Создав вампиров, Ниаксия всячески их опекала. Континент Обитры являлся ее вотчиной. Но в давние времена Дом Крови усомнился во власти Ниаксии. Богиня расценила это как оскорбление и даже предательство. Она прокляла кроверожденных, и они не получили от Ниаксии тех качеств и способностей, которыми она одарила вампиров двух других королевств. О самом проклятии мы знали мало. Известно лишь, что кроверожденные жили гораздо меньше собратьев и умирали, по вампирским меркам, совсем молодыми. Дом Крови вызывал неприязнь не только у человеческих государств, вообще не желавших иметь ничего общего с вампирскими, но и у соседних королевств.

– А ты знаешь, что кроверожденные очень сильно зависят от прорицателей?

Этого я не знала.

– Разумеется, они помалкивают об этом, – продолжила Зрящая мать. – Но все крупные сражения, которые вел Дом Крови, сопровождались прорицателями при главнокомандующем. Их король также постоянно держит при себе прорицателя.

Странно, что королевство, управляемое Ниаксией, находилось в подобном положении. Ее приверженцы не обладали никакими магическими способностями, позволявшими заглядывать в будущее. А значит, они не могли обойтись без прорицателей – людей, которые поклонялись другим богам (включая Аседжу), наделявшим их даром предвидения.

– Вампир, вторгшийся к нам, не исключение. У него тоже есть прорицательница. Тебе надлежит отправиться к нему, проникнуть в армию и следить за его действиями. Когда войдешь в доверие к завоевателю и станешь прорицательницей, у тебя появится редкая возможность узнавать его намерения.

– Ты сказала, у него уже есть прорицательница? – на всякий случай спросила я.

– Да, – кивнула Зрящая мать. – Пока есть.

Дальнейших пояснений не требовалось. Я отчетливо понимала, что мне нужно сделать: пробить брешь и укорениться.

– Армия движется на север, – сказала Зрящая мать. – Я не знаю конечных целей завоевателя, но известно, что он будет искать встречи с Королем питоры. Осталось выяснить, зачем и что еще он намеревается сделать. Ты будешь рядом, а в подходящий момент убьешь его.

Несколько лет назад у меня возникло бы желание покончить с ним немедленно. Но сейчас я понимала: отруби змее голову, и у нее вырастут две новые. Нужно вонзить кинжал в змеиное сердце.

Возможно, в самом начале убийство главаря могло бы остановить вторжение. Теперь, когда он захватывал город за городом, было уже поздно.

– Не хочу тебя обманывать, Силина, – тихо сказала Зрящая мать. – Это опасное и неприятное задание.

– Все задания опасны и неприятны.

Полученное только что хотя бы отличалось размахом.

Зрящая мать кивнула, в точности поняв мои мысли.

– Отправляйся, – повелела она. – Лучше через водную стихию. Этим вечером армия движется на юго-запад.

Я не возражала и не спрашивала, можно ли попрощаться с сестрами. Все мы и так были связаны нитями.

– Спасибо, Зрящая мать, – снова поклонилась я.

Мне осталось лишь вернуться в крепость и собрать вещи. Не пройдет и часа, как я тронусь в путь.

Зрящая мать не двинулась с места.

– Да спрядет тебе богиня нити удачи! – крикнула она мне вслед, и ее голос потонул в морском ветре.

4

В детстве я иногда рисовала.

Когда я попала в Соляную крепость, среди моих скудных пожитков был и блокнот. В тот вечер, чтобы скоротать время, я стала делать наброски окрестных пейзажей. Море и скалы так заворожили меня, что я не удержалась и, как умела, перенесла эту красоту на бумагу.

На следующий день, еще до начала испытаний, сестры принялись перебирать мои вещи. Зрящая мать взяла блокнот и долго смотрела на него. Я тогда не понимала, как она может видеть сквозь повязку на глазах.

– Что это? – спросила Зрящая мать.

– Это море, – ответила я.

– Нет, это просто бумага, – возразила она.

