Ночной хозяин (страница 14)
– Нет, нет. Мы с вами не в судебном заседании, друг мой. Нам, – быстрый взгляд на сидящего в стороне старика, – достаточно будет кратко обозначить результаты. Facta loquuntur (12). Можете говорить, так сказать, extra formam (13).
(12 Facta loquuntur – факты говорят (сами за себя). 13 extra formam – без формальностей)
За стол Оттавио, конечно, не пригласили.
Стоя навытяжку, Оттавио начал говорить. За восемь лет судебных прений и устных докладов он поднаторел в ораторском искусстве, а имея от природы острый, склонный к систематизации, ум, умел выстраивать речь, выделяя главное и не теряя связности повествования.
Присутствующие реагировали на его доклад по-разному.
Понтифик так и не прекратил поглощать обильно уставившую стол жирную пищу. Он, казалось, совершенно не слушал Оттавио и полностью сосредоточился на еде.
Гер Хейн, откинувшись на высокую спинку кресла, задумчиво прихлебывал рубиново-красное вино из хрустального бокала – один такой, наверное, стоил больше годового жалования Оттавио. Судья казался рассеянным, хотя и кивал в определенных местах, но он был знаком с этим делом досконально и не мог сейчас услышать для себя ничего нового.
Префект, телосложением напоминающий огромную гору жира, слушал Оттавио внимательно, глядя прямо на него, не моргая и практически не двигаясь. Он напоминал Оттавио исполинскую жабу, которая сидит на листе кувшинки и ждет неосторожного движения жертвы, чтобы обхватить ее липким языком и потащить в пасть.
Пожилой господин, от которого все острее сквозил холодок Той Стороны, сидел слегка сгорбясь над столом. Лоб его прорезали глубокие морщины, и он беспрестанно барабанил по столешнице своими сухими пальцами, отбивая какой-то затейливый ритм, похожий на военный марш.
Оттавио уложился с изложением событий в половину часа.
– Неприятная история, – сразу после того, как коронер замолк, влез со своим ценным мнением понтифик. – Вам бы следовало тщательнее подбирать себе людей, гер Хейн. Этот ваш ар Стрегон наворотил дел. Сейчас мы вместо того, чтобы иметь полноценного владетеля, который обучен обращению с даром и подготовлен к правлению, имеем в качестве регента никому не известную бабу низкого происхождения и ребенка, который то ли родится, то ли нет. Господин Датчс ни на что не способен, как всем нам прекрасно известно. Мало того, что этот, – он ткнул измазанным в жире большим пальцем в сторону ар Стрегона, – застрелил правильного наследника владения, так он, я так понял, еще и с матерью будущего наследника умудрился рассориться. У меня лежит письмо от нее, в котором она подвергает сомнению сделанную ар Стрегоном экспертизу и просит поручить «выяснить правду» моим авгурам.
Оттавио стоял неестественно выпрямившись, уперев зрачки куда-то в пространство перед собой, и изо всех сил сдерживал клокочущую внутри ярость. При этом где-то внутри него некий другой Оттавио, благоразумный и спокойный, отметил:
«Ну все, допрыгался. Все же ты тут не эксперт, а козел отпущения».
Остальные пока молчали, не торопясь высказаться поперек пожилого господина, ради которого, собственно, и было, затеяно это собрание.
– Не мое, конечно, дело давать вам, гер Хейн, советы… – продолжил было понтифик
– Вот и не давайте, – неожиданно резко перебил его судья.
– Что вы сказали? – изумился Ромуальд.
– Я сказал, – гер Хейн четко выговаривал слова, словно декламировал официальный документ, Оттавио знал: это означает, что судья очень зол, – что поскольку давать мне советы в сфере моей компетенции не ваше дело, вам и не следует их давать. А также вы, в силу ограниченности ваших познаний в судебных процедурах и регламентах, не должны оценивать деятельность сотрудников окружного суда!
