Закончив разговор, отложила телефон и залезла в постель.

Утро не принесло желаемого облегчения, мозг продолжал насиловать мой разум, и бодрый, выспавшийся Довлатов вызывал подобие раздражения, за которое я и ухватилась всеми фибрами души. Ухватилась в надежде, что это поможет мне продержаться до конца этой командировки и не скатиться в плаксиво-бабское настроение, в котором из развлечений, сопли, слезы, и бутылка крепленого, а уровень «жалелки» себя несчастной, выкручен на максимум.

Ринат, нас ждал в ресторане гостиницы, даже ехать к нему не пришлось. Заняв столик в углу, заказали завтрак и кофе. Принесли довольно быстро.

– Рассказывай, что у тебя случилось? – произнес Захар Александрович, принимаясь за еду.

– Абдулова знаешь?

– Конечно, «Западный банк» его.

– Верно. Я у него полгода назад кредит брал под залог комбината. И тут мне прилетает неожиданное предложение, о понижении ставки, перерасчете и, соответственно, переподписании, – Ринат нахмуренно отхлебнул кофе.

– Вполне нормальное предложение, если ты платил исправно и если кредитовался не в первый раз у него.

– Нормальное, только меня все это настораживает, а чуйка меня еще никогда не подводила, Захар. Ты же знаешь эту схему, когда в новый договор прописывают жесткие рамки по ежемесячным взносам. А потом фабрикуют форс-мажор, чтоб оплата прошла с опозданием и дальше пошло-поехало, суд, бизнес отходит банку и потом с торгов уходит другим людям и хрен ты, что докажешь. Там уже все сшито и крыто будет.

– Абдулов нормальный, никогда подобного за ним не водилось. Не понимаю, что тебя напрягает.

– Напрягает то, что я уже два года отбиваюсь от желающих прибрать комбинат в свои руки. За*бался, если честно. Я такого хлебнул за это время Захар, что бл*ть, кому расскажешь, не поверят. Мне полгода сыпались предложения перекупить комбинат, потом сделали так, что у меня груз с новым оборудованием на таможне застрял на четыре месяца. Можно сказать, вынудили идти в банк бабло просить. А сейчас это предложение Абдулова, это с учетом того, что я его видел в ресте с одним из тех, кто мне сделку предлагал.

– А чего раньше не сказал, что геморрой словил? Ты скинь мне всю информацию, с именами тех, кто щемил и купить хотел. Пробью. Наберу тебе. Пока Абдулова поморозь, а если денег надо, лучше мне набери, придумаем, по каким сусекам поскрести.

– Лады. Моя благодарность.

– Пока не за что благодарить. По факту отблагодаришь, если будет за что, – Мацуев улыбнулся в ответ на слова Довлатова, и они пожали руки. Я же слушая их разговор, поглощала свой завтрак, попутно разгребая рабочую почту через планшет и уже предугадывая, каким геморроем нам встанет вытащить Мацуева из жопы.

После того как Ринат ушел, мы быстро закончили с завтраком. Я передала всю информацию, что скинул мне с утра Влад, не забыв упомянуть про приглашение Тамарина, и удалилась, надо было привести себя в человеческий вид и выбрать, в чем идти, в платье или брючном костюме. Кто вообще надоумил Голицына открывать автокомплекс тридцать первого декабря? На корпоративе решил сэкономить, что ли?

Глава 6

Брючный костюм цвета слоновой кости, белоснежный топ и светлые туфли лодочки. Окинула взглядом свой образ в зеркале, добавила крупные серьги с позолотой и убрала волосы в высокий хвост. Пара капель парфюма на запястья и я, прихватив сумочку, вышла из номера. Довлатов ожидал меня уже в холле.

Такси, и снова предложена рука, кивнула, сдержанно улыбнувшись, и взяла его под руку. Под кожей тут же слабые импульсы тока. Это было непривычно находиться настолько близко, изнутри снова поднималась волна, порождающая волнение и трепет. Бросила взгляд на Довлатова и едва не с болью в груди скривилась, наблюдая его безупречный стиль, нельзя быть настолько манящим, это должно быть запрещено на законодательном уровне. Темно-серый костюм сидел на нем как вторая кожа, максимально органично. Белоснежная рубашка с расстегнутыми двумя пуговицами сверху, давал легкий налет небрежности, такой же, как и в будто случайно выбившихся прядях светло-русых волос с природным оттенком пепла. Ходячий объект для воздыхания. Как от этого спастись? Подскажите кто-нибудь. Ну, пожалуйста. На его запястье часы в строгом минималистичном стиле, особый вид моей личной пытки. Мой долбанный фетиш – мужские руки и Довлатов был в первой строчке рейтинга самых сексуальных рук. Господи, куда меня снова несет? Спасите! Где этот сука Голицын? Пусть хоть он переключит мое внимание.

Видимо, там наверху кто-то услышал мою просьбу, и появление Голицына не заставило себя долго ждать, Василий Петрович предстал пред нами, едва мы переступили порог комплекса. Невысокий, коренастый, уже лысеющий мужчина, с широкой улыбкой на лице и изрядным запасом шуток в кармане. За время работы на Довлатова я видела его раза четыре, но ни разу не видела его в плохом настроении.

– Захар, рад тебя видеть, – и они в приветствии пожали руки, – Алена Витальевна, мое почтение, – он улыбнулся и жестом попросил мою руку, оставив короткий поцелуй на тыльной стороне ладони, улыбнулся. – Что ж, добро пожаловать в мир авто, дорогих и не очень! Может, что приглянешь себе новенького, Захар, я буду только рад тебе угодить.

– Обязательно посмотрю ассортимент, – привычно сдержанно ответил Довлатов.

