Дмитрий Иванович взял лист бумаги, ручку и начал рисовать схемы – ему так легче думалось. Наверное, именно из-за того, что он рос серьезным и умным ребенком, с детства рисовал схемы и любил составлять логические цепочки, а может, по аналогии с дядей Федором из Простоквашина, дома лет с шести его звали Дмитрием Ивановичем и на вы. Звали все – не только родители, но и бабушка с дедушкой, и даже его любимая младшая сестра Капитолина. Полное имя ее категорически не устраивало, поэтому в семье был тридцатиоднолетний Дмитрий Иванович и двадцатипятилетняя Капуня – легкая, смешливая и жутко удачливая. У нее всегда все получалось, ей всегда все удавалось, и занималась она любым делом с улыбкой и позитивом. Капуня старалась во всем брать пример с брата: университет тот же, какой окончил Дмитрий; на работу только в ту структуру, в которой брат трудится. Скорее всего, именно этот факт влиял на то, что у Капуни не было парня: она, как и Дмитрий Иванович, делала карьеру. Плюсом сестры было и то, что она в совершенстве знала шесть языков, в том числе китайский. Именно этот фактор оказался решающим, и сейчас брат с сестрой работали вместе. Капуня уже ждала его в Благовещенске.

Поделив листок на две части, в первый столбик Дмитрий записывал фамилии и инициалы тех, кто выиграл путевку, а во второй все, что знал про этих людей. Но информации пока было слишком мало.

И еще кое-что не давало ему покоя. Когда собрание закончилось и люди стали расходиться из актового зала, Оленька как-то вяло принялась собирать свои вещи со стола. Или она была чем-то расстроена, или просто рабочий день подходил к концу и усталость давала о себе знать, но, ненароком оступившись, секретарша выронила коробку, из которой тянули бумажки с фамилиями выигравших, и один листок подлетел к ногам Дмитрия. Он поднял его и развернул – листок оказался пуст. Пуст! Дмитрий, конечно, понимал, что должен был выиграть эту путевку, но, получается, блатной не только он, а все десять человек! И от этого задача только усложнялась: подозревать придется всех, кто так желает попасть в этот санаторий. Ладно, будет день – будет и пища.

А эта новенькая ничего так. Дмитрий даже не поленился и почитал ее личное дело. Да, бывшая кадровичка знала свою работу, любила ее и делала с душой. Личное дело можно было сравнить с досье – нет, это и было настоящее досье. Как минимум с профессиональной точки зрения, Дмитрию Ивановичу было интересно, как добывалась эта информация. Навряд ли это все рассказала сама Белла.

Белла Сергеевна Курчатова (просто однофамилица великого ученого – так и написано в досье!), двадцать семь лет, рост – один метр шестьдесят восемь сантиметров, вес – пятьдесят шесть килограммов, волосы темно-русые, прямые, ниже плеч, глаза карие. Образование высшее, факультет журналистики, после института нигде не работала. А дальше начиналось самое интересное. Мать – Иванова Мария Степановна, русская, родилась в Москве, училась в МГУ на факультете химия, физики и механики материалов, там и познакомилась с Леманном Эрнестом Стефановичем, потомственным немцем. Будучи студентами, поженились, у них родилась дочь. Позже Эрнест уехал в Америку за большой деньгой, да так там и остался. С женой развелся через адвокатов, дочь видел последний раз, когда уезжал, тогда ей было два месяца. Мария Степановна повторно вышла замуж за Курчатова Сергея Дмитриевича, Белле на тот момент было уже четыре года. Конечно, девочка всю эту историю знала, но все равно считала отчима отцом, к тому же он ее удочерил и прекрасно к ней относится. Сразу после института Курчатова Белла Сергеевна вышла замуж за Романа Николаевича Гольдского, бизнесмена средней руки. Будто как знала, что ненадолго, и фамилию менять не стала. Брак продлился всего три года, детей в браке не нажили, развод данный момент был не оформлен, но уже два месяца супруги жили раздельно. Бывший муж подстраховался, и перед свадьбой они подписали брачный контракт, так что Курчатова ни на что не претендовала.

– Как она смогла все это нарыть? Как? – вслух произнес Дмитрий Иванович, восторгаясь способностями сотрудницы отдела кадров.

Неделю назад Белла прошла собеседование, вчера ее вызвали для оформления, а сегодня у нее уже первый рабочий день.

