Пальцы Дану скользнули по плетению, после чего из гладкого на вид каменного стола выдвинулось нечто вроде панели с джойстиком. Приглядевшись, Стриж понял, что ошибся. Из стола торчала рукоять крупного кинжала, а может даже небольшого меча.

– Вытащи клинок и напои его своей кровью, – велела Древняя.

Что за фиксация у эльфов на кровопускании Лёха спрашивать не стал. Если уж их порталы и артефакты способны реагировать на присутствие или касание, то определённо есть технология удалённого считывания ДНК. Может тут, как в случае с филактериями, требовался физический образец крови для хранения и сличения, а может это попросту дань какой-нибудь древней и особо почитаемой традиции, вроде посвящения в рыцари касанием меча.

Стриж взялся за рукоять и потянул, высвобождая лезвие.

Меч. Это определённо был меч. Золотая вязь на клинке удивительно напоминала дорожки на электронных платах, какие использовали во всех земных гаджетах.

Чувствуя себя нелепо, Лёха провёл лезвием по ладони, позволяя крови растечься по клинку. Алая струйка впиталась в металл, словно в сухой песок. Плетение на миг вспыхнуло и снова угасло.

– Теперь дух крепости примет лишь твою кровь, – торжественно объявила Дану. – Прикажешь – он будет откликаться и на кровь твоих потомков. Если ты сгинешь, кто-то из них сможет вернуться сюда и принять командование крепостью.

В памяти засвербило узнавание. Было в этом что-то знакомое…

– Меч в камне! – наконец вспомнил старую сказку Стриж.

– Ты о чём? – не поняла Миа.

– Была в моём мире легенда: кто сумеет вытащить меч из камня – станет королём, – пояснил Лёха, с интересом разглядывая клинок.

– Возможно тот, кто первым её рассказал, был свидетелем чего-то подобного, – безразлично пожала плечами Дану, которую мало занимал земной фольклор.

– Но что за дух крепости? – задала вопрос Миа.

– Он похож на те, что живут в эгидах.

Видя непонимание на лицах пустотников, Дану удивлённо спросила:

– Вы не знаете каким образом эгиды откликаются на ваши мысли и намерения?

– Мы полагали, что в них встроен искусственный интеллект, – ответила Миа и лишь спустя пару секунд поняла, что для эльфов это звучит совершенно непонятно. – Мы создали нечто вроде…

Она щёлкнула пальцами, подбирая понятный “дикарям” образ.

– … голема, который умеет думать. Не так, как люди, но способен выполнять подсчёты, хранит в себе множество книг и может найти в них ответ на заданный человеком вопрос. Если научить его определённым образом реагировать в заданных ситуациях, то он будет использовать уже готовые решения или создавать на их основе новые. К примеру, он способен подстраховать бойца в эгиде и, если тот потеряет сознание, и плавно приземлить его в безопасном месте, уклоняясь при этом от вражеских атак.

– Но при этом он никогда не был живым? – недоверчиво уточнила Дану.

– Нет. Это очень сложный, но всё же механизм.

– Поразительно! – в голосе Древней слышалось искреннее восхищение. – Я хочу узнать об этом как можно больше едва нам представится возможность спокойно поговорить!

– Но если у вас нет искусственного интеллекта, как вы добились такого уровня взаимодействия эгид и их пилотов? – изумился Лёха, возвращая меч на место.

– Очень просто, – развела руками Дану. – Мы вселяем туда души эльфов, которые помогают управлять эгидами, некоторыми другими артефактами, и крепостями вроде этой. Они становятся незримыми хранителями и помощниками.

– Вы убиваете сородичей чтобы сделать из них разумные артефакты? – в голосе Мии не было ожидаемых ноток осуждения и Лёха запоздало вспомнил что она рассказывала о “принудительной социализации”.

Если в будущем из преступников делают киборгов, служащих на благо общества, то мысль о переделке приговорённых в разумные артефакты уже не кажется революционной и даже шокирующей.

– Не совсем так, – покачала головой Дану. – Переход должен быть добровольным, иначе душа будет не охранять, а вредить. Вряд ли вы захотите, чтобы управлять эгидой помогал погибший в ненависти и страхе мерзавец, жаждущий мести.

Пустотники отрицательно покачали головами, представив подобное.

– И у вас было много желающих закончить жизнь вот так? – удивился Стриж.

– Не особенно, – призналась Древняя. – Чаще всего вызывались те, что прожили очень долго и уже утратили вкус к жизни. Желая помочь потомкам, они становились духами-хранителями.