Ее магия превратила блокнот в кучу обрывков. Зрелище того, как ветер несет их к волнам, было одним из последних, что увидела только я – обычными глазами. Спустя столько лет мне все еще вспоминались те летящие пестрые клочки. Они были похожи на крылья бабочек, и мир так легко поглотил их.

Всего-навсего бумага, как сказала Зрящая мать.

* * *

Я вынырнула из волн и шумно глотнула воздуха. Порыв холодного ветра влепил мне пощечину, не дав понять, где я, и взбудоражив все ощущения. Я слышала от некоторых сестер, что им это даже нравится, однако уверена: они врали. После пятнадцатилетнего опыта странствий сквозь толщу воды мое впечатление не стало менее тошнотворным. А может, оказываясь между нитями, я как будто проваливалась в прошлое, и это вызывало у меня неприязнь.

На берегу я устроила себе небольшую передышку: села, прислонившись спиной к валунам. Провела рукой по волосам, убирая их с лица. А когда встала на нетвердые ноги, попыталась разобраться в ощущениях. От их переизбытка задача была не из легких.

Арахессам тяжело находиться вблизи толпы. Обычные глаза дают лишь ограниченное восприятие. У нас же ограничений нет. Мы одновременно распознаем все, что нас окружает. И сейчас ощущения буквально захлестывали меня.

Указания Зрящей матери отличались удивительной точностью. Я появилась недалеко от военного лагеря, в нескольких лигах севернее Вапруса – последнего из захваченных городов. Земли Глеи по большей части были суровыми и малопригодными для жизни. Лучшие районы полководцы Короля питоры забрали себе. Жизнь была сосредоточена в городах-государствах, отделенных друг от друга пустошами, где почти никто не селился. На юге это были бесплодные каменистые равнины.

Ведомая ощущением толпы, я забралась на скалистый гребень, за которым на плоскогорье раскинулся вражеский стан.

Захватчиков было так много, что на меня обрушилась целая лавина аур. Сколько их: сотни, тысячи? Похоже, что тысячи. И каждый – вампир. Они ощущались иначе, чем люди: будто струны, настроенные на другой лад, скорее минорный, чем мажорный. Каждый оттенок был для меня непривычным.

Убедившись, как обширен военный лагерь, я начала обследовать его с помощью нитей. Обнаружила добротные, крепко поставленные шатры и повозки с продовольствием. От солдат исходило ощущение, что их вполне устраивает длительный привал. Даже издали я почувствовала их усталость. Меж тем возведение шатров продолжалось.

Стало ясно: они пришли совсем недавно и намеревались пробыть здесь несколько дней. Я не понимала, почему они перебрались на эту равнину, а не остались в одном из недавно захваченных городов. Однако мне их привал был только на руку. Я должна была разыскать прорицательницу, устранить ее и занять ее место.

Я спустилась к лагерю и спряталась за огромными валунами. Вампиры обладали великолепным зрением и тонким обонянием, поэтому я делала все, чтобы мои перемещения или запах не выдали меня. И в то же время требовалось подойти как можно ближе, определив границы бивуака.

Природа каждого существа имеет свои особенности. Но при таком хаотичном скоплении воины приобретали больше схожих черт, теряя отличия. Их чувства тоже были одинаковыми: решимость идти дальше на фоне усталости от пройденного пути. Мне это было знакомо. За годы служения я часто оказывалась рядом с солдатами. Меня немного удивило, что вампиры испытывают те же ощущения, что и люди. Наверное, все войны идентичны, и не важно, какая кровь течет в жилах солдат: красная или черная.

Обследовав половину лагеря, я замерла.

Его я узнала мгновенно. В море оттенков серого его душа была темной, с прожилками красного, похожими на шрамы. Ни следа утомления, одолевшего солдат. Нет, завоевателя отличали крепость духа и ярость. Стоило прочувствовать этот гнев, как у меня перехватило дыхание.

Шатер главаря на южной окраине лагеря был одним из самых больших. Выйдя наружу, завоеватель выпрямился во весь рост и остановился, оглядывая солдат.

Он повернулся в мою сторону.

