Он схватил меня за руку, но лишь для того, чтобы осмотреть ее. Почувствовал ли он в момент соприкосновения тот же электрический разряд, что и я? Мои ногти были выкрашены в темно-синий цвет. На каждом пальце красовалась маленькая татуировка, которая имела для меня особое значение. Изучив мою руку с минуту, он резко отпустил ее, словно мое прикосновение обожгло его.

– Твои руки созданы для игры на гитаре, а не для физического труда. Почему ты хочешь мне помочь?

– Поскольку ты не желаешь принимать деньги за грузовик, я хочу найти другой способ заплатить.

Он раздраженно выдохнул, словно я действовала ему на нервы, просто дыша с ним одним воздухом. Девушка поумнее оставила бы его в покое, но я никогда не отступала перед вызовом, а данная ситуация очень походила на него. Если я чему и научилась в жизни, так это тому, что всегда нужно добиваться желаемого. А я хотела Броуди. Нет, не так. Он был мне нужен.

– Чего ты на самом деле хочешь, Шайло?

– Только то, что сказала. – Я уперла руки в бока. – Я не принимаю подачек. Дай мне работу.

– Почему мне кажется, что от тебя будут одни хлопоты и ты их совсем не стоишь?

Я усмехнулась.

– Не знаю. У меня насчет тебя иные мысли. Мне кажется, ты стоишь всех этих хлопот.

Броуди провел рукой по щетине на подбородке.

– Что ты задумала?

Я громко вздохнула.

– Почему ты такой подозрительный?

– Такова моя натура.

Я засунула руки в задние карманы рваных джинсов и покачалась на пятках.

– Что, если я скажу, что мне просто хочется провести с тобой время?

– Я бы сказал тебе перестать нести бред.

Я рассмеялась. У меня возникло ощущение, что Броуди больше лает, чем кусает. Он передал мне недоуздки и поводья, зашел в стойло и провел руками по бокам и животу лошади.

– Как у тебя сегодня дела, Кайенна? – Лошадь тихо заржала в ответ. Этот мужчина был добрее к лошадям, чем к людям.

– Почему она не с другими лошадьми?

– Со дня на день она родит. – Он несколько раз погладил лошадь, затем вернулся ко мне, и мы вышли через открытые задние двери сарая на пастбище, где паслось стадо.

Броуди придержал для меня калитку и закрыл ее, когда мы оказались на пастбище. Он приказал Бастеру сидеть и ждать за воротами, и пес послушно выполнил его приказ.

– Ты когда-нибудь имела дело с лошадьми?

– Ни разу. Хотя они красивые животные.

– Все животные красивые. Но, да, лошади особенные. – Он засунул два пальца в рот и свистнул. Я с удивлением наблюдала, как лошади рысцой подбежали к нему и остановились у ворот, борясь за место, словно желая, чтобы Броуди уделил им особое внимание. И я их прекрасно понимала.

– Они всегда все подбегают к тебе, когда ты свистишь?

– Нет. – Он мотнул подбородком в сторону черной лошади, бегущей рысью в противоположном направлении, как бы доказывая, что она никому не подвластна. – Они стадные животные, но всегда найдется тот, кто не придет на зов.

Броуди надел недоуздок на рыжевато-коричневую лошадь с черной гривой, прикрепил поводок к недоуздку и передал веревку мне, отчего наши руки соприкоснулись.

Я неуверенно протянула руку, чтобы погладить лошадь. Она тихонько заражала, и я восприняла это как положительный знак того, что ей понравилось мое поглаживание по шее. Я продолжала гладить лошадь, пока Броуди натягивал поводья на коричнево-белого коня с глазами голубого и карего цветов. Затем вывел его за ворота, жестом приглашая меня следовать за ним.

– Просто иди рядом с ней. Ослабь хватку. Расслабься. Она последует за мной.

Я глубоко вздохнула и последовала его совету, приноравливаясь к аллюру лошади, пока мы шли по грунтовой и поросшей травой тропинке под сенью деревьев, которые защищали нас от палящего техасского солнца. Угодья Броуди были прекрасны. Пышные, зеленые и пологие холмы с высокой травой, колышущейся под теплым майским ветром. Я глубоко вдохнула свежий воздух, понимая, что прошла целая вечность с тех пор, как я могла нормально дышать. Я проводила так много времени в разъездах, жила на чемоданах и каждую ночь спала в разных гостиничных номерах. Порой я забывала, каково это – находиться на природе. Теперь Лос-Анджелес был моим домом, но я никогда по-настоящему не чувствовала себя там как дома.

