– Возможно, я никогда больше не пойду в винный бар до конца жизни, – ответила Кэти, отрываясь от особенно сложного замера.

– Да у тебя будет масса развлечений, когда ты станешь бизнес-леди! – мрачно произнесла Джун и отключилась.

Позвонил Нил:

– Как прошло у юристов?

Она сказала ему, что, похоже, нет никаких подводных камней или проблем.

– С законом всегда есть и подводные камни, и проблемы. За это и платят адвокатам, – возразил он.

– Ну, пока не видно. – Кэти хотелось поверить, что это станет, в порядке исключения, простой продажей.

– Что ж, ты получила лучших, – сказал Нил.

– Когда ты будешь дома? – спросила она.

– Боже, я не знаю! А что?

– Просто так. Эти дети…

– О боже, я и забыл о них! Где они сейчас?

– На Сент-Ярлат-Кресент, – ответила Кэти.

– Но ты же не оставила их у своих родителей? – Нил, похоже, изумился.

– Нил, мне ведь нужно было где-то их оставить. Я не могла взять их с собой к юристу, так? Или сюда, здесь же нечто вроде строительной площадки, полно всякого мусора, или тащить их осматривать оборудование перед аукционом, куда я сейчас и поеду.

– Но, Кэти… – начал Нил.

– Но что?

– Ничего… ничего. Увидимся позже.

Кухонное оборудование осматривали всего несколько человек. И это было почти в точности то, чего они хотели.

– Разве это не грустно? – шепотом произнесла Кэти.

– Понимаю, – согласился Том. – Я как раз об этом и подумал. Чья-то мечта разлетелась в дым.

– С нами такого не случится. – В ее голосе звучала бодрость, которой она не чувствовала.

И весь день их мобильники продолжали звонить. Что-то еще понадобилось адвокатам, появились какие-то новые проблемы у Джей Ти Фезера, Марселла хотела знать, не могут ли они все пойти на дневной киносеанс, Джеймсу Бирну нужны были новые подробности. И ни в одном из тех мест, куда они ездили, не было нормальной парковки. Никого из тех, к кому они приходили, не оказывалось на месте, и никто не знал, где они. К четырем часам Кэти с Томом отчаянно проголодались, но времени для остановки не было, так что Том купил им по плитке шоколада и по банану. И они как-то пережили этот день. Направляясь к Сент-Ярлат-Кресент, Кэти со стыдом осознала, что оставила там детей на слишком долгое время и что не купила им еды на вечер. Но они могли бы купить что-нибудь готовое по дороге домой. Неплохо для поставщика, подумала она.

Кэти до сих пор испытывала странное чувство, поворачивая на эту маленькую улочку с домиками, где было по две комнаты наверху и внизу, где она родилась и выросла. Ее отец всегда с гордостью рассказывал ей, как перевозил сюда их вещи в ручной тележке, а теперь она приезжала в белом фургоне или на «вольво» мужа. Она словно смотрела на свое прошлое с большого расстояния, и там все изменилось, но, с другой стороны, ничто не менялось совершенно. Это было место, где ее мать по-прежнему пыталась угодить всем недовольной Ханне Митчелл, хотя давно перестала работать в «Дубках». Здесь ее мать даже теперь испытывала нечто вроде благоговения перед этими ужасными и несчастными детьми, потому что они были Митчеллами. Ох, пожалуйста, думала Кэти, пусть там не случилось ничего жуткого! Пусть ее мать не стала чистить им ботинки, а отец не выманил у них все их карманные деньги.

Близнецы сидели в кухне, одни, таращась на плиту. Стол перед ними и вся их одежда были покрыты мукой. Они делают тесто, сообщили дети, потому что это здорово, а жена Матти помогла им приготовить стейк и пирог с почками, и они возьмут его с собой, так как у детей сапожника никогда нет сарая.

– Обуви, – поправила его Кэти.

– Сарая, обуви, ну, чего угодно, – сказал Саймон.

– Вам понравилось? – спросила Кэти.

Когда-то она с удовольствием стояла за этим столом, помогая матери готовить.

– Не очень, – заносчиво ответил Саймон.

– Он думает, это дело не для мужчин, – пояснила Мод.

– Просто я не ожидал, что мы станем этим заниматься, – пожаловался Саймон. – Дома мы никогда такого не делали.

