Лина села за уроки. Мать повезла младшего брата к стоматологу в город, так что можно было расслабиться. Прочитав на завтра учебники, девочка подумала, что родня вернётся поздно вечером голодная и уставшая, и ей пришло в голову пожарить курицу.

В морозильнике обнаружились грандиозные запасы самых разных продуктов. Порывшись, она достала лоток с куриными ножками, положила его в раковину и залила тёплой водой.

Довольная идеей, Лина вернулась в свою комнату и стала собирать школьный рюкзак, как вдруг раздался глухой звук снизу – кто-то вошёл в дом. Она услышала приближающиеся шаги, и в голове зазвучал голос: «Отдай нам меч, и мы не причиним тебе вреда». Сердце Лины бешено заколотилось. Осторожно приоткрыв дверь, она на цыпочках подошла к лестнице и посмотрела вниз. В прихожей стояла женщина исполинского роста. Она подняла голову и заметила Лину, а та увидела её лицо и жуткие чёрные глаза: глазных яблок не было, вместо них зияла лишь тёмная пустота.

Дальше всё случилось в считаные секунды: Лина вбежала обратно в свою комнату, закрыла дверь на защёлку и приставила к ручке стул. Рыбкой нырнув под кровать, она вынула свёрток с мечом и залезла на стол. Тот стоял вплотную к маленькому окошку, единственному на этой стене дома. Девочка протиснулась сквозь него и вылезла на крышу террасы. Она часто так делала в детстве, играя в индейцев, за что её сильно ругали родители. Потом она эту забаву оставила, но сейчас решила, что тряхнуть стариной – это её единственный шанс. Шаги заскрипели по лестнице и очень быстро приближались.

Лина плюхнулась на живот и заскользила по черепице. Послышались два сильных удара в дверь. На третий, видимо, дверь распахнулась, но девочка уже слезала по деревянным шпалерам на землю. Она скинула свёрток, затем спрыгнула сама и, подобрав его снова, побежала к зарослям спиреи. За стеклом показалась крупная фигура. Жуткая незнакомка выглянула из окна, но протиснуться туда она не могла и увидела лишь, как беглянка скрылась в зарослях непролазных кустарников.

Знание рельефа местности сыграло Лине на руку. Пройдя знакомый лабиринт через кусты, девочка выскочила на улицу. Пробежав квартал, она свернула в закоулок и оказалась у дверей дома, где жила её лучшая подруга Мара.

Затрезвонил дверной звонок. Внутри залаяла собака.

– Кто там? – Мара открыла дверь. – Что с тобой? – Она впустила подругу. – Берни, сидеть! Берни хороший мальчик!

Крупная овчарка приветливо завиляла хвостом и закрутилась рядом в ногах девочек.

Мара взглянула на Лину – та вся дрожала, волосы были спутаны, в них зеленели обрывки листьев, на плече виднелась свежая царапина. Она крепко прижимала к себе знакомый свёрток.

– Они пришли за ним, – прошептала Лина, её глаза были полны ужаса. – Но это не те! Она хотела меня убить! Она хотела всех убить, я прям чувствовала! Ей нужен этот меч!

Мара очень забеспокоилась. Она решила, что Лина сошла с ума, что она совсем помешалась со своей игрушкой.

– Давай мы отнесём его в церковь и оставим там? – попросила она. – Там о нём точно позаботятся. – Она стала гладить подругу по плечу, пытаясь её успокоить.

– Да, да, – кивнула Лина, чуть не плача.

Но не успели они встать с дивана, как с шумом и свистом распахнулась входная дверь. Замок вылетел, и дверная ручка зазвенела по плитке. На пороге стояла женщина с чёрными глазницами.

«Отдай!» – услышала у себя в голове резкий голос Мара, и её сердце сжалось от тошнотворного, неописуемого чувства. Она ощутила, как эта фигура жаждет смерти и уничтожения – не только Лины, не только её, но всего и всех.

Верный Берни, видимо, тоже почувствовал это, он с диким лаем налетел на непрошеную гостью. Мара дёрнула Лину за руку, они бросились на кухню, заперли дверь на защёлку и через проходную дверь выбежали в сад. Там стояли велосипеды семейства Мары. Девочки вскочили на них и понеслись по улице.

