Кэти понимала, что в ее голосе слышна усталость, и надеялась, что лучезарная улыбка в какой-то мере это компенсирует.

– Конечно, как пожелаете, – вежливо откликнулся Бирн.

– Просто у нас сейчас так много всего на уме, что, когда вы произносите «мистер Фезер», я тут же думаю, что вы имеете в виду его отца, который сейчас внутри и волнуется, а вдруг Магуайры прилетят из Англии на вертолете и сядут прямо ему на голову с пачкой запретительных ордеров.

– Я успокоил его на этот счет.

– И как вам удалось?

– Я дал ему возможность поговорить с самими Магуайрами по телефону.

Это было куда больше того, что могли бы сделать Кэти и Том. Но она отлично понимала: не стоит расспрашивать этого странного, замкнутого человека.

– Хорошо, – оживленно произнесла она. – Вот почему они сегодня так активны. А вы не хотели бы взглянуть, что уже сделано?

– А Том Фезер?

– Его сегодня здесь не будет. Мы поделили работу, так как не можем оба быть везде. Ничего, что пришла только я?

Выглядела она измотанной, но неожиданно Бирн наклонился вперед и похлопал ее по руке:

– Все в порядке, Кэти.

– Мам, я действительно в долгу перед тобой, – сказала Кэти, падая на стул у кухонного стола на Сент-Ярлат-Кресент.

– Ничуть. Они удерживают твоего отца от букмекерской конторы! – Лиззи налила себе и Кэти по чашке чая.

– Хочешь сказать, он целый день с ними гулял?

– Повел в зоопарк. Представь себе, они там никогда не были.

– И папа повел их туда на собственные деньги?

– Похоже на то, что вчера ему немножко повезло.

– А они лучше ведут себя сегодня?

– Вообще-то, нет. Но, Кэти, тебе совершенно незачем об этом говорить Митчеллам.

– А где близнецы?

– Рисуют и помалкивают.

Матти дал им бумагу, чтобы они нарисовали животных, которые им больше всего понравились в зоопарке. Саймон изобразил десяток змей, написав под ними имена печатными буквами. Мод изобразила шесть филинов.

– Матти говорил, что не видит причин к тому, чтобы не держать сову в доме! – вместо приветствия сообщила она Кэти.

– Вот как? Может, он сумел бы объяснить это твоим родителям, когда они вернутся в «Буки».

– Они могут никогда не вернуться, – бодро заявил Саймон. – Но Матти говорит, что со змеями могут быть проблемы.

– Да, может быть и так. Но, извини… что ты вообще имел в виду, говоря, что они могут никогда не вернуться?

– Ну… от отца никаких вестей, а у мамы на этот раз очень плохо с нервами, я так думаю.

– Понятно. – Кэти вернулась к матери в кухню. – И что мне делать, ма?

– Я тебе вот что скажу. Пару дней здесь – это нормально, но в долгосрочной перспективе ты не должна делать одолжение и держать у себя этих детей. Разве ты не видишь, что это показывает ее, как… как и во всем остальном вроде твоего бизнеса?

– О чем ты, мам? Как и во всем остальном?

– Ну, ты ведь знаешь, я уже тысячу раз говорила тебе. Люди вроде нее, Кэти… понимаешь, они ожидают, что ты будешь благодарна и счастлива, потому что так удачно вышла замуж. Тебе следует сидеть дома и быть Нилу хорошей женой.

– Ох, мам, бога ради!..

– Нет, Кэти, послушай меня хоть раз! Я не такая умная, как ты, и не образованная. Я не умею спорить с людьми, как ты, но я их знаю. Я мыла у них полы, да, но я слушала, как они разговаривают, и они не такие, как мы, а мы не похожи на них.

– Мы лучше их, намного, намного лучше! – Глаза Кэти вспыхнули.

– Не начинай…

– Это ты начала, мам. Скажи, что хорошего в старой корове вроде Ханны Митчелл, которая показывает зонтиком на ножки стульев, и заставляет тебя ползать на четвереньках, и бросает чайные пакетики в раковину, которую ты только что отмыла, и хватает чистые полотенца, которые ты только что постирала и сложила, чтобы протереть что-то на полу? Скажи, что в ней хорошего, скажи хоть что-нибудь хорошее о женщине, которая даже не приняла двух несчастных малышей, хотя они часть семьи ее мужа?

– Тише, Кэти, не кричи так, сбавь тон!