«Да, Ираида Варламовна, сбили тебя не просто так. На кого же ты накопала ненужный материал? И главный вопрос: как этот кто-то понял, что находится у тебя под колпаком? Неужели ты шантажировать его собралась? Хотя маловероятно, тогда ты не стала бы звонить в нашу контору анонимно. И как это все связано с поездкой?»

Кстати, о звонке. Неужели Ираида, умная и рассудительная дама, не понимала, что ее быстро вычислят? Или и это она сделала специально? Чудо, а не женщина.

Вопросов много, ответов мало. Дмитрий Иванович взял личные дела остальных счастливчиков с собой.

«Почитаю на ночь вместо книги или завтра в самолете, – подумал он. – Времени будет вагон – лететь восемь часов».

* * *

«Этот город никогда не спит», – думала Белла, возвращаясь домой после нескончаемого дня счастливая. С улыбкой на лице она рулила маленьким «кашкаем». Раньше у нее была другая машина, но она ничего не взяла после расставания с мужем: ни машину, ни украшения, ни шубы, ни сумки, ни дорогую обувь. Покидала несколько шмоток в чемодан и ушла. Во-первых, Белла хорошо помнила про брачный контракт, а во-вторых, брезговала. Ей казалось, что если она хоть что-то возьмет, то унесет эту грязь с собой, а Белле очень этого не хотелось. «Кашкай» был мамин, но сегодня отчим вызвался подвезти ее на работу, хитро подмигивая дочери. Белла подозревала, что сделал он это специально, чтобы машина досталась ей и в первый рабочий день она могла чувствовать себя комфортно. Белла благодарно чмокнула Сержа в щеку – так они с мамой ласково его называли – и одними губами прошептала: «Спасибо».

Город светился огнями и как бы кричал Белле: вот сейчас все будет хорошо, ты молодец, ты на правильном пути! Она любила Москву, любила по-настоящему, любила ее маленькие улочки и атмосферные кафешки в центре, большие проспекты в иллюминации и огромные здания Москва-Сити. Она любила стоять в длинных пробках так же, как и мчаться по бесконечной МКАД. Москва ей платила тем же, отвечая на ее любовь своей. Когда-то Москва, как и мама, спрашивала Беллу: «Любишь ли ты Романа? Подумай, без любви нельзя». Но Белла думала, что его любви хватит на двоих, ведь он так ее обожал, так добивался… Но не хватило. А ведь и мама, и город это понимали и предупреждали, а когда Белла сделала по-своему, обиделись на нее. Мама, конечно, сразу простила, только все три года с жалостью смотрела на дочь, иногда робко спрашивая: «Доча, ты счастлива?»

А город нет – он перестал ее радовать, перестал приносить ощущение и предвкушение праздника. Белла это чувствовала и очень переживала: ей не хватало Москвы, не хватало ее счастья, любви и защиты, Белла скучала по Москве. Лишь сегодня, первый раз за три года, ощущение счастья вернулось. Москва смотрела на нее уже улыбаясь и даже хитро подмигивала. Белла была уверена: это хороший знак, она все делает правильно.

«Привет, Москва, мы снова вместе!»

Да еще этот кадровик вызывал у Беллы смешанные чувства. С одной стороны, она чувствовала опасность, что-то с ним было не так, что-то он скрывал. С другой – когда она думала о Дмитрии, немного учащалось дыхание, сердце начинало биться сильнее, хотелось улыбаться и петь. Когда она сегодня сидела в кафе, закусывая свою неудачу пирожным, все мысли крутились вокруг кадровика. В итоге возник вопрос, на который очень хотелось получить ответ: интересно, он женат?

* * *

«Боже, восемь часов – это вечность!» – думала Оленька, садясь в самолет. Нет, ради своей мечты она была готова на все, но… все ли она сделала правильно? Все, кто полетел в санаторий, были неслучайные люди, и Оленька очень в этом каялась. Сначала шеф положил перед ней список из трех фамилий, потом еще из двух. Затем Таня Морозова подошла и долго в красках рассказывала, как провела все лето в Москве, потому что на отпуск не было денег – все уходит на лечение папы, и как ей хочется отдохнуть. Жалостливая и добрая Оля пообещала помочь. Потом человек, которому Оленька была многим обязана, попросил еще за двоих. Но добил ее, конечно, шеф. Когда после инцидента в отделе кадров она прикладывала лед к его синякам, он выглядел потерянным и уставшим. Затем, словно опомнившись, сказал Оленьке добавить и его в список счастливчиков, уж очень устал. В итоге получилось, что лететь должны были девять человек. «Ну где девять, там и десять, – подумала Оленька и внесла в список и свою фамилию. – Или я вернусь женщиной шефа, или меня разоблачат и уволят».