Она коснулась ещё нескольких плетений и меч вновь погрузился в каменную поверхность стола, вероятно скрывшись в толстой центральной опоре.

– Я закончила с настройками и приказала охранным големам пропускать всех, чьи филактерии уже помещены в хранилище “Зеркальных путей”. Можем отправиться в арсенал, – в голосе Дану отчётлво слышалось нетерпение. – Об управлении крепостью я расскажу позже.

Пустотники, всё ещё осмысляя услышанное, последовали за ней.

– И они осознают себя всё это время? – с содроганием представил такое посмертие Лёха. – Ну, хранители.

– Конечно же нет, – удивлённо оглянулась через плечо Древняя. – Они вовсе перестают осознавать себя, также, как и демоны, ставшие частью голема. Но если сущность демонов подчинена приказам, без всякого намёка на инициативу, то эльфийские души откликаются не только на прямые команды, но и принимают некоторые решения самостоятельно.

– К примеру, такой дух-хранитель может выжечь огнём демонов, окруживших эгиду и угрожающих жизни пилота? – догадался Стриж.

– Именно.

Пустотники понимающе переглянулись. Это объясняло многие странности, что они заметили в эгидах.

– А с ними можно как-то общаться? – восторженно сверкнула глазами Миа. – К примеру, отдать команду спалить всё вокруг до того, как появится критическая угроза жизни?

– Да, – спустившись по лестнице Дану вошла в дверь арсенала, – просто назовите его по имени и отдайте команду.

– И как узнать имя? – без особой надежды спросил Лёха.

Сейчас окажется, что имена передавались из уст в уста, как святыня, или были записаны на драгоценных скрижалях где-нибудь в Златом Граде и достать их нет совершенно никакой возможности…

– Имена выгравированы на внутренних частях эгид, обычно где-то в районе спины, – удивила его Дану, остановившись перед внушительной дверью в особое хранилище.

Райна, Даран и Лаура уже ждали их, поднявшись с портального уровня.

– Рады приветствовать вас, Древняя, – вежливо поклонилась Лаура. – Мы благодарны за возможность стать свидетелями столь поразительного события.

Даран лишь молча склонил голову в знак почтения.

– Обойдёмся без церемониальных обменов любезностями, – нетерпеливо бросила Древняя, не замедляя шаг.

Это можно было бы счесть грубостью, но все видели взволнованный вид эльфийки, едва не бежавшей к тесной комнатушке с магическим кувезом, что уже много веков сохранял жизнь крохотной рептилии.

Понимающе переглянувшись, люди и пустотники поспешили за Дану.

В мутной жиже артефактного чана эльфийских генетиков всё так же плавал нерождённый гибрид демона и хищника из неведомого пустотникам мира.

Дракон.

Дану, не сумевшая до конца совладать с нетерпеливой дрожью в пальцах, уже последовательно активировала сложные цепочки магических плетений.

Пустотники и Кречеты хранили молчание, не отрывая взглядов от прозрачных стен кувеза. Даже Генерал, проникшись общим настроением, прекратил грызть полученный от Ареса кусочек яблока и вертел головой, силясь понять происходящее.

– Получилось, – счастливо вздохнула Дану, отходя в сторону, чтобы дать остальным возможность во всех деталях увидеть историческое событие.

Уровень жидкости в чане стремительно уменьшался, а маленький дракончик начал шевелить лапами. Когда ёмкость была осушена, рептилия неуклюже поднялась на дрожащих лапах и обвела присутствующих холодным, ничего не выражающим взглядом золотых глаз.

Пальцы Дану проворно пробежали по плетению на корпусе артефакта и прозрачная стенка поднялась, высвобождая новорожденного дракона.

По тесной комнатушке разлилась вонь, напомнившая Лёхе о хирургическом отделении госпиталя. Нечто резкое и химозное.

Лаура закашлялась от неожиданности, а вот Дану запах не смутил. Она бережно подхватила на руки мокрую рептилию и счастливо рассмеялась.

Небольшое, с кошку размером, существо совсем не походило ни на грозное оружие, ни на средоточие надежд целого народа. Скорее оно напоминало экзотического декоративного питомца из тех, которых светские дамы таскают за собой в сумочках.

Сколько вообще времени понадобится, чтобы из этой крохи вырастить грозного хищника, способного схлестнуться с демоном-императором? Пять лет? Десять? А есть ли у них это время?

Пока Стриж предавался мрачным размышлениям Древняя поднесла ладонь к морде дракончика. Тот выгнул шею, принюхался и, к полному изумлению всех присутствующих, впился зубами в плоть хозяйки.

– Спