– Мама, это все неважно, – солгала я. – Главное, себя береги.

Настал тихий час, но уснуть не получалось. Шов болел. Мысли терзали самые тяжёлые. Во мне перемешивались и гнев и благодарность к Кириллу, и любовь, жалкая, безнадёжная, конца и края которой нет… Дарья не пользуясь наушниками смотрела видео с телефона, чей-то монотонный голос то бубнил, то громко радовался чему-то.

– Родился! – воскликнула Даша. – Ребёнок родился!

– Ты вторые сутки уже, как мама, – напомнила я.

– Да нет же, ребёнок победитель… Ты что, не слышала?

Я слышала, но мысли меня другие мучают. Мама болеет. У дочки нет имени. Кирилл, наверное, женится. Я потеряю его дпде в мечтах. Филодондероны нужно полить и Ваську покормить, а Катька в отъезде… Кирилл доминировал, его возможная свадьба разбередила старую рану, которая только корочкой начала покрываться.

Нашему городу исполнялась круглая дата. Я детали я и раньше не вникала, а теперь уже поздно уже победил кто-то но какой-то по счету младенец должен был выиграть круглую сумму. Маленький новый житель нашего города с рождения сорвавший Джек пот от очередного мецената.

Дашка обиделась на моё невнимание. Я же подумала – домой хочу. И пусть малышка там кричит, как все мне пророчат. Хочу зализывать свои раны в сомнительном комфорте полупустой квартиры. Дома стены лечат. Вот мне вылечат и рубец от кесарева сечения и раненое сердце. Дома мы вместе с малышкой поревем, надо только потерпеть.

– Агапова, – заглянула ко мне мой врач. – Документы ещё не привезли, как я тебя заполнять буду?

– Мама в больнице, подруга в отъезде, – пробормотала я, – Кирилл привезёт, но позже.

Я вовсе не хотела, чтобы он их привозил. Но Кирилл моя броня, тут его имя шепчут с восторгом.

– Ладно, я запрос в твою консультацию отправлю… Пока хоть дату последних месячных скажи.

– Первое июня, – тихо прошептала я и громче повторила. – Первое июня.

Я лгу. Я просто эгоистично оберегаю своё сердце от новых ран. Но Кирилл здесь бывает часто, он может спросить у врача. А я не готова пока, совсем не готова…

Глава 11. Кирилл

В роддом меня теперь тянуло в два раза сильнее прежнего. Раньше заезжал только морального удовлетворения ради – приятно было осознавать то, что можешь помочь тому, кому помощь действительно нужна. А теперь там ещё Полина. И сейчас она далека от меня, как никогда. Нас разделил маленький двухкилограммовый младенец. На этого младенца я тоже ходил смотреть. За два дня несколько раз был.

Вот и сейчас. Приехал, манит на этаж, в палату к Польке, но там я лишний. Не нужен. Тогда иду смотреть на мелкую – между мною и ей никаких обид и разногласий.

В реанимацию меня не пускали, но я мог смотреть на ребёнка через большое стекло. Они лежали рядом. Девочка Полины и мальчик Ксении. Оба безымянные. Ксюша, помоему, ни разу ещё не приходила смотреть на сына, и прикладывать к груди отказывалась, я не знал, что с ней делать и нанял того, кто знает – психолога. Теперь, мне кажется, Ксения меня ненавидела.

Мальчик спал сосредоточенно, словно выполнял важный и тяжёлый труд. Девочка Полины спала беспокойно. Пыталась шевелиться в тугой пеленке, хмурила брови, иногда тихонько дёргала уголком рта, словно улыбаться хотела, но передумала – не заслужили мы.

Они были такими разными и одновременно такими похожими. Не верилось, что девочка появилась на свет едва не умерев, а мальчик болен настолько, что выжить ему могут помочь только опытные хирурги.

– Любуетесь? – спросила меня врач.

Она обоих их приняла, и мальчика, и девочку.

– Хороши, – кивнул я. – Как здоровье девочки?

–Отменное, – сказала она, словно удивляясь. – Маленькая крепышка. Учитывая, срок беременности…

– Когда она была зачата?

Я спросил напрямую, без обиняков.

– В июне, но…

Остановил её жестом. Достаточно. Слишком болезненно. Получается, через месяц с лишним после меня у Полины уже другой мужчина был. И что сестра моя права. Чертовски обидно. Нет, она вовсе не должна была хранить верность мне, но, черт… Через месяц уже. Разочаровываться в очередной раз было больно и горько.

У входа в отделение с молодыми мамами я остановился. Ну, зайду я, что скажу ей? Что с ней не могу быть, но с другими мужчинами ей тоже нельзя? Что-то мне подсказывает, что она будет не в восторге. Меня самого это бесит, не хочу думать о ней, хочу выбросить её из своей головы и жизни, но не выходит.

На стоянке стояла Алиса. Улыбалась. В руках два стаканчика кофе.

– Мне твой секретарь сказала, что ты здесь, я и поехала.

– Ты чудо, – улыбнулся я.

Она ко мне шагнула, пристала на цыпочки, легонько поцеловала меня в губы. Поцелуй мягкий, день студеный, кофе горячий. Могло бы быть идеально, но нет. Оборачиваюсь. Знаю, что там нужное окно, в которое смотреть совсем не нужно. Полина стоит. Словно чувствует, когда я рядом. Так же, как я её. На руках ребёнок, значит, принесли уже.

Алиса видит мой взгляд, но истолковывает его по своему.

– Как малыш?

– Кажется совсем здоровым. Даже не верится, что без операции погибнет.

– Жаль…

Слово жаль совершенно не подходит, оно безликое, оно не выражает ничего. Я кажется все переоценил. Вдруг понял ценность и важность каждого ребёнка, вообще каждого, чужого ли, нет. В тот момент, когда опустил ладонь на живот, в котором сражаясь за жизнь билась маленькая безымянная девочка. Когда увидел её у врача на руках, сморщенная, мокрая, пуповина вниз вьется… Доктор сказала, что если бы не я, они могли бы погибнуть обе. А так даже матку сумели сохранить. Родит потом сына какому нибудь уроду, который её не ценит…

Я не смотрел на неё больше, но чувствовал взгляд спиной, лопатками. Подмывало обернуться снова. О чем она, интересно, сейчас думает?

– Не будем о грустном.

Увлек её к машине, она на такси приехала. Поехала со мной. Щебетала в отеле со всеми, явно чувствуя себя, как дома, в я чувствовал себя так, словно этот дом у меня отнимают. Она ведь идеальная, Алиса. Живая, красивая, не такая искусственная, как многочисленные подружки сестры.

О сестре вспоминать не стоило. Приехала, и тоже в офис. Долго болтала с Алисой в зимнем саду, я надеялся – ко мне не спустится. Хотелось повариться в своих мыслях. Подумать о маленькой девочке. О её матери. Но не повезло, пришла.

– Брат, – улыбнулась входя. – Теперь я вижу, что ты прав был, отвергая мои попытки найти тебе жену. Ты справился лучше.

– Я же ещё не женюсь, – устало сказал я.

Она бухнулась в кресло, с удовольствием вытянула ноги, сбросив с себя образ леди.

– А ты женись. Хватит страдать по тому, чего нет. Жизнь не стоит на месте, она вперёд движется. Нарожаете мне с Алисой племянников… тем более, скажу по секрету, Полина твоя тоже рожать собралась.

– Откуда знаешь?

– Видела на днях в торговом центре. Животик уже видно. Уставшая, некрашенная, в общем хорошо, что ты тогда дверью хлопнул и ушёл. Жил бы сейчас с ней…

Глаза закрыл. Уставшая? Некрашенная? Какое имеет значение краска на лице, когда перед тобой человек с которым всю жизнь провести хочешь? И в горе, и в радости… Полину я всякой видел и всякой любил. Алису не люблю, зато видел всегда красивой.

– Уже родила, – сообщил я.

– А ты откуда знаешь? – напряглась Лена.

– Я же по роддомам сейчас… Видел.

– Мне это не нравится.

– Это не имеет никакого значения.

