– Да, – проговорил доктор Фелл. – Кто-то ударил его сзади как раз в тот момент, когда он поднялся на лестничную площадку. Что же касается этого предмета… – Он посмотрел туда, куда указывал вытянутый палец девушки. – Да. Я буду очень удивлен, если окажется, что это не минутная стрелка часов. Больших часов, предназначенных для установки снаружи дома, очень солидных, с открытой стальной рамой – скажем, таких, какие Карвер изготовлял для сэра такого-то.

Глава третья
Разбитое окно

– Видите ли, – продолжал доктор Фелл несколько извиняющимся тоном, – я с самого начала опасался, что все обернется гораздо страшнее, чем казалось на первый взгляд. И хотя я терпеть не могу официальную волокиту, боюсь, до прибытия Хэдли мне придется взять ведение расследования в свои руки.

Стенли, тупо возивший рукавом по глазам в состоянии какого-то трясущегося оцепенения, круто повернулся. Маска безразличия опять треснула двумя глубокими линиями по бокам оттянутого книзу рта.

– Вы? – рявкнул он, выпрямляясь. – Ах, вы собираетесь взять расследование в свои руки, вон как! А что, черт побери, можете вы понимать в этом, друг мой?

– Точно! – вдохновенно пробормотал доктор Фелл. – Наконец-то вспомнил! Все дело было в необычном тоне вашего голоса. А я как раз думал о вас, мистер Стенли. Кхэмпф, да. Кстати, мистер Боскомб, у вас здесь есть телефон? Прекрасно! Пирс, будьте любезны, войдите и позвоните в двадцать седьмое отделение. Я понимаю, что вы в первую очередь обязаны представить отчет в ваш районный участок, но, пожалуйста, потрудитесь сначала связаться с Ярдом. Ваше донесение попадет к главному инспектору Хэдли. Я знаю, что он еще на месте: сегодня он собирался работать допоздна. Он приедет и привезет полицейского хирурга, хотя бы для того, чтобы поспорить со мной. Не обращайте внимания, если он разразится проклятиями в ваш адрес. Кхэ-мпф. Погодите-ка! Спросите у Хэдли, кого он назначил на дело об ограблении универсального магазина «Геймбридж», и скажите, пусть этот человек, кто бы он ни был, прибудет сюда. Полагаю, он найдет здесь нечто интересное для себя… Мисс Карвер?

Она спустилась на несколько ступеней и теперь стояла в тени, протирая лицо носовым платком. Когда она затолкала платок в карман и поднялась к ним наверх, Мельсон отметил, что следы свежего макияжа исчезли. Это придало ей еще большую бледность. Голубые глаза стали почти черными, когда она взглянула на Боскомба, но она была абсолютно спокойна.

– Я вас не покинула, – отозвалась она. – Как вы думаете, мне, наверное, лучше разбудить тетушку и Йоганнуса? – Она крепко вцепилась в балясину перил и добавила: – Не знаю, как вы догадались, но это в самом деле стрелка от часов. Послушайте, а нельзя на него что-нибудь набросить? Это еще хуже, чем смотреть на его лицо. – По ее телу пробежала нервная дрожь.

Боскомб с готовностью ухватился за это предложение. Он выскочил за дверь и вернулся с пыльной диванной накидкой. В ответ на его немой вопрос доктор Фелл кивнул, и Боскомб накрыл ею тело.

– Что все это значит? – неожиданно воскликнула девушка. – Кто-нибудь может мне это объяснить? Не может, не так ли? Я полагаю, этот бедняга был вором.

– Вы знаете, что он им не был, – мягко проговорил доктор Фелл. Тяжело опершись на две своих трости, он, прищурившись, оглядел площадку. Он посмотрел на бледное лицо Боскомба, потом перевел взгляд на присмиревшего Стенли. Но не задал им никаких вопросов. – Я мог бы попытаться угадать, что делал здесь этот человек. И мне остается лишь надеяться, что я ошибаюсь.

– Кто-то, – пробормотал Стенли, обращаясь хриплым монотонным голосом к углу двери, – прокрался за ним в дом снаружи, поднялся по лестнице и…

– Необязательно снаружи. Простите, мисс Карвер, можно зажечь здесь свет?