«Двум смертям не бывать, а одной не миновать», «Не пойман – не вор» и еще много других, ободряющих дух пословиц вспомнила она, пока шла к своему месту в самолете.

* * *

Как собраться в поездку за один вечер? «Никак», – ответила бы Белла еще два месяца назад, но не сейчас. После всего пережитого она была рада и санаторию, и отдыху в китайской провинции, и перелету длительностью восемь часов, и даже компании Дмитрия Ивановича, который уже не так сильно пугал и настораживал, а наоборот – казался почти родным. Вчерашнее происшествие соединило их, сделав сообщниками – нет, даже бандой. По крайней мере, ей хотелось так думать, это придавало путешествию ощущение авантюры. Они оба новички, оба вчера жутко опозорились и держаться теперь должны были вместе.

– Что ж вы так светитесь, как медный самовар? – спросил Дмитрий Иванович, когда они уже заняли свои места в самолете и ждали, пока рассядутся запоздавшие пассажиры.

– Как что? Еще неделю назад я не видела никаких перспектив в жизни, а сегодня лечу в путешествие в статусе начальника отдела хорошей фирмы, и у меня появился новый друг.

– Да? – удивился Дмитрий Иванович. – И кто же этот счастливчик? Хочу выразить ему свои соболезнования.

– Обидно такое слышать. Конечно же, это вы, Дмитрий Иванович. После того, что между нами было вчера, после того, как весь коллектив смеялся за нашими спинами, мы просто обязаны дружить, – совершенно искренне обиделась Белла.

– Добрый вечер, мои новые подчиненные, – произнес кто-то над ухом. – Надеюсь, вы меня узнали. Это я, ваш новый шеф. Вы пометили меня вчера, чтобы не забыть или, не дай бог, с кем-то не перепутать, – пошутил он, потирая синяки. – Разрешите пройти на свое место. Видно, крепко я в чем-то провинился, что после всего меня еще и посадили с вами. Но ничего – у меня есть шанс вам отомстить. Я сижу у окна и, можете не сомневаться, за восемь часов подниму вас с места раз двадцать, так как сегодня я один съел целый арбуз.

– Вы себя совсем не жалеете, Иван Сергеевич, – парировал Дмитрий Иванович, пропуская начальника на место, – поделились бы с кем-нибудь.

– Не с кем, молодой человек, я живу один, а по вашей милости еще и стесняюсь теперь выходить на улицу, от меня шарахаются люди. Между прочим, в вагоне аэроэкспресса я ехал один… вернее, нет, когда я зашел, вагон был полон, но через пять минут я уже путешествовал как барин.

И действительно, синяки на его лице стали больше, а само лицо выглядело еще более отекшим, чем вчера. Честно говоря, с таким лицом шеф напоминал джинна из диснеевского мультика «Аладдин», даже прическа очень удачно вписывалась в образ.

– И так как дома, кроме арбуза, не было ничего, – продолжал рассказывать шеф о тяготах холостяцкой жизни, – а самолет только в шесть вечера, пришлось есть арбуз.

Белла, сидевшая между мужчинами, была вынуждена смеяться над шутками шефа (так как Оленька оказалась далеко и не выполняла свои служебные обязанности), но время от времени подглядывала, что же читает Дмитрий Иванович. А чтиво у него было очень занятное, что-то вроде личного дела на Семена Ивановича Самоварова, специалиста по связям с общественностью. «Это же тот самый, с грязной головой», – вспомнила Белла. Кстати, по невероятному стечению обстоятельств, путевки выиграли все сотрудники ее отдела. Белла посчитала это добрым знаком: познакомившись поближе, потом будет легче работать.

Семен сидел прямо за ее спиной. «Мыться он определенно не любит, – решила Белла. – Надо бы незаметно почитать у кадровика, кто этот Самоваров и почему в детстве не читал “Мойдодыра”.

Семен Иванович Самоваров, двадцати девяти лет, родился в Твери, там же с золотой медалью окончил школу и уехал учиться в Америку по специальности «связи с общественностью». Окончив Бостонский университет, работал в Америке, а недавно вернулся в Россию и был принят на работу в фирму Brello. Неразговорчив, характер отвратительный. «Странное какое-то досье, – подумала Белла, – с личными комментариями составителя».