Ушла, дверью хлопнув. А я поднялся наверх. К саду у меня двойственное отношение. Я его люблю, но избегаю. Это подарок человека, который меня предал, простить которого я не смог. День в самом разгаре, в саду есть люди. Иногда мне кажется, что мой отель выбирают только из-за сада. Ушёл на свою полянку. Здесь нет яркой роскоши, мох, мелкие цветочки, камни, дерево, мягкая трава. И сделал то, о чем давно мечтал – лёг прямо на траву. Мягко, пружинит немного, пахнет терпко и свежо. Заросли бамбука зашевелились, показался садовник, но меня увидел и отступил. Всё хорошо, только не хватает чего-то и никогда не хватит. Полины.

Глава 12. Полина

– Вот и не нужен нам никто, – сказала я своей дочке.

Она нахмурила брови, словно не соглашаясь. Я затаила дыхание, любое проявление эмоций дочки казалось мне волшебством. А она рассердилась совсем и заплакала. Первый раз плакала так громко и сильно при мне. Открыла ротик, розовые беззубые десны видно, и заголосила так, что Дашкин сын бы позавидовал, а он орал дай боже.

– Тише, – попросила я. – Тётя Ксюша спит.

Тетю Ксюшу, на самом деле, мало что волновало, она полностью ушла в себя. А у меня в голове то Алиса, целующая Кирилла, то сцена нашего расставания семь лет назад. А на руках малышка рыдает, и все меня ругают, что имени у неё нет. Грудь ей даю, а маленькая осмелела, понимает, что молока в груди нет и выплевывает сосок. Тут и я расплакалась, дочка потому, что голодная и обижееная, а я потому, что накормить её не могу. И правда, обидно – столько лет о ребенке мечтала, а накормить не выходит. И снова обидное не совпадение мечтаний и реальности, все не так, как я придумала во время беременности.

– Да ты не бойся, – успокоила меня Даша. Рожали мы с ней в один день, ребёнок у неё первый, но она чувствовала себя невероятно опытной. – Роды у тебя были экстренные, организм не успел среагировать, появится молоко, главное грудь давай чаще.

Грудь я давала всякий раз, как малышку приносили, раз за разом, а молоко все не приходило и не приходило. И желание других людей делиться со мной опытом уже раздражало, хотелось вспылить каждый раз, даже тогда, когда звонила горячо любимая Катька. Потому, что я и так все знала. Только одно лишь знание решает мало, нужно ещё умение иметь и хотя бы удачу. Хотя она, наверное, самое главное.

Даша отвлеклась на своего сына, я склонилась к дочери, поцеловала её в маленький, но такой сладкий лобик.

– Это замкнутый круг, – объяснила я ей шёпотом, чтобы соседки не услышали. – Ты не хочешь сосать грудь, потому что в ней нет молока. Но молоко не появится, если ты не будешь сосать. Давай уж постараемся.

Девочка вздохнула тяжело, словно смирившись со своей долей, и приникла к груди. Сосала через не хочу, проверив на слово маме – если стараться, молоко появится. Да так и уснула на моей груди, а потом, когда сосок выскользнул изо рта, вдруг улыбнулась, да так сладко, в полный беззубый рот, до ямочек на щеках. И тогда я поняла.

– Я знаю, как тебя зовут, – улыбнулась и я, коснулась щечек кончиком пальца, вызвала ещё одну улыбку дочери. – Аринка ты. Аришка. Арина.

Про себя повторила – Арина Кирилловна. Только какое отчество дать дочери понятия не имею. Наверное, перед таким же выбором стояла и моя мать, и мне впервые, чисто по женски стало жаль мать. Она тоже меня без отца родила. Наверное, такова судьба женщин нашей семьи…

–Все будет хорошо, – сказала я и ещё несколько раз на разные лады повторила имя дочери.

Аришку унесли. Понимать, что у твоей дочери есть имя было приятно. Хотелось всем рассказать, но кому интересно? Катьке, да маме. Кирилл от нас еще тогда отказался, когда не смог мне поверить. Мы для него не имеем никакого значения. У него блондинка, молодая, красивая, умная, без проблем… А у меня кроме ребёнка только кот, да цветы.

– Агапова, к вам пришли, – заглянула медсестра.

Простых смертных в наши палаты не пропускали, только Кирилл ходил тут, словно хозяин, везде, где ему было угодно. Маму ещё не выписали, решила, – Катька. Ну, хоть кого-то обрадую тем, что у дочери имя появилось.