – тихое местечко. Она стоит в гордом одиночестве на скальном склоне на тыльной стороне гребня Колвира, защищенная с трех сторон от буйства стихий, окруженная насыпной почвой, на которой укоренились пара-тройка суковатых деревьев, кустарник, трава и длинные плети горного плюща. Склеп – продолговатое приземистое строение, перед входом две каменные скамьи, и все это поросло плющом, милосердно скрывающим убийственную надпись, высеченную над входом пониже моего имени. Понятное дело, место не самое посещаемое.

Туда-то и отправились ближе к ночи мы с Ганелоном, прихватив порядочный запас вина, хлеба и холодного мяса.

– А ты не шутил! – воскликнул Ганелон, после того как спешился, подошел к склепу, раздвинул плети плюща над входом и прочел надпись.

– Конечно нет, – ответил я, принимая поводья обоих наших коней. – Моя могилка, можешь не сомневаться.

Привязав рядом со своей чалой лошадь Ганелона, я снял с седла сумки с провизией и перенес на ближайшую скамью. Ганелон присоединился ко мне, как только я откупорил первую бутылку и наполнил кружки темным густым вином.

– Все равно непонятно как-то, – покачал головой Ганелон, взяв у меня кружку.

– Что тут понимать? Я умер и похоронен здесь. Это мой кенотаф – гробница, которую ставят, когда не могут разыскать тело покойного. Я, честно говоря, и сам о ней узнал не так давно. Склеп поставили несколько столетий назад, когда в Амбере решили, что я уже не вернусь.

– Странновато, – пробурчал Ганелон. – И что же там внутри?

– Ничего. Хотя предусмотрительно устроена ниша, а в нише гроб – на случай, если мои останки все же найдутся. Не придерешься.

Ганелон сделал себе сандвич.

– А чья была идея? – поинтересовался он.

– Рэндом думает, что Бранда или Эрика. Точно никто не помнит. Но, похоже, в ту пору все эту идею одобрили.

– И что теперь с этой штукой будет?

Я пожал плечами:

– Подозреваю, кое-кто жалеет, что такой прекрасный склеп пустует, и мечтает, чтобы я все же лег туда. Ну а пока просто симпатичное местечко, чтобы посидеть тут и всласть наклюкаться. Я пока еще не засвидетельствовал почтения своей могилке должным образом.

Я сделал себе пару сандвичей и с аппетитом оприходовал оба. У меня была первая настоящая передышка с самого моего возвращения – а может, и последняя, по крайней мере на ближайшее время. За последнюю неделю мне никак не удавалось нормально переговорить с Ганелоном, а он был одним из тех немногих, кому я доверял. Я хотел рассказать ему все. Я должен был. Мне нужно было обсудить дела с кем-то, кто не увяз в них по горло, как все мы.

Так я и сделал.

За время моего рассказа луна совершила долгое путешествие по небесам, а у стены склепа выросла горка битого стекла.

– И как отреагировали остальные? – спросил Ганелон.

– Предсказуемо, – ответил я. – Джулиан все одно ни одному моему слову не поверит, хотя и сказал, что поверил. Он знает, как я к нему отношусь, и не та у него позиция, чтобы бросать мне вызов. Бенедикт, думаю, мне тоже не верит, но его понять куда труднее. Он тянет время, и я надеюсь, на это время он придерживается презумпции невиновности. Что касается Жерара, для него это стало последней соломинкой, и у него исчезли последние крохи доверия ко мне. Тем не менее завтра рано утром он возвращается в Амбер, и мы вместе отправимся в рощу и вернем тело Каина. Не хочу устраивать из этой поездки сафари, но мне требуется свидетель из членов семейства. Дейдра, та даже обрадовалась. Ни единому слову не поверила, не сомневаюсь. Но это ладно. Она всегда была на моей стороне, а Каина никогда не жаловала. Я бы даже так сказал: она рада, что я укрепляю свои позиции. Не могу судить наверняка, поверила ли мне Ллевелла. Ей, похоже, вообще нет дела, кто из нас как с кем поступает. Фиону все это вроде бы просто позабавило. Впрочем, она всегда ко всему относится отвлеченно и свысока. Никогда не поймешь, что на самом деле у нее на уме.

– А про Бранда ты тоже всем рассказал?

– Нет. Я рассказал им про Каина и попросил всех быть в Амбере завтра вечером. Тогда-то и озвучу вопрос Бранда. Есть одна мысль, хочу ее проверить.

– Ты со всеми переговаривался по Козырю?

– Конечно.

– Знаешь, я давно собирался тебя спросить… Там, в той Тени, куда мы мотались за оружием, есть такие телефоны…

– Ну и?..

– Пока мы там болтались, я кое-что узнал насчет «жучков» и прослушки. Как ты думаешь, может такое быть, чтобы кто-то подслушал ваши Козыри?

Я громко расхохотался, но сообразил, что в таком предположении что-то есть.

– Честно говоря, не знаю, – ответил я наконец. – Созданное Дворкином во многом остается загадкой. Мне такая мысль в голову не приходила, и сам я никогда такое не пробовал. Но идея интересная…

– А сколько всего существует колод, ты знаешь?

– Ну… у каждого из членов семейства – по одной или две, и около дюжины запасных лежит в библиотеке. Не знаю, есть ли другие.

– Я вот думаю, если просто подслушивать, можно много чего узнать.

– Это да. Отцова колода, колода Бранда да та, что у меня была когда-то… а еще та, что Рэндом посеял… Проклятье! И в самом деле немало комплектов болтаются где-то бесхозными. Что с этим делать, ума не приложу. Пожалуй, стоит объявить инвентаризацию и провести серию экспериментов. Спасибо, что надоумил.

Ганелон кивнул. Некоторое время мы молча потягивали вино.

Потом он спросил:

– Ну, Корвин, что делать собираешься?

– Ты насчет чего?