– Отдыхайте, веселитесь, пять минут и начнем. После скучной официальной части будет фуршет, выступление пары певичек, танцы-манцы-обжиманцы. На втором этаже я оставил за вами столик с прекрасным видом, надеюсь, угодил.

– Благодарю, – произносит Захар Александрович. И это еще одна раздражающая черта в Довлатове, краткость, мать ее, и чаще всего там, где она не нужна.

– Спасибо, Василий Петрович, – я искреннее улыбнулась Голицыну.

– Ален, если он тебя обижает, у меня есть для тебя место исполнительного директора, – заговорщическим тоном произнес Голицын подмигнув. Заставляя меня рассмеяться.

– Василий Петрович, не расшатывайте мне коллектив.

– Ой, Довлатов у тебя расшатаешь, ага. Скорее мозоли набью, – рассмеялся Голицын, – Ладно, я пошел исполнять роль радушного хозяина, надеюсь, вам все придется по душе.

И он, откланявшись, скрылся в толпе, переключаясь на других гостей.

В целом все было на высшем уровне, единственный момент который меня не устроил, это то, что отведенный нам столик на втором этаже был на двоих, к нам никого не подсадили. Жизнь явно испытывает меня на прочность.

Вкусная еда, шикарное шампанское, зрелищное представление приглашенных артистов, мне все нравилось, я, можно сказать, этим наслаждалась, но напоминая себе, что это работа. Напомнил мне об этом и телефон, на экране высветилось сообщение от Терентьева, и я едва не выругалась вслух, прочитав присланное. Набрала его номер.

– Влад, убери Голубеву, она не может быть руководителем проекта, – произнесла, как только он взял трубку, произнесла максимально сдержанно, хотя внутри уже изрядно закипала, ибо еще три дня назад проговаривала ему всю инфу касаемо Голубевой и этого гребенного проекта.

– Кроме нее, никто не потянет и …

– Да мне по х…, плевать Терентьев, – процедила сквозь зубы, стараясь не взорваться. Сейчас не тот момент, когда я могу себе это позволить, вот совсем не тот, – я тебе еще три дня говорила разгрузить ее по максимуму, у нее мать в центре паллиативной помощи, она хочет последние дни с ней побыть, а ты, сука, ее руководителем проекта ставишь. У тебя мозги есть? Вынь оливье из черепной коробки.

– Я понял, – спокойно произнес Влад, осознав своей про*б, а я, скинув вызов, потянулась к шампанскому, в несколько глотков осушив бокал. Довлатов смотрел пристально, практически прожигая меня взглядом своих ледяных глаз. Если бы не злость, кипевшая сейчас в моих венах, я сто процентов бы покрылась инеем.

– Владу надо в отпуск, тупить часто стал, – произнесла, откинувшись на спинку стула. Довлатов же жестом подозвал официанта, и снова перевел взгляд на меня. Официант профессионально быстро заменил мой опустевший бокал на полный и спросил, не нуждаемся ли мы в чем-то еще. Получив отрицательный ответ, удалился.

– Терентьев, не оп*здюливался давно, вот и подтупливает, ему порой надо прописывать, чтоб работал, а не херней занимался, – Кивнула, соглашаясь, и вернулась к морепродуктам в своей тарелке, стараясь успокоиться. Находиться столько времени рядом с Довлатовым и так было испытанием для моей нервной системы, надо как-то себя отвлекать, а то кукуха моя улетит строить розовые замки и кататься на белых единорогах.

Выступление известного коллектива с новогодней зажигательной композицией позволило переключиться на более-менее позитивную волну. Жаль, что дальше заиграла лирика и танцующие гости начали разбиваться на пары. А я снова потянулась к шампанскому.

– Потанцуем? – внезапно произносит Довлатов, и я в удивлении приподнимаю бровь. Это, что шутка какая-то? – Вы весь вечер бросаете взгляды в сторону танцующих, – поведя уголком губ, добавил: – и отбиваете ритм ногой.

Черт. Я даже этого не заметила. Очевидно, не только я его считываю, но и он меня. Нервно сглотнула от мысли, что еще он мог заметить.

– Извините, – произношу, понимая, что это может быть довольно раздражающим.

– Пошли, – он неожиданно встает со своего места и протягивает мне руку. Отставив бокал, покорно поднимаюсь, продолжая охреневать от происходящего, одновременно вкладывая свою ладонь в его и ощущая, как миллион нервных окончаний тут же встает в стойку. Мы идем в сторону танцующих, и я упорно твержу сама себе, что это всего лишь танец. Просто танец. Но сердце уже упорно отбивает чечетку.

Довлатов не тот, к кому я имею право испытывать хоть какие-то чувства, он мой начальник, от него зависит моя зарплата, и вообще это не тот мужчина, с которым может что-то получиться. Ему нужна ледяная королева, будет идеальная пара, гармоничная. Но несмотря на то что разум истошно вопит, твердя очевидные вещи и правильные установки, моему сердцу на это полностью плевать. Особенно сейчас, когда его рука скользнула по моей спине, а серые глаза смотрят прямо в мои. Глупое сердце пропускает удары, замирает на мгновения, чтобы снова зайтись в ускоренном ритме.

А край ближе, чем кажется…

Глава 7

Захар.

Хлопья снега упорно ложились на землю, гирлянды раздражающе сверкали, как и люди, сверкали улыбками и искрящимся смехом. Чтоб не пугать людей своим «дебильным веяньем», как выразилась Юмашева, я сосредоточил этим вечером все свое внимание на ней, это и позволило пережить вечер у Голицына, но сейчас, оставшись наедине с самим собой, разум снова погружается в свою собственную черную бездну, и даже проклятый ром не помогает. Время – хреновый лекарь, лишь притупляет боль.