– Молдавское княжество! Там и вера наша, и людишки охотно под его руку пойдут. Опять же, через прадеда нашего Ивана Великого мы с Господарем Молдавским Стефаном в свойстве, а значит и не чужие!

Поглядев на младшего братца, успевшего озвучить свое предложение самым первым, будущий Великий князь впал в глубокую задумчивость. Покосившись на вредного Ваньку, сестрица нежным голоском пропела:

– Ты бы еще Валахию предложил! Там же всех или турки к дани и вере своей примучивают, или цесарцы под свою власть нагибают… Лучше сесть на те земли, что за Сибирским Ханством, на берегу Тихого окияна! Там тепло, землица два раза в год родит, рыбные ловли изобильны…

Насмешливо фыркнув, но не переставая при этом рисовать, Федор отбрил задаваку с длинной косой, да малым умишком:

– И орда диких чжурженей под боком. Богданка Бутурлин отписывал, что они при действительно большой нужде запросто до ста тысяч сабель выставить могут! Самое оно, чтобы по крымчакам не скучать – будут вместо них наскакивать и людишек в полон уводить.

С трудом удержавшись от того, чтобы не показать язык, или не зафыркать как необъезженная кобыла (увы, ей сие уже невместно – четырнадцать лет, совсем уже взрослая дева!), Евдокия уверенно парировала:

– Для начала можно и на островах укорениться, силы подкопить – я Большой чертеж земель хорошо помню, там есть сразу несколько подходящих близ берегов! Конники по морям скакать не умеют, а наши ратники с лодий воевать привычны. Вон, воевода Адашев какой уже год плавает и Крым разоряет, и ни разу еще его не разбили. Даже толком поймать, и то не могут!.. Ваня, ну скажи?!

– А? Да-да.

Несколько раз не глядя поведя рукой по воздуху, царевич Иван все же уцепил кубок с компотом из сушеной вишни и основательно глотнул. Передав кисло-сладкое густое питье брату, раздумчиво пробормотал:

– Там еще империя Ханьцев рядышком, будет на кого… С кем торговать и воевать. Только очень уж далеко те земли от Москвы!

Получив в ответ недовольный взгляд сестры. Впрочем, она уже давно привыкла, что средний брат у нее непослушный и немного задавака, причем даже тогда, когда она старается исключительно в его интересах. Одно слово – мужчины!

– Домна?

Старшая из учениц, легонько играясь с наконечником из наборного янтаря, украшавшем ее тугую косу, слегка наклонила голову:

– Крым?! Когда-то в нем уже было древнерусское Тмутараканское^[15]княжество, затем православное княжество Феодоро. Бояре Ховрины и Головины как раз потомки тамошней знати, значит – у Ванечки будут все права. А с крымчаками у нас все равно полное немирье.

Отстаивая свое предложение, ясноглазая царевна тут же ревниво заметила:

– Там же ни хлебов толком не вырастить, ни мастерских каких поставить – обязательно придут турки и все разорят… И с торговлишки по морю жить не получится. А еще самих крымчаков куда-то надо девать!

Поставив опустевший кубок обратно, будущий царь равнодушно заметил:

– Они уйдут. Отец начал решать с ними, я продолжу, мой наследник закончит – так, или иначе… Впрочем, обитатели Крыма уже сейчас понемногу приносят пользу: ведь всяк может быть годен в дело при правильном его применении, даже если это потомственный тать и людолов.

Пока младшая ученица вертела головой и слегка удивляясь, замечая недобрые улыбки у окружающих, добросердечный царевич Федор мягко ей пояснил:

– Работать на рудниках и каменоломнях, Аглаюшка. Ты же знаешь: на Руси еще с позапрошлого года начато великое каменное устроение – сначала будут проложены царские тракты-дороги, затем в камень и плинфу оденутся и большие города. Тятя даже подумывает особый Дорожный приказ учинить!

Согласно кивнув, седовласый слепец на ложе чуть отстранился от ажурного венчика на голове сестры, что понемногу начал упираться в его скулу, и добавил:

– Мы лишь повторяем путь древних римлян, что руками рабов и своих легионеров связали земли Рима превосходными дорогами, и тем заложили основу могущества Вечного города. Правда, кабальных холопов для работ мы использовать не будем, а наши ратники для такого дела негодящи… Зато Разбойный приказ исправно ловит душегубов и разных татей, да и без того у Руси хватает откровенных врагов – коим вполне можно доверить самую грязную и тяжелую работу. Заодно и наши порубежные дворяне с помещиками поправят свои дела, отлавливая крепких телом крымчаков на каменоломни…

Встрепенувшись, юный зодчий уточнил:

– Митя, а помнишь наш разговор про нарядный гранит-камень с Корельского уезда?

– Да?

– Мне с тех мест рудознатцы отписали, что еще три выхода хорошего камня нашли: один обычный светло-серый, какой для мостовых прирешили, зато следующие два! Первый цветом схож с малахитом, его на стены домов хорошо, а второй вообще как малина! Представляешь, из такого набережную Москва-реки? Это же какая лепота получится!

– М-да? Ну, наверное. Хотя много красного тоже не очень хорошо…

Пропустив мимо ушей слова старшего брата, младший просительно протянул:

– Поговори с батюшкой, чтобы он еще людишек мастеровых в Карелы послал? Ведь пока доберутся, пока обустроятся-обживутся и камень начнут ломать – не меньше года пройдет! Все равно же в тех местах верфь закладывать порешили и канал копать, ну так пусть заодно и… Еще Бутурлиным было бы хорошо отписать!

– С Урала гранит везти? Федя, да он золотым встанет!..