Наступила напряженная тишина, которую люди деликатные предпочитают именовать «неловкой». Префект широко ухмылялся, наблюдая за этой сценой, а судья и понтифик смотрели друг на друга, напыжившись, как мартовские коты перед дракой.
Оттавио слегка отпустило: его непосредственный покровитель не собирался его сдавать, по крайней мере не сейчас и не так дешево.
– Кхм-кхм. – откашлялся пожилой дворянин. Взоры всех присутствующих немедленно обратились к нему, напряжение заметно спало. Он вынул из-за обшлага рукава аби белоснежный носовой платок и промокнул бескровные губы. Положил левую руку на стол. Выбил пальцами барабанную дробь.
– Да ваша… ваше сиятельство? – спросил его гер Хейн. Никакой подобострастности или чего-то подобного в тоне судьи и в помине не было, только легкая предупредительность.
«Да кто же он такой, этот све. или сия…?» – удивился Оттавио.
– Зовите меня – граф Шпандау, – приказал старик, обратившись непосредственно к Оттавио. – Я здесь, хм, неофициально, – новая барабанная дробь.
«Граф Шпандау?» – подумалось ар Стрегону. – «Меня тогда зовите архиерееем Колинским».
Шпандау было графством только формально. Оно находилось в Остмарк и входило в состав земли Раденбург, одного из самых крупных и богатых владений в империи.
Теперь Оттавио прекрасно понимал, кто именно заскочил на дружеский, неофициальный междусобойчик к Конраду гер Хейну. Перед ним сидел один из самых могущественных людей в империи. Резиденцию судьи почтил своим неофициальным визитом сам Вилберт – и еще куча имен – гер Хагенцолерн владетель Раденбург, тесть императора Максимилиана III Хасбурга, имперский электор, председатель имперского райхстага, почетный магистр трех университетов, кавалер ордена золотого орла и прочая, и прочая.
Среди этого «прочая и прочая» наверняка скромно затесался и титул графа Шпандау. Следовало учитывать и тот факт, что, хм, граф считался одним из трех сильнейших одаренных в империи, и род Хагенцолерн обладал, помимо родового дара, очень могущественным Наследием.
Оттавио молча ждал, что еще скажет «граф Шпандау», а тот, впервые за весь разговор развернувшись к Оттавио лицом, откровенно его разглядывал. Неизвестно, что такого углядел в коронере могущественный старик, но, выбив из столешницы очередной бравурный мотив, он продолжил:
– Давайте поговорим без утайки и оглядки на чины и звания. Меня, господин ар Стрегон, интересуют теперь не только факты, но и ваши предположения. Кто именно виновен в смерти Аделхарда? Я, исходя из вашего доклада, уже составил себе некоторое представление о личности убийцы, но я хотел бы услышать ваше мнение.
«Вот так. Аделхард. Без всех этих милостей, титулов и прочего. Без оглядки на чины и звания.»
Хотя «граф» вполне мог водить с владетелем Аделхардом дружбу, тогда становился понятен его «неофициальный» интерес. Официальный был понятен и так. Оттавио коротко высказал свои подозрения и сразу, не дожидаясь очередных вопросов, привел аргументы в пользу своей позиции. Понятные одаренному аргументы.
– Вполне стройная версия, – заявил префект. – Уверен, так все и было. Хорошая работа, господин ар Стрегон.
– Верно, верно, маркиз, – барабанная дробь. – Я вот что думаю. Представляется несомненным, что злодейский умысел по умерщвлению электора гер Брюнне принадлежал его старшему сыну Адлеру. Как и исполнение замысла. Увидев, что его старания пошли прахом из-за благосклонности семейных духов к нерожденному еще ребенку вдовы владетеля, Адлер попытался совершить новое преступление. Он напал на особу владетеля, составляющую одно тело с его матерью в присутствии многочисленных свидетелей. Насколько я понимаю, покушение на преступление карается также, как и его совершение? Благородный господин ар Стрегон, находясь при исполнении служебных обязанностей, был вынужден остановить преступника имеющимися у него в тот момент средствами, – граф повернулся к гер Хейну. – Полагаю, судебный вердикт должен быть примерно таким. В своем письме нашему господину императору Максимилиану я собираюсь описать именно этот вариант событий. Когда вы собираетесь вынести окончательное решение по данному делу, гер Хейн?