– Нет, я не сбавлю тон! Я ненавижу эту женщину за то, что она повернулась к ним спиной, и я презираю ее мужа! Они же, в конце концов, его плоть и кровь! Я знаю, что они чудовища, что они глупы как пробки, но они не наихудшие, и не их вина в том, что все их бросили…

Она замолчала, увидев застывшее лицо матери. Это было именно то, что она заподозрила. Разинув рот, Саймон и Мод стояли за ее спиной в дверях кухни. Они слышали каждое ее слово.

– Привет, Лиззи. Это Джеральдина.

– Извини, Джер, она только что ушла.

– Кто?

– Кэти. Ты ведь с ней хотела поговорить?

– Нет, я хотела поговорить с тобой. Кстати, как она?

– Ужасно! Вышла из себя, начала ругать Митчеллов прямо перед этими безобидными детьми. Они все слышали.

– А что она сказала?

– Что объяснит им все в фургоне по пути домой. Бог знает, как она станет объяснять. Боюсь, только хуже сделает.

– Но ты не возьмешь их снова к себе завтра?

– Конечно возьму. Куда еще им деваться?

– И что они будут делать в твоем доме, можно спросить?

– Они собираются привезти свои вещи для стирки в большом пакете, а я буду им показывать, как пользоваться стиральной машиной и развешивать вещи на веревке…

– Не может быть!

– А потом я пойду на работу на оставшуюся часть дня. Буду убирать квартиры в одном доме. И дети смогут поплавать в бассейне. Там целый день пусто. Не думаю, чтобы ты…

– Нет, я не собираюсь делать то, что ты предполагаешь. Я тебе позвонила насчет Мэриан.

– Мэриан?

– Слушай, Лиззи, у тебя что, размягчение мозгов? У тебя есть дочь по имени Мэриан, в Чикаго, и она вскоре намерена приехать. Она хочет знать, можно ли ей будет спать с ее бойфрендом.

– Она хочет чего?

– Ты слышала.

– Зачем ей мое разрешение, если она собирается делать это? Они же в наше время делают что хотят в любом случае.

– Не в Чикаго, в Дублине, когда она к тебе приедет.

– И она позвонила из Чикаго, чтобы спросить об этом тебя?

– Она сказала, чтобы я тактично поинтересовалась у тебя, могут ли они с Гарри занять комнату в твоем доме, когда приедут, вот я и интересуюсь. Тактично спрашиваю.

– Не знаю, Джер. Одно дело – просто закрыть глаза, и другое – когда это в твоем доме. Я не знаю, что подумает Матти… – Лиззи одолевали сомнения.

– Матти в основном думает о том, на что сделать ставку, – съехидничала Джеральдина.

– Это довольно невежливо.

– Так я могу ей сказать, что да, конечно, они могут занять комнату?

– Не знаю.

– А что ты думаешь о выборе цвета: светло-зеленый или что-то вроде розовато-бежевого?

– Что?

– Какой цвет? Я бы выбрала зеленый, и я сказала Мэриан, чтобы она привезла тебе хороший набор темно-зеленых полотенец. Американцы любят дарить полотенца, но им нужно знать цвет.

– Но, Джер, кто покрасит комнату? Ты же знаешь, у Матти больная спина!

– О да, я это знаю, но ты можешь сама покрасить, и я могла бы помочь, а если в доме все еще будут дети, мы можем использовать их в качестве рабочей силы, пусть держат что-нибудь или приносят, пока мы не выбросили их в трубу.

– Джер, ты просто глупа!

Но Лиззи уже смеялась. Битва была выиграна.

Белый фургон остановился у кафе ради мороженого. Кэти купила три вафельных рожка, и они уютно устроились в фургоне, чтобы съесть их.

– Я всегда думала, что мороженое зимой ничуть не хуже, – начала Кэти.

– Почему ты ненавидишь наших папу и маму? – спросил Саймон.

Кэти пожала плечами:

– Я вовсе не ненавижу их, я едва знаю их. Вообще-то, они даже не пришли на нашу свадьбу.

– Тогда почему ты кричала там на Лиззи?

– Вы же слышали, о чем я говорила. Я ненавижу вашу тетю Ханну. Но не ваших маму и папу, уж поверьте.

– А почему ты ненавидишь тетю Ханну?

– Вы тоже ее ненавидите, вы часто так говорили, – перешла в оборону Кэти, опускаясь до их уровня.