– Всегда полезно научиться чему-нибудь новому, – сказала Кэти, желая врезать ему как следует.

Ее добрая мать научила их печь пирог, а он только и может, что жаловаться.

– Чему еще вы научились сегодня?

– Я теперь знаю, что нужен острый нож, чтобы резать мясо. У тебя есть острые ножи для твоего официантского бизнеса?

– Вообще-то, это кейтеринг. Да, у меня есть острые ножи, спасибо, Саймон.

– Жена Матти здорово придумала, как добавлять соль и перец в муку. Их надо насыпать в бумажный пакет и встряхнуть, ты знала? – спросила Мод.

– Да, мама научила меня так делать, – ответила Кэти.

– А я раньше этого не знал, – произнес Саймон таким тоном, словно это был какой-то подозрительный способ.

– Но ты же никогда раньше не готовил тесто, пока жена Матти не показала тебе, как это делать, – язвительно заметила Мод.

– Ох, бога ради, зовите ее Лиззи! – в конце концов воскликнула Кэти, теряя терпение.

– Но мы же не знали, как ее зовут! – испуганно объяснила Мод.

– Она сказала нам, что раньше работала у тети Ханны кем-то вроде прислуги или уборщицы, ну… как-то так, – сообщил Саймон. – А мы сказали ей, что ненавидим тетю Ханну, а она ненавидит нас.

– Я уверена, тетя Ханна вас не ненавидит. Вы просто неправильно все поняли, – пробормотала Кэти.

– Нет, я думаю, ненавидит, а иначе почему бы мы оказались у Матти и Лиззи и готовили стейк и пирог с почками, а не остались в «Дубках»? – Саймон выпалил все это так, будто дело было абсолютно очевидным.

– Не важно, – добавила Мод. – Мы сказали ей, что здесь в сто раз лучше, чем в «Дубках», и что мы можем снова прийти завтра.

Кэти недоверчиво уставилась на детей. Какие они до изумления хладнокровные и самоуверенные! Они не сомневались, что им везде рады, их не заботили критика и замечания. Вот что значит быть Митчеллами… Они наблюдали за Кэти, словно пытаясь прочесть выражение ее лица. Она должна постоянно помнить, что им всего девять лет, что их отец сбежал из дому, а их мать увезли в психиатрическую лечебницу. У них далеко не лучшее время в жизни.

– Мы им так и сказали, – спокойно произнесла Мод.

– Сказали что? – спросила Кэти.

– Что будем к ним приходить, пока в «Буках» все не наладится, – объяснил Саймон.

– А они что ответили?

– Матти сказал, что не видит тут никаких проблем, а его жена Лиззи сказала, что все будет зависеть от тети Ханны.

– А где они сейчас? – со страхом спросила Кэти.

Могло ли случиться, что эти чокнутые дети довели ее несчастных родителей до то, что те удрали из дому?

– Матти сказал, что сбегает к стук-мекеру… – начала Мод.

– Бук-мекеру, – поправил ее Саймон.

– Ну, к какому-то мекеру, а его жена Лиззи наверху, говорит по телефону, потому что позвонила ее дочь из Чикаго.

Кэти наконец села. Все могло быть гораздо хуже, предположила она.

– Ты не должна нас отвлекать. Нам нужно следить, когда это станет золотисто-коричневым, – заявил Саймон.

– А кто такой букмекер и почему у них нет обуви? – пожелала узнать Мод.

– Он придет к нам обедать? Мы поэтому пекли пирог? – предположил Саймон.

Кэти чувствовала себя очень, очень уставшей, но помнила, что много лет назад постоянно задавала вопросы тете Джеральдине, а Джеральдина всегда старалась ей отвечать.

– Вообще-то, просто так говорят. Мама имела в виду, что сапожник, который шьет очень много обуви для других людей, просто не успевает сшить обувь для своих детей, вот они и ходят босиком.

– А почему они не покупают обувь в магазине? – спросила Мод.

– Так он придет на обед или нет? – добивался ответа Саймон.

– Не сегодня, – утомленно произнесла Кэти. – Когда-нибудь букмекер придет пообедать, надеюсь, но не сегодня.