– Выездная сессия окружного суда в Вальде, по расписанию, состоится в течение ближайших двух недель. До духова праздника думаю управиться, ваше сиятельство.
– Вот и хорошо, гер Хейн, вот и хорошо. Вот что, гер Шлоссен, – обратился он к префекту, – вы мне, помнится, жаловались давеча, что умных расторопных и преданных людей днем с огнем не сыскать?
– Было дело, ваше сиятельство. – Маркиз ухмылялся, поглядывая в сторону Оттавио, как будто понимал, о чем именно сейчас пойдет речь.
– Также помню эту трагическую историю о гибели вашего конфидента. Гер Рюйтер, кажется? Дуэль, защита чести, – там дарадам там там, выбили сухие старческие пальцы. – Мда… Вы говорили мне, что остались без надежного помощника. Он же занимал какую-то должность в канцелярии префектуры?
Эту историю знал весь славный город Эвинг.
Рюйтера, довольно сильного одаренного и многолетнее доверенное лицо маркиза Вестенброка, убил на дуэли какой-то залетный соотечественник ар Стрегона по имени Гвальтерио Малатеста. Проткнул тяжелой шпагой сердце и повернул ее, вытаскивая клинок. Рюйтер жил после этого еще полчаса, но такое ранение залечить в Эвинге не мог никто.
Все знали, что это убийство было очередным ударом, который старый герцог Ландерконинг нанес маркизу Вестенброку в их нескончаемой родовой вражде. Покушаться на самого врага в таких конфликтах было не принято, не кровная месть все же, а вот наносить ему удары через его слуг и его ближний круг – это нормальная практика.
– Маркиз. Вот перед вами стоит человек, обладающий всеми необходимыми качествами, но прозябающий в скромной должности коронера. Должности, которая явно не соответствует его хм… талантам. Кстати, господин ар Стрегон, ваш старший брат, кажется, служит у Вальдштайна?
– Капитан компании (14), ваше сиятельство. Четыре сотни жандармов.
(14 Капитан компании – командир банды наемников)
– Капитан? Ну-ну. Будет вам сюрприз, значит.
– А мне где одаренного на эту должность прикажете брать? – вмешался в диалог гер Хейн.
– Я могу порекомендовать вам господина Вальтера ар Моссе, – решил брать быка за рога Оттавио. – Он бакалавр права и очень хорош в ритуалистике. Уверен, нужные в нашей службе ритуалы он освоит быстро. – Оттавио знал Вальтера достаточно давно, как и то, что в последнее время тот пребывал в большой нужде. Супруга Вальтера беспрерывно рожала, а содержание, выделяемое семье родителями Моссе, было мизерным. Жалование коронера, хоть и небольшое, могло бы помочь ему поправить дела. Кроме того, Моссе был отважный дворянин и достойный, честный человек.
– Хм, ну вот видите, как все удачно складывается, – вновь заговорил «граф Шпандау». – По этому делу мы обо всем договорились. Господин ар Стрегон, мы вас больше не задерживаем.
Взвешен, оценен, куплен и продан.
Из павильона Оттавио вышел ошеломленный перспективами перемен в своей судьбе и очень голодный. Лицезрение накрытого стола в течение почти двух часов вызвало незапланированное выделение желудочного сока.
На следующий день – умопомрачительная скорость для имперской бюрократической машины! – Оттавио получил в канцелярии окружного суда увольнительный лист и предписание явиться к новому месту службы. С новым покровителем он получал и новых врагов, но, следует признать, на прежнем месте он и впрямь засиделся.