До церкви было не близко пешком, но на велосипедах они домчали очень быстро. По дороге Лина вспоминала все возможные молитвы, которым когда-то учила её бабушка. Целиком что-то воспроизвести у нее не получалось, но она повторяла, что могла, с надеждой на чудо, на помощь и защиту. И когда они, побросав на тротуаре велосипеды, вбежали в церковь, Лина испытала облегчение, понадеявшись, что монстр не сможет переступить порог божьего храма. Внутри девочки отдышались.

– Что дальше? – спросила Мара.

– Не знаю.

– Пойдём позовём священника?

Они постучали в маленькую дверцу, из которой тот в прошлый раз выходил.

– Святой отец, вы здесь? – крикнула Мара в дверную щель.

– Да, иду… – послышался голос.

Но из дверцы появился другой, незнакомый человек в рясе, который был выше и моложе. Он подал руку и помог подняться их знакомому батюшке.

– Ах, это вы, – увидев их, застонал тот. – Посмотрите, что тут случилось! – Он потряс рукой в направлении разбитой статуи. – Отец Дионисий приехал мне помочь…

Девочки обернулись – вместо статуи лежали щепки. Они переглянулись, но сложно было соображать в такой ситуации. Одно было ясно: всё ещё хуже, чем казалось.

– Они наверняка что-то знают! – пожаловался пожилой священник отцу Дионисию, указывая на девочек грозящим пальцем.

– Мы… мы пришли к вам за помощью! – начала было Лина и показала свёрток.

Простыня на нём сбилась от погони и соскользнула вниз, на пол. На руках у Лины остался меч. Чтобы тот не упал, она взяла его за рукоять.

Пожилой священник ахнул и запричитал:

– Нет, нет, не надо! Они угрожают нам! – Он повис на рукаве отца Дионисия и схватился рукой за сердце.

– Спокойнее, девочки, спокойнее… – молодой священник попятился назад.

Лину затрясло от страха, она поняла, что всё идёт совсем не так, как она себе представляла. Совсем не так!

«Всё плохо! Они думают, что мы хотим причинить им вред, что мы сумасшедшие!» Тут Мара встала перед Линой, загородив её и меч собой и, прижав кулачки к груди, дрожащим голосом взмолилась:

– Святой отец, пожалуйста! Мы пришли за помощью! Мы хотим отдать вам эту вещь, за ней охотится чудовище!

Отец Дионисий вытаращил глаза, но остановился.

– Давайте вы положите его на пол, – как можно спокойнее попытался произнести он.

Лина закивала и стала медленно опускать меч.

А потом всё произошло почти мгновенно.

Часто, когда случается что-то страшное, что-то очень важное, проходят какие-то доли секунды, но начинает казаться, что ты видишь их издалека, что они больше, и это уже десять, двадцать секунд, только сделать ничего не можешь: руки не слушаются, ноги не успевают, тело замирает, и в ушах эхом отдаются все звуки окружающего мира.

Двери собора распахнулись и слетели с петель. Быстрыми шагами исполинского роста женщина приближалась к ним. В её глазах чёрным дымом клубился бездонный мрак, она раскинула ладони в стороны, и из её тела появилось ещё две пары рук. В ту же секунду перед изумлёнными взглядами девочек за спиной незнакомки раскинулись два чёрных гладких крыла. Множество рук стало подниматься вверх, и из темноты полетели стрелы, такие же чёрные, как её крылья.

– Отдай и умри! – беззвучно гремело по всему собору. – Отдай и умри!

Стрелы со свистом разлетелись по залу, где-то падали иконы, где-то статуи и канделябры. Чудовище подходило всё ближе. Пожилой священник отползал в угол церкви, отец Дионисий схватил большой крест, который лежал возле алтаря, и, вытянув его перед собой, с ужасом в глазах стал выкрикивать молитвы. «Изыди, изыди!» – услышала Мара его высокий дрожащий голос. Она подумала, что это конец, всем своим существом ощущая ту пустоту и пожирающую бездну ненависти и презрения, которая исходила от чудовища. Она чувствовала, как оно желает их смерти, мечтает стереть с лица Земли – их и не только. Всех! От существа так и веяло жаждой разрушения, оно ненавидело этот мир – из-за того, что он был другим, чуждым ему, он причинял ему страдания.