Дело, которое Нил вел в суде, попало во все газеты. Пока схватка была выиграна. В суд явились известные защитники гражданских прав, состоялись большие марши протеста, им дали отсрочку на три месяца, что было больше, чем они надеялись. Кэти хватило времени только на то, чтобы наскоро просмотреть вечернюю газету, когда она устроила детей в кухне, дала им наставления, как накрыть на стол, и приняла душ. Нил оставил записку, что пошел выпить вина и съесть мороженое. Она как раз надевала чистую футболку и джинсы, когда он вошел в спальню.

– Те двое сообщили, что испекли пирог… Они это всерьез?

– Думаю, вообще-то, его испекла мама. Как здорово, я видела в газете, что ты герой! Он доволен?

– Он скорее был ошеломлен, как мне кажется. Но главное, что мы организовали ему огромную поддержку. В следующий раз у них не пройдет все так легко, они не смогут больше спровадить его за одну ночь.

Нил был оживлен и взволнован. Он мог говорить об этом без конца. Кэти слегка наклонила голову. Ее собственный день в сравнении с этим внезапно показался весьма банальным.

– Ты так чудесно выглядишь… – Нил погладил ее по щеке. – Как жаль, что у нас нет времени, чтобы…

– Не думаю, чтобы у нас появилось время для такого в обозримом будущем. Кстати, Мод сказала моей матери, что мы спим вместе раз в месяц.

– Боже, да неужели? Весьма необычное высказывание.

– Это еще одно из самых скромных. Давай вообще не будем об этом думать, пойдем пообедаем и выпьем как следует, отпразднуем твою победу.

Саймон успел накрыть на стол.

– А ты уверена, что стук-мекер не придет? – спросил он с легкой тревогой.

– Стук-мекер? – Нил замер, не вытащив пробку из бутылки.

– Ох, только не спрашивай, умоляю, не спрашивай! – ответила Кэти.

– Плиты подходящие? – поинтересовалась на следующее утро Джеральдина.

– Идеальные! Мы возьмем две, и холодильник, и морозильник, и фритюрницу, и кучу противней.

– Отлично! Тому понравилось?

– Он в восторге. Мы зарезервировали цену, они нам позвонят вечером. Я не могу сегодня прийти, надо остаться с электриком. «Фезер и компания» нашли наконец-то электрика, который просыпается раньше полудня, так что через несколько минут я встречаюсь с ним. Том уехал за другим оборудованием.

– А для ланча у тебя время есть? Ты могла бы пойти в отель, у них шведский стол готовят иностранные шеф-повара, и позаимствовать несколько идей.

– Я бы с удовольствием, Джеральдина, но у меня и минуты нет. Мы должны снова встретиться со страховым агентом, заполнить бланки заявления на смену профиля помещения, к тому же будет январская распродажа… Думаю, я успею еще мельком глянуть на ткани для штор, перед тем как мы опять встретимся с Джеймсом Бирном.

– Ты просто убиваешь себя!

– Первые дни самые напряженные, – бодро произнесла Кэти.

– А почему эти жуткие дети не возвращаются к себе домой? – неодобрительно спросила Джеральдина.

– У них нет семьи, их отец сбежал в Англию, в последний раз его видели в Лидсе, и это известие привело их мать снова в психушку.

– А что, черт побери, делают с ними целый день моя сестра и ее талантливый и энергичный муж?!

– Ты же знаешь маму, она попросила соседей занять детей, пока сама на работе, и она учит их готовить.

– Звучит разумно. Кто-то же должен готовить для них, если они вернутся в тот дом, – решила Джеральдина.

– Я знаю, Джеральдина, но что еще мы можем сделать?

– А Нил что говорит? Это же его ответственность.

– Он говорит, мы не можем отправить их назад.

– Значит, именно поэтому они в доме твоей матери.

– А ночью у нас, – оживленно произнесла Кэти.

– Могу поспорить, вам невероятно весело, – съязвила Джеральдина.

– Нил считает, что очень трудно работать, пока они здесь. Но не тревожься, Джеральдина, это ведь не навсегда.

– Мистера Фезера с вами нет? – спросил Джеймс Бирн, когда Кэти явилась на встречу после полудня, как они договорились.

Грохот отбойных молотков оглушал их.

– Наверное, вы могли бы звать его Томом?