Броуди оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что со мной все хорошо.

– Ты в порядке?

Я кивнула.

– Да.

Добравшись до другого пастбища, я завела свою лошадь в загон и подождала, пока Броуди снимет недоуздки. Затем мы пошли обратно по тропинке, чтобы забрать других лошадей.

– Зачем ты их перегоняешь?

– Чтобы дать возможность траве вырасти на пастбище.

После того как мы перевели еще четырех лошадей, одна все еще упорно отказывалась подходить к Броуди. Вместо того чтобы погнаться за черной лошадью с белой звездой на лбу, Броуди закрыл ворота и ушел.

– Ты что, собираешься просто оставить ее там?

– Нет. Рано или поздно она одумается.

Я не была в этом уверена. Лошадь казалась упрямой и не желала следовать за табуном. И я поняла, что она станет моей любимицей.

– Как ее зовут?

– Бунтарка, – сказал он со смешком, и у меня возникло ощущение, будто я упустила какую-то шутку. – Ее зовут Бунтарка.

– Теперь она нравится мне еще больше.

– Я так и думал.

Я помогла Броуди наполнить солью ведра, висевшие в навесах на пастбище, почистить и долить воду в корыта. Когда с этим было покончено, Броуди сказал, что ему нужно починить забор на первом пастбище, поэтому, пока он собирал инструменты и кедровые доски, я подождала у амбара, где хранился трактор John Deere и сельскохозяйственное оборудование, а затем последовала за ним. Я не удивилась, когда он отказался от моего предложения помочь.

Прислонившись спиной к забору внутри загона, я наблюдала, как Бунтарка демонстрирует свой независимый дух. Краем глаза я также наблюдала за Броуди, который с помощью лома отдирал поврежденные доски забора. Мышцы на его руках вздувались и напрягались, а вены на предплечьях отчетливо выступали. Настоящее порно в лучшем его виде, и, как бы я ни старалась, не могла отвести от него глаз.

Мне нравились мужские руки, а его были большими, сильными и умелыми на вид.

Каково было бы чувствовать прикосновение этих мозолистых, загорелых рук к своей коже? Был бы он грубым? Или нежным? Мне казалось, Броуди способен и на то, и на другое.

– Нравится то, что видишь?

– Сойдет.

Уголки его губ приподнялись. Я улыбнулась про себя, когда он наконец попросил меня о помощи, после того как отрицал, что нуждается в ней.

Глава шестая

Шайло

Я придерживала кедровую доску забора на столбе, пока Броуди закреплял ее с помощью шуруповерта, при этом основной вес панели приходился на его вторую руку. Я не привыкла находиться в обществе мужчин, которые работали руками и умели что-то чинить. Мужчины в моей жизни больше умели ломать, чем созидать.

– В гостевом домике кто-то умер? – выпалила я, когда Броуди поднялся на ноги и обошел меня, чтобы привинтить деревяшку к другому столбу.

– Почему спрашиваешь?

– Просто сложилось такое чувство.

Он искоса посмотрел на меня.

– Что за чувство?

– Не могу точно описать. Но я ощущаю чье-то присутствие.

– Типа призрака?

– Больше похоже на сильную вибрацию. Но дух у него хороший. Когда он появляется, меня охватывает чувство умиротворения и покоя. – Ого. Я приспустила свою маску. Понятия не имею, почему решила поделиться этим. Можно подумать, что после стольких лет искажения моих слов журналистами и вырывания цитат из контекста я научилась фильтровать речь. По-видимому, нет.

Какое-то время Броуди молчал, пока орудовал шуруповертом. Я ждала, что он рассмеется или назовет меня сумасшедшей. Или вообще промолчит, поэтому удивилась, когда услышала ответ.

– Его звали Уолт. Думаю, его можно назвать моим наставником. Лучший конюх, которого я когда-либо имел честь знать. Я познакомился с ним около двенадцати лет назад, когда участвовал в родео. Когда я купил это место, он спросил, не нужна ли мне помощь. Уолт приехал сюда на две недели, но ему так понравились здешние просторы, что в конце концов он остался навсегда.