Не дыша я отступила в тень камней. Шаг назад. Второй. Третий. Я находилась достаточно далеко, и даже с его обостренным зрением и чутьем он не мог…

И все же он долго всматривался в темноту. Туда, где пряталась я.

Однако повернулся и ушел в шатер.

* * *

На выявление прорицательницы у меня ушло два дня наблюдений и ожиданий.

Я почти не сомневалась, что она служит кому-то из богов Белого пантеона. Самые тщательные поиски я вела в дневные часы, когда вампиры прятались в затемненных шатрах и лагерь затихал.

На второй день она раскрыла себя.

Я уловила ее присутствие, когда солнце стояло высоко в небе. Ее шатер оказался неподалеку от шатра завоевателя. Я не ошиблась, она была человеком – немолодой женщиной, разменявшей седьмой десяток. Ее сущность была твердой и напоминала истертый временем камень. Я не могла определить, какому богу она служит, но это не имело значения.

Прорицательница взяла с собой мешочек, откуда выглядывали головки цветов. Там же я ощутила несколько восковых свечей. Она шла молиться.

Я последовала за ней, поначалу держась на расстоянии. Но чем дальше прорицательница уходила от лагеря, тем ближе я к ней подбиралась. Неторопливо, как хищник, которому некуда спешить.

Мы отдалились от стоянки на половину лиги, оказавшись на каменистом берегу озера. Теперь нас разделяли считаные шаги.

Когда прорицательница опустилась на колени и стала раскладывать амулеты, я решила действовать.

Наши души связывала единственная, туго натянутая нить. Как только я переступила через нее, окружающий мир поблек и изменился. Через мгновение я уже была за спиной жертвы и занесла над ней кинжал.

Я не успела ударить – она обернулась. Это было так неожиданно, что я попятилась, готовая ударить под другим углом. Однако женщина осталась на месте и просто смотрела. Она находилась так близко, что я ощущала морщины на ее лице. В глазах светилась мудрость.

– Я тебя вижу, – сказала она.

– Так ли уж это важно?

– Наверное, нет, – язвительно ответила прорицательница. – Забавно, я всю жизнь заглядывала в будущее и никогда не думала, что погибну от руки одной из ваших поганых сектанток. Не мне сражаться с судьбой. – Она скривила губы. – Но с тобой я сражусь.

Я была не настолько наивна, чтобы недооценивать колдунью, и не обманывалась отсутствием угроз с ее стороны. Я успела отскочить раньше, чем она ударила двумя пучками света. Мои ноздри наполнились едким дымом сгоревшей травы. Она промахнулась.

Однако поединок оказался нелегким, и не только из-за применяемой магии. Я дергала за нити вокруг прорицательницы, протискивалась сквозь воздух, стараясь уклоняться от ее попыток нанести удар. Уже через несколько минут я вновь оказалась у нее за спиной, схватила за шею, пнула под колено. Женщина вскрикнула от боли. Я не дала ей рухнуть на землю, а крепко прижала к себе.

Дальше надо было действовать без промедлений.

Однако я должна была задать этот вопрос.

– Зачем, зачем ты ему помогаешь? – спросила я, морщась от прикосновения ее седых вьющихся волос к моему лицу.

Прорицательница усмехнулась.

– Думаешь, дитя твоей богини способно понять, что взгляд на мир зависит от того, где ты стоишь, и что в каждом месте он неузнаваемо меняется? Наверное, потому они и забрали у тебя глаза, чтобы ты никогда этого не увидела.

Ей удалось повернуть голову, чтобы встретиться со мной глазами.

– Сколько лет тебе было, когда ты к ним попала? Четыре? Пять?

Я не ответила. Наверное, мое молчание подсказало ей. А может, магия.

– А-а, ты из переростков, – засмеялась она. – Неудивительно, что ты так отчаянно…

Кинжал полоснул ей по горлу. Лицо мне забрызгало теплой соленой кровью. Дыхание прорицательницы стало похожим на журчание ручья. Скоро она затихла.

Я разжала руки. Ее тело сползло вниз, и сухая земля принялась жадно поглощать кровь, словно долгожданный дождь. Только цвет его был ярко-красным.