Мара поняла, что происходит что-то катастрофически важное, что Лина была права – нельзя, чтобы меч попал в руки чёрной твари. Но в то же время она понимала, что у них нет шансов.

«Это тупик. Это конец. Ещё секунда, две, может быть, три, и оно подойдёт настолько близко, что дотянется до нас своими жуткими лапами, и всё закончится. А раз это предрешено, то терять больше нечего. Нечего бояться. Страха нет. Есть только чувство справедливости! Мы правы, только мы! Это наша жизнь и наш мир, и никто не приглашал тебя разрушать их, и мы имеем полное право противостоять! Пусть несколько секунд, но достойно, с гордо поднятой головой! Без страха и сомнений! И пусть это будет красиво!» Сделав шаг вперёд и закрыв Лину собой, Мара собрала всю свою волю и всю смелость, на которую только была способна, топнула ногой и прокричала:

– А ну остановись, ты, сука, я тебе приказываю!

Жуткая незнакомка, конечно же, не испугалась, но опешила от внезапной наглости – она не ожидала такого проявления храбрости от них. Для неё все они были песчинками. Всего лишь дунь, и они разлетятся, а она заберёт эфир с собой, чтобы он не представлял больше угрозы для её Роя. Она остановилась.

Мара продолжала. Звонким голосом она громко кричала:

– Я не позволю тебе навредить моей сестре! Я чувствую твою ненависть! В тебе больше ничего нет! А знаешь ли ты, тварь, что такое любовь, что такое радость? – Девочка снова ощущала негативные мысли, которые испускало чудовище, и со слезами на глазах пыталась противостоять. – У тебя нет души, ты даже не умеешь любить так, как мы! Я лучше умру, но ты не тронешь мою сестру! Ты слышишь? Мне жаль тебя, ты уродливая, трусливая тварь, я смеюсь над тобой! Смеюсь над тобой!

Лина тоже понимала, что ещё несколько секунд… Мара выиграет ей всего несколько секунд жизни и погибнет на её глазах. Ей было невыносимо обидно, что они вот так умрут здесь совсем молодыми, что не сбудется столько планов и надежд, и они так и не выберутся больше на городскую дискотеку, не выпьют их любимый вишнёвый молочный коктейль в кафе у вокзала. Что мама и брат, и даже, наверное, Майкл, будут долго плакать по ним, и печаль навсегда поселится в их сердцах.

«Мара такая смелая. Зачем она делает это? Она могла бы, наверное, убежать куда-то, оставив меня одну. Нет… она всегда меня поддерживала. Она самый замечательный человек на свете и не должна стоять так, одна! Она не одна. Мы вместе! Мы всегда были вместе!» – и Лина вышла из-за спины подруги, встав рядом, и подняла меч в боевое положение, обхватив рукоять двумя руками.

Тут же снова вылетели чёрные стрелы. Теперь их было больше. С криком упала Мара, звон раздался совсем близко. Две стрелы угодили в меч и, расколовшись, звякнули о пол. Краем глаза Лина увидела, как оседает на пол отец Дионисий. Одна из стрел воткнулась в пол рядом с её ногой.

Чудище не прекращало выпускать стрелы, Лина закрыла глаза и замахнулась мечом – вниз посыпались чёрные щепки. Нестерпимая боль пронзила правый бок. Она падала на спину, продолжая сжимать в руке меч. И снова время застыло. Было слышно, как громко бьётся сердце, как хрипло дышит Мара. В ушах звенело. Происходящее проплывало перед глазами, будто в замедленной съёмке. Из груди Мары торчала чёрная стрела, она лежала с закрытыми глазами и не двигалась, кровь тонкой струйкой стекала на холодный пол.

Лина обняла её голову и заплакала:

– Прости, прости меня, я люблю тебя, прости!

Она потихоньку оттаскивала подругу чуть дальше, назад, к алтарю, понимая, что это ничего не изменит, но это всё, что она могла сделать. Чёрная фигура наклонилась над ними и закрыла свет.

Глава 14. В церкви

Дамиэль действительно знал всё обо всех. Он показал дорогу, и вскоре они подъехали к дому, где жила девочка с пирсингом в правой ноздре. Но увиденное всех испугало: дом был пуст, замок сломан.

– Нехорошо… – сказал Кейджиген, осматривая выбитую дверь.

Дамиэль стукнул рукой по стене: