– Многие слишком ослаблены, не хватает стима. Ракель подлатала всех, кого смогла, но раны плохо регенерируют. Похоже, литиане начали обрабатывать пули той дрянью, что нашли вы с Хавьером.

Я покачала головой. Плохо. Пока полицейские гоняли нас по всему Абисс-сити, разработчики неизвестного вещества, убивающего шейдеров, не сидели сложа руки.

– Как Ракель?

– Цела. – Оторвав зубами край пакета, Хорхе в три глотка высосал паек. – Истощена, как и остальные, но в перестрелке не пострадала. Рамон вывел нас из-под обстрела, можно сказать, с минимальными потерями.

– Уверена, Анхель будет раз это услышать.

– Анхель, конечно. – Инженер закатил глаза, но чувствовалось, что он рад был услышать знакомое имя. – Живучий шиссов сын. Так и знал, что его никакая литианская облава не возьмет.

Ракель и остальные расположились неподалеку на пересечении двух мусорных тоннелей. Шон, обогнавший разведывательную группу, уже успел предупредить о моем появлении, и в отряде ждали меня и заветных пайков с большим нетерпением.

Я оглядела помятых и потрепанных шейдеров «Механического солнца». Большинство из них оказались мне незнакомы, но видеть Хорхе, Шона, Ракель и даже неизвестно как пережившего тяготы многодневного бегства Химика было по-настоящему радостно. Как будто все они были моей семьей, потерянной и вновь обретенной.

Бывшая хозяйка «Логова» первой выступила из темноты. Мы обнялись долго и крепко, словно добрые подруги. Будто и не было отчуждения и давней ссоры. Честно сказать, я уже и не помнила, что послужило ее причиной. Главное, что Ракель была жива, а остальное не имело значения.

– Ты вовремя, – улыбнулась она, тряхнув густой косой, перекинутой через плечо. – Раненые в боковом коридоре. Если сможешь поднять хотя бы двоих, это значительно облегчит передвижение. Как я поняла, пройти предстоит немало.

Я кивнула.

– Попробую.

– Больше всего проблем с Рамоном. Его ранило во время облавы из литианской плазменной винтовки. Я подлатала, как могла, однако без регенерации толку от этого мало. Он пока держится, но… Если нужны лекарства, все, что осталось, рядом с носилками.

Я бегло просмотрела содержимое армейской аптечки. Стима, конечно, не было ни капли, зато нашелся целый шприц транквилизатора и два пакета обезболивающих капсул. Не так уж и плохо…

– Сола…

Голос дяди, раздавшийся с ближайших носилок, заставил меня вздрогнуть. Я бросилась к раненому шейдеру, на ходу вытаскивая из аптечки анализатор.

Показания были… странные. Хотя с учетом последних достижений литианской химической промышленности я взяла за правило ничему не удивляться. Но все же…

Выстрелы плазмой серьезно задели бедро и плечо Рамона, а на боку обнаружился синеватый след энергетического разряда, но в целом ничего по-настоящему серьезного. Жизненно важные органы не были задеты. Однако даже после двух питательных пайков регенерация просто… отказывалась запускаться. Я тщательно осмотрела края ран и даже срезала немного ткани на анализ, но ничего похожего на вещество, которым пытали Михелей и едва не убили Хавьера, не обнаружилось.

Я ободряюще улыбнулась Рамону. Что ж, если шейд не хочет регенерировать, будем лечить стандартными методами. Главное – добраться до убежища, а там разберемся.

– Сола… – Умирающим шейдер не выглядел, зато говорил так, будто вот-вот собирался отправиться на тот свет. – Хавьер… нужно связаться с ним… скорее. Вызови его.

– Вы непременно встретитесь, дядя. – Я обработала раны Рамона обезболивающей пастой, сделанной из растворенных капсул. – Просто потребуется больше времени.

– Нет, нет!.. – Шейдер попытался встать, но я не позволила, волевым движением уложив его обратно на носилки. – Сейчас. Сейчас, Солана, это очень важно.

– Важно, чтобы ты как можно скорее поправился, – отрезала я, встряхивая шприц с транквилизатором.

С такой раной идти самостоятельно Рамон все равно не сможет, а лучший пациент – тихий пациент. Особенно тогда, когда нужно двигаться максимально скрытно.