Это сделал Боскомб. Он подошел к стене и нажал выключатель рядом с двойной дверью. Люстра на потолке осветила просторный холл второго этажа, он имел шестьдесят футов в длину и двадцать в ширину. Пол сплошь покрывал ковер в цветочках того же красноватого оттенка, что и на лестнице. Лестница шириной около восьми футов шла вдоль правой стены, если стоять лицом к фасаду. В передней стене, выходящей на улицу, имелись два высоких окна с узорчатыми коричневыми, плотно задернутыми занавесями. По правую руку между этими окнами и лестницей располагались две двери, еще одна дверь, запертая, выходила на лестничную площадку почти в самом углу у задней стены, в этой стене помещалась двойная дверь, ведущая в комнаты Боскомба. Еще три двери, тоже запертые, шли вдоль левой стены. Все двери были выкрашены в белый цвет, как и панельная обшивка стен, потолок был побелен известкой светло-коричневого колера. Единственным украшением холла являлись часы в высоком деревянном корпусе и с одной только стрелкой на циферблате (довольно скучный, на взгляд Мельсона, предмет), стоявшие в простенке между окнами. Доктор Фелл, прищурившись, окинул холл равнодушным взглядом, тихонько посапывая себе под нос.

– Кхе, – сказал он. – Ну да, конечно. Большой дом. Восхитительный. Сколько человек здесь живет, мисс Карвер?

Она опасливо прошла по ковру и схватила потерянную туфельку, прежде чем это успел сделать Боскомб.

– Ну-у… дом, разумеется, принадлежит Йоганнусу. Значит, он сам, потом тетушка, миссис Стеффинз, – хотя вообще она мне не тетя. Потом мистер Боскомб, мистер Полл и миссис Горсон, которая занимается хозяйством и прибирается в доме. Мистер Полл сейчас в отъезде. – Ее короткая верхняя губа чуть-чуть приподнялась, придав лицу хищное выражение. – Ну и потом, конечно, наш адвокат…

– Кто он?

– Это не он, а она, – ответила Элеонора и с безразличным видом посмотрела вниз. – «Наш адвокат», как вы понимаете, не означает, что она представляет наши интересы, но мы все очень ею гордимся.

– Поразительного ума женщина, – заявил Боскомб с важным видом, но несколько неуверенно.

– Да. Л. М. Хандрет. Я так думаю, вы видели табличку внизу? «Л.» означает «Лючия». И раскрою вам один секрет. – Мисс Карвер еще не оправилась от потрясения и поэтому говорила очень быстро, бледно-голубые глаза сузились, как в усмешке, в них мелькнуло злорадство. – «М.» означает «Мицци». Поразительно, как это ее не разбудил весь этот кавардак. Она занимает целую половину первого этажа.

– Поразительно, что вообще никто больше не проснулся, – согласился доктор Фелл с любезной готовностью. – Боюсь, нам придется поторопиться и разбудить их всех, или мой друг Хэдли может самым зловещим образом истолковать тот простой факт, что у этих людей чистая совесть. Хм, да… Так, мисс Карвер, а где же спят все эти люди?

– Лючия, как я уже сказала, занимает всю половину первого этажа. – Она махнула рукой налево, стоя лицом к выходу. – Напротив, две комнаты по фасаду, – выставочные комнаты Джея, то есть моего опекуна. Вы знаете, что он часовой мастер? За ними гостиная, потом комната тетушки и моя – в самом конце. Миссис Горсон и горничная живут в цоколе. Здесь наверху… Та дверь направо у передней стены ведет в спальню Джея. Рядом с ней что-то вроде чулана для часов. Он работает там, когда на улице холодно. Большая мастерская у него в сарае в дальнем конце двора, потому что иногда он производит много шума. Прямо через холл – комнаты мистера Полла. Это все.

– Да, да, понятно. Погодите-ка. Чуть не забыл, – спохватился доктор Фелл, опять оглядываясь вокруг прищуренными глазами. Он указал на дверь в правой стене, выходившую к лестнице и прятавшуюся почти в самом углу. – А вот это? Еще один чулан?

– А, это? Эта дверь ведет всего лишь на крышу, то есть, – торопливо пояснила она, – сначала в проход, потом, еще через одну дверь, в крошечную кладовку с лестницей, а уж оттуда – на крышу… – Доктор Фелл рассеянно шагнул вперед, и она, улыбаясь, придвинулась к двери спиной. – Она заперта. Я хочу сказать – мы всегда держим ее закрытой.

– А? О, я думал не об этом, – сказал он, поворачиваясь на месте и вглядываясь вниз, как обычно, без особого интереса. – Меня занимает другое. Вы не согласитесь, так, для формы, показать мне, где вы стояли на лестнице, когда заглянули через верхнюю ступеньку и увидели на полу нашего ночного посетителя? Благодарю вас. Будьте добры, мистер Боскомб, помогите нам: нужно опять выключить верхний свет. Так. Не спешите, мисс Карвер. Значит, вы стояли на шестой… – пятой? вы уверены? – на пятой ступеньке сверху и заглядывали в холл так же, как делаете это сейчас, да?

Глядя на этот странный желтый свет, лившийся из гостиной Боскомба и растворявшийся в непроницаемой темноте холла, Мельсон вновь ощутил растущую тревогу. Он посмотрел на широкую лестницу, туда, где светилось бледное лицо девушки: она заглядывала наверх, держась руками за ступеньку. На фоне темноты, царившей внизу, ее голова и плечи четко вырисовывались в размытом свете уличного фонаря, падавшем через узкое окно сбоку от входной двери. Этот силуэт задрожал на секунду, когда доктор Фелл наклонился вперед.

Сзади раздался выкрик, такой неожиданный, что Элеонора оступилась.

– Какого черта! Что означает эта галиматья? – требовательно окрикнул их Стенли, вышедший в холл.

Доктор Фелл медленно повернулся к нему. Мельсон не мог видеть лица доктора, но и Стенли, и Боскомб встали как вкопанные.

– Кто из вас, – негромко спросил доктор Фелл, – трогал правую половину этой двойной двери?

– Простите… что? – отозвался Боскомб.

– Вот эту. – Доктор Фелл приблизился к двери и коснулся створки позади головы мертвеца. Створка была открыта настежь, почти упираясь в стену внутри комнаты. Он прикрыл ее, и широкая темная полоса легла на скрюченную фигуру под накидкой. – Ее ведь трогали, не правда ли? Когда вы увидели тело, она была вот в таком положении, верно?

– Ну, я ее не трогал, – ответил Стенли. – Меня даже рядом не было со стариной… я вообще не приближался к порогу. Спросите у Боскомба, если не верите.

Рука Боскомба взметнулась вверх и поправила пенсне.

– Я открыл ее, сэр, – произнес он с достоинством. – Я, с вашего позволенья, не знал, что совершаю этим что-то предосудительное. Естественно, я приоткрыл ее, чтобы было больше света из гостиной.

– О нет, вы не совершили ничего предосудительного, – дружелюбно согласился доктор Фелл. Он едва слышно хмыкнул. – А теперь, если вы не возражаете, мы воспользуемся вашим гостеприимством, мистер Боскомб, чтобы несколько более детально побеседовать со всеми. Мисс Карвер, разбудите, пожалуйста, вашего опекуна и вашу тетю и попросите их быть в готовности.

Пока Боскомб суетливо провожал их в свои апартаменты, без конца извиняясь за беспорядок в комнатах так, словно не было никакого трупа на пороге или словно комнаты действительно были в беспорядке, Мельсон чувствовал себя озадаченным и встревоженным больше, чем когда-либо. Озадаченным, потому что Боскомб не производил впечатления человека, который стал бы интересоваться пистолетными глушителями. Непростой человечек этот Боскомб: умный, может быть, жесткий под внешней обходительностью, большой книгочей, если верить тому, что говорят стены его комнаты, и выражается манерно, как мажордом из салонного спектакля. Многие нервные застенчивые люди имеют привычку выражаться именно таким образом, и это тоже наводит на размышления. Предельно аккуратный в своей черной пижаме, сером шерстяном халате и шлепанцах с меховой оторочкой – дьявольщина! Что за человек мог скрываться за подобным обличьем? Какая-то помесь Дживза с Сомсом Форсайтом.