– Нет, Мить, я не о том: чтобы они у себя там на Урале чистого белого и голубого мрамора поискали хорошенько. А то каррарский^[16]уж дюже дорог!

Помолчав, Дмитрий согласно кивнул:

– С новыми каменоломнями помогу, а вот на Камень Уральский писать бестолку – Богданка с отцом сейчас только и успевают, что на три стороны воевать-отмахиваться. Ты же знаешь, в тех местах с каждым рудознатцем отряд для охраны надобно отправлять, и то… Маленький вырежут, на большой постоянно наскакивать будут и стрелами бить. С поисками обождать придется.

Тяжело вздохнув, Федя отцепил из зажима готовый набросок, переложил его в самый низ стопки плотных листов и принялся подтачивать грифели чертилок – собираясь «покуситься» на облик целительницы Дивеевой.

– Аглая, а ты что скажешь?

– Эм?..

Младшая их учениц с удовольствием слушала и запоминала, но вот что-то говорить и советовать – особенно в таких важных государських делах… Хотя, к собственному немалому изумлению, и у нее нашлось что предложить:

– Забрать у короля Юхана Третьего всех финнов и часть исконно-шведской земли! Он же нам враг?

Остальные тоже удивились, причем приятно: вечная молчунья заговорила! Иван, едва-едва вынырнув из мыслей, вновь задумчиво почесал висок:

– Хм-м? Ну да. Это… Свой выход на побережье Балтики, а если хорошо постараться, то и к Русскому морю. Но опять же: податных людишек маловато, и земли худые.

Хозяйственная сестренка тут же напомнила молодому, но подающему надежды военачальнику:

– У шведов железо хорошее, они им со всем миром торгуют!

Поерзав на коленях у Мити, она неохотно покинула его объятия и пересела на более прохладный подоконник, подложив себе под спину и «тылы» утянутую из-под головы другого брата подушку.

– У-у, натопили как в бане…

– Одним железом сыт не будешь, а земли там – тощие!

Поправив на себе плотную ткань платья (даже слишком плотную и теплую!), взрослая четырнадцатилетняя дева как бы совсем не в тему заметила:

– Мы сегодня с Аглаей ходили в царские мастерские, глядеть на работу ширазских умельцев коврового дела. Жаль, мало пока сплели, но уже красиво смотрится… Особенно нежно-розовый ковер с синими завитками. А в Аптекарском приказе алхимики почти все восточные сладости научились выделывать – да еще и лучше, чем у самих персов выходит!

Моргнув, средний брат уставился на Евдокию, как кое-кто с рогами на новые ворота.

– Еще не раз слышала, что в Александровской слободе какой-то особенный стан для вышивки измысливают… И маленькие часы делают, с двигающимися стрелками!^[17]

– Ты это вообще, к чему сейчас?!?

Закатив глаза, царевна снизошла и растолковала:

– Из железа не только сабельки булатные можно ковать, много иного полезного – тоже! Поставишь великокняжеские мастерские, наймешь в них знающих кузнецов – и будут они тебе всякую утварь делать в превеликом множестве для мужиков торговых. Им будешь продавать, и с них же мыто брать. Вот тебе и пополнение казны!

Уловив несказанное (что воеводничать да саблей махать много ума не надо), Ваня едва заметно надулся: он вообще-то тоже прекрасно помнил уроки старшего брата. Просто в отличие от некоторых, сначала думал об общем-важном, а уж потом о разных мелочах…

– Смотри-ка, да ты и впрямь выросла и настоящей хозяйкой стала. Вот же повезет твоему мужу!

Вспыхнув как маков цвет, почти невеста на выдание возмущенно зарделась – и слегка запнулась, не в силах вот так сходу придумать, как уязвить ласковым словом несносного братца. А тот, не теряясь, развивал достигнутый успех:

– Митя, а ты?

Потянувшись и примериваясь тоже завалиться на ложе, хозяин Опочивальни хитро улыбнулся:

– А что я?

– Что-нибудь присоветуешь? Ми-ить?!?

Ответить все сильнее улыбающийся старший брат не успел – помешала постучавшаяся и тут же вошедшая в покои Хорошава, прямо с порога доложившая, что ее господина очень желает видеть Великий государь. Вздохнув, его наследник подверждающе кивнул:

– Распорядись там, чтобы облачаться… Постой! Батюшка меня один ждет?

– Н-нет, господин, с владыкой Филиппом.

Понятливо кивнув, Димитрий спустил ноги с ложа, сгреб в ладонь любимые рубиновые четки и начал вдевать ступни в легкие домашние чувячки из мягкой замши.

– Мить, а ты надолго? Мы же еще чертежи и эскизы дворцового комплекса и Гостиного двора смотреть хотели!

Повернув голову к младшему братцу, восемнадцатилетний Великий князь Литовский вновь вздохнул:

– Ну ты же знаешь отче Филиппа: как начнет печаловаться о нуждах монастырей да разных епархий… Отец же у церкви соляные промыслы в казну забрать хочет.

Позабыв о уже слегка растрепавшейся косе, царская целительница Дивеева, у которой с митрополитом Московским и всея Руси были довольно своеобразные (с налетом вечных подозрений в волховстве, ага) отношения, с большим интересом уточнила:

– Упирается?

– Батюшка его дожмет… Когда еще сказано иерархам нашим, что будем печатать во множестве книги богослужебные и Благую Весть? Дело богоугодное и вельми полезное, а они по сию пору даже собраться на Освященный собор^[18]и решить, какие именно книги множить будем – не соизволили! А там ведь и вычитывать надо, и какие миниатюры на страницах будут…

Притопнув, чтобы обувка лучше осела по ступням, государь Московский махнул рукой и направился прочь из своей Опочивальни, бросив напоследок досадливое:

– Одно слово – церковники!