– Но ты вроде не должна ее ненавидеть, к тому же ты вышла за Нила.

– В том-то и проблема, ей не нравится, что я вышла за Нила. Она считает, что моя семья и я недостаточно хороши, не того класса. И это меня раздражает, понимаете?

– А ты хочешь быть того класса? – пожелала узнать Мод.

– Нет, ничуть. Мне совершенно наплевать, что она думает обо мне. Но она смотрит сверху вниз на мою мать, и этого я не могу ей простить.

– Хочешь, чтобы мы этого не говорили? – Саймон прищурился, видя прекрасные возможности и власть, открывавшиеся перед ним.

– Не говорили чего? – вытаращила глаза Кэти.

– Ну, все, что ты сказала, и то, что наш отец кричит, а наша мать пьет, чтобы успокоить нервы.

– Но это ведь так и есть, разве нет? – Кэти недоуменно смотрела на детей по очереди.

– Да. – Саймон, похоже, уже не был так уверен. – Но ты хочешь, чтобы мы не говорили о том, что ты ненавидишь тетю Ханну?

– Да говорите кому хотите. Я же не говорю ей, что вы ее ненавидите. Вообще-то, это лишь вопрос вежливости, а не секрет, правда?

Саймон понял, что его преимущества растаяли, и сделал последнюю попытку:

– А если мы расскажем Нилу?

– Нила уже тошнит от всего этого, Саймон, но, если хочешь еще раз ему все напомнить, на здоровье. А теперь пойдем и купим что-нибудь на ужин, раз уж сегодня вы не испекли для нас пирог.

Они доели мороженое и поехали дальше. Кэти позволила себе осторожно улыбнуться.

В китайском ресторане дети внимательно изучили меню.

– А вы с Нилом богатые или бедные? – спросил Саймон.

– Скорее богатые, чем бедные, но, если ты не против, я напомню тебе, что такой вопрос людям задавать не следует… Ну… просто чтобы ты знал.

– Но как тогда узнать? – заинтересовалась Мод.

– Иногда нам приходится сталкиваться с тем, что мы знаем далеко не все.

– А мне нужно знать.

– Нужно?

– Чтобы понять, сколько блюд мы можем заказать, – пояснил Саймон так, словно это была самая очевидная вещь в мире.

– Понимаю. Ну, закажите на четверых.

– Мы могли бы заказать «Имперское меню А», – предложила Мод.

– Пусть так. Мне нравится «Имперское меню А».

– А ты не хочешь сначала проверить цены на каждое блюдо?

– Нет, Саймон, не хочу.

– Должно быть, ты и вправду очень богатая, богаче, чем твой отец.

– Что?.. – Кэти уже выдохлась.

– Матти, твой папа. Ты слышишь голоса в голове, как он?

– Я и не знала, что он слышит голоса в голове.

– Да, постоянно! И стук копыт, громкий стук копыт.

– А-а-а, как на бегах, понятно.

– Он говорит, они стучат в том же ритме, что и сердце. Кэти, ты это знала? – Мод хотелось поделиться новыми знаниями.

– Не уверена.

– А еще Матти говорит, что этот стук заставляет кровь в венах бежать быстрее и твоя жизнь становится лучше.

– Вот как? Тогда и мы должны попробовать, – ответила Кэти, посмотрела на цены и заказала «Имперское меню А» на пятерых.

– Не думаю, что будешь пробовать, – усомнился Саймон.

– Это такое, что у тебя или есть, или нет. Оказалось, у нас обоих есть! – Мод буквально лопалась от гордости.

– Очень жаль, если это так, действительно очень жаль, – сказала Кэти.

– Почему?

– Потому что вы проведете всю вашу жизнь, оглушенные стуком копыт, и у вас не будет ни времени, ни денег на что-то другое, – мрачно ответила Кэти.

В Уотервью близнецы накрыли на стол, вымыли руки и вежливо уселись.

– Ты не хочешь банку пива? – предложил Саймон.

– Боже, нет! Но все равно спасибо, Саймон.

– Просто Матти говорит, это помогает ему расслабиться.

– Я, вообще-то, и так полностью расслаблена, – сказала Кэти.

Зазвонил телефон; это был Том.

– Как дела? – спросил он.

– Я зависла здесь, Том.

– Полагаю, дети все еще с тобой?

– Именно так.

– Тогда лучше не спрашивать, пожалуй, как все остальное? В порядке?