Моих манипуляций дядя не видел. А когда увидел, было уже поздно.

– Солана!.. – Шейдер дернулся, выхватывая из моей руки шприц. По предплечью пробежала темная волна чешуи – наконец-то! – но справиться с мощным лекарством ослабленный организм был не в силах. – Зачем? Я должен…

– Отдыхай, – приказала я, глядя, как Рамон обмякает на носилках. – Ты сделал достаточно. Дальше мы сами.

Глава 3

Два шейдера, которых Ракель отрядила для переноски бессознательного Рамона, смерили меня тяжелыми взглядами – очевидно, расчет был на то, что внезапно появившийся из ниоткуда чудо-медик поставит отряд на ноги, а не погрузит половину раненых в медикаментозный сон, осложнив жизнь остальным, – но возражать не стали, молчаливо подхватив носилки. Вышло не очень слаженно. Брезент, намотанный на срезанные куски трубы, опасно натянулся, едва не вытряхнув пациента на замешкавшегося носильщика. Правая рука дяди, свесившись через край, разжалась, выпуская небольшой коммуникатор, который шейдер все это время крепко сжимал в кулаке.

– Осторожнее! – Я зло сверкнула глазами, опасаясь, что раны, едва затянувшиеся чешуей, могут открыться от неловкого движения. – Не мешок несете.

Ответа не последовало.

Наклонившись, я подняла коммуникатор, выпавший из безвольной руки. Он отчего-то показался мне странно знакомым, но было не похоже, что устройство принадлежало дяде. Цвет был нейтрально-темным, однако ремешок явно был коротковат для широкого запястья манна.

Потрескавшийся экран не раскрывался голографическим монитором и не отвечал на прикосновения, лишь мигал сбоку тусклым индикатором заряда. Здесь, в коллекторах, с их толстыми стенами и техническими системами жизнеобеспечения мегаполиса, искажавшими сигнал, любые средства связи становились бесполезны. Но на сердце все равно потеплело от мысли, что, даже раненый, дядя до последнего старался держать руку на пульсе. Я задумчиво повертела коммуникатор в руках и, не придумав ничего лучше, сунула в карман, чтобы вернуть при случае.

Носилки с Рамоном скрылись за поворотом, где Хорхе и Шон под руководством Ракель готовили группу для марш-броска до новой точки сбора. За ними унесли еще одного раненого, а двое, которым я таки смогла ненадолго облегчить боль и запустить регенерацию, ушли самостоятельно.

На мое попечение остался контуженный подросток-полукровка, устало привалившийся к грязной стене коллектора. Энергетический выстрел, по касательной задевший голову, ослепил и оглушил шейдера на один глаз и ухо – хотелось надеяться, что временно. Большего я сказать не могла. Нужен был сканер, медикаменты и квалифицированная помощь – или, на худой конец, несколько дней полного покоя и наблюдения, – чтобы определить степень поражения головного мозга. Но…

Я вздохнула. Все, как всегда, упиралось в эти шиссовы «но» – в отсутствие специалистов, ресурсов, времени. С тех пор, как литиане выбили «Механическое солнце» из логова и семнадцатого, жизнь свелась к бесконечному бегству и выживанию вопреки логике и здравому смыслу. Рука литианского правосудия, затянутая в непробиваемую броню, сжималась вокруг наших шей все крепче. Не сосчитать, сколько раз мне казалось, что нас вот-вот настигнут, загонят в ловушку и захлопнут капкан, раз и навсегда избавляясь ото всех, кто пытался оказать сопротивление.

Но литиане не учли одного. Шейдеры – живучие твари. Нас не раздавить ударом бронированного кулака, не вытравить, не уничтожить. И даже навязанный пропагандой блокиратор, подавляющий вторые сущности, способен лишь сдерживать нас – до поры.

Пока мы не будем готовы дать отпор.

Пока мы не встанем плечом к плечу, сытые по горло литианской диктатурой.

Шейд внутри откликнулся на мои мысли волной глухой злости. По плечу пробежала волна чешуи, затягивая обнаженную руку в прочный корсет живой брони. Я протянула серебристую ладонь шейдеру, с трудом сфокусировавшему на мне мутный взгляд.

– Давай, приятель. Еще одно усилие.

– Гаррет, – слабо улыбнулся он. – Гаррет Васкес. Вы с Хавьером вытащили из участка моего отца.

Отца… Огонек благодарности, промелькнувший в темных глазах полукровки, ранил в самое сердце. Гаррет не знал… пока не знал, что группа заключенных под предводительством Васкеса была ликвидирована литианами через три для после побега. И я не хотела раньше времени лишать его надежды – только не сейчас, когда так важно было удержать манна в мире живых.

– Гаррет, – растянув губы в профессиональной улыбке Саула, терпеливо повторила я, помогая шейдеру подняться на ноги, перекинула через плечо вялую руку, практически взвалив на себя худого молодого манна, и, стиснув зубы, зашагала вперед. – Все будет хорошо, Гаррет. Потерпи. Осталось немного.

Следующие несколько часов слились в бесконечный темный тоннель вне времени и пространства. Под ногами хлюпала мерзкая липкая жижа, с потолка свисали клочья фосфоресцирующей слизи, из каждого угла угольками светились голодные глаза мелких подземных хищников. Твари покрупнее, разодранные когтями шейдеров, идущих впереди отряда, украшали своими тушами однообразный пейзаж коллектора. Время от времени по колонне бегущих передавали друг другу короткие сводки разведчиков: «шисс на нижнем уровне», «литианский дрон-разведчик движется по параллельной шахте», «промышленный сброс мусора, пятьдесят метров впереди». Все чаще и чаще попадались заваренные снаружи люки утилизаторов, и в напряженных голосах слышалась тревога.

Но отвлекаться на это не было сил.

Изредка сверяясь с голографической картой, я упрямо вела группу вперед, вслушивалась в ритм шагов и тихие стоны Гаррета, повисшего на моем плече. Постоянная тряска плохо сказывались на контуженном шейдере. Манн держался молодцом, но по рваному дыханию, дрожи в мышцах и поджатым побелевшим губам я чувствовала, что его головная боль с каждым шагом усиливалась. Несколько раз Гаррет терял сознание, и приходилось вытаскивать его на ближайшее сухое место и аккуратно хлопать по щекам, приводя в чувство. Мысли о том, что манн может не очнуться после очередного обморока, я старательно гнала прочь.

Наконец мучения закончились. Шон, вернувшийся из очередной вылазки, передал, что путь свободен. В нескольких десятках метров отыскался открытый люк, выходящий на территорию склада, где должны были ждать Кессели и Никс. Еще немного…

Наверху послышались шорох и треск, смутно напоминавший выстрелы. Все мгновенно притихли. Шон, Хорхе, Ракель и я вскинули винтовки.

Люк заскрипел, открываясь.

– Свои! – донесся из зева утилизатора голос Никс.

Но мне уже не нужны были слова. Только один шейдер на всем Абиссе вызывал в моем теле такой яркий гормональный шторм.

Кессель!

От острого голода второй сущности закружилась голова. Каждая клеточка во мне зазвенела от напряжения, от неудержимого, нестерпимого желания броситься вперед, сокращая расстояние между нами в ноль. Дотронуться. Вжаться в его мускулистое тело, кожа к коже, шейд к шейду. Сплестись и не отрываться, пока не угаснет этот невыносимый голод.

Пока мой шейд, мой организм, мы не насытимся им.

Моим Кесселем.

Хлопок пониже спины застал меня врасплох, вырывая из дурманящих объятий Кесселя в серую реальность.

– Не то чтобы я вот прямо получаю удовольствие от того, что прерываю вас, – подмигнула мне Никс, протискиваясь к Хавьеру, – но литиане висят у нас на хвосте. Нужно торопиться.

Я поспешно разжала руки, отпуская Кесселя. Мгновение Хавьер вслушивался в тишину шахты утилизатора. А потом коротко приказал:

– Двигаемся дальше. Пересечем границу районов и уйдем в пятнадцатый. Он вне зоны оцепления.

– Пятнадцатый? – ошарашенно переспросил Хорхе. – Но там же…

– «Хирурги». Которые, если кто забыл, ненавидят всех.

– Литиан они ненавидят больше.

– Это Рохас-то?