– Не могу винить его в этом. Я понимаю, почему он решил остаться здесь. Это место особенное.

Броуди взглянул на меня, словно проверяя, говорю ли я искренне. Я улыбнулась, вспомнив, как он советовал делать это почаще.

– Да, так и есть. – Он отошел, чтобы оценить свою работу, затем выровнял еще одну панель забора. Я, ничего не говоря, придержала ее для него.

– Что случилось с Уолтом? Как он умер?

– Док сказал, что он отошел мирно. Во сне. Лучшая смерть, на которую можно только надеяться.

Я кивнула.

– С моей Ма-Ма было то же самое. Моей бабулей, – добавила я на случай, если он не был знаком с каджунским ^[17] термином.

– Я знаю, что такое Ма-Ма. Вы были близки?

– Да. – Я улыбнулась. – Она вырастила меня с братом. Некоторые люди считали ее сумасшедшей. Другие же были истинно верующими.

– Верующими во что?

– Она была экстрасенсом. – Я наблюдала за выражением его лица, ожидая увидеть признаки недоумения, но их не оказалось. Он воспринял спокойно сказанное мной.

– У тебя тоже есть дар?

– Она так говорила.

– Но ты в это не веришь?

– Иногда верю. Некоторые ситуации невозможно объяснить. А порой я знаю то, о чем люди мне не говорят. – Броуди выглядел настороженным, и я поспешила успокоить его: – Точнее, не так. Я не умею читать мысли. Просто… чувствую людей. Что-то вроде их вибраций. Но не всех. Только определенных. – Как ты. – Но у некоторых людей есть аура, и они излучают сильные вибрации.

– Некоторые люди… как я, например?

Заметив настороженность в его тоне, я замешкалась, прежде чем ответить. Казалось, Броуди было что скрывать.

– Ты не испугаешься, если я скажу «да»? Не убежишь?

– От чего?

– От меня.

– Если таким образом ты решила заигрывать со мной, то получаешь баллы за оригинальность.

– Я не заигрываю с тобой. Просто поддерживаю беседу. Подумала, что тебе может быть интересно. Учитывая, что ты, очевидно, кто-то вроде заклинателя лошадей.

Он фыркнул.

– Я не заклинатель лошадей.

– Ладно. Как скажешь.

– Вот и она, – тихо произнес Броуди, поднимаясь на ноги и проверяя забор на прочность. Я обернулась и увидела, как Бунтарка подкралась к нам поближе, а затем остановилась. Как он вообще увидел ее, стоя к ней спиной?

Я стояла неподвижно, как статуя, в ожидании ее следующих действий. Примерно минуту спустя лошадь сделала еще несколько неуверенных шагов, затем еще парочку, пока не оказалась прямо передо мной.

– Разве ты не красотка? – Я неуверенно протянула руку, и когда она не отстранилась, то погладила ее по шее. Лошадь тихо заржала, и я продолжила гладить ее, с каждым разом все смелее, пока та не уткнулась носом мне в бедро – игривый жест, который заставил меня улыбнуться.

– Ты ей нравишься. – В его голосе прозвучало удивление. Вообще, мне следовало оскорбиться.

– Может, она пытается тебе что-то сказать.

– Например, что? – поинтересовался Броуди, собирая свои инструменты.

– Будь повежливее с Шайло.

– Насколько вежливее ты хочешь, чтобы я был? – спросил он, надевая на Бунтарку недоуздок и закрепляя веревку.

Я пожала плечом.

– Мне бы не помешал друг.

– Хочешь быть друзьями? – скептически спросил он.

– Конечно. Почему бы и нет? – Теперь он стоял рядом со мной, так близко, что я могла вдыхать его неповторимый аромат и ощущать тепло, исходящее от его кожи. – Я не ищу отношений.

– Это хорошо. Потому что я их не завожу.

– А что тогда? – спросила я, уводя Бунтарку с пастбища, пока Броуди нес свои инструменты.

– Случайные связи. А ты?

Очевидно, ужасные отношения.

– У меня перерыв в отношениях с мужчинами. Я взяла с собой запасные батарейки.

Он рассмеялся.

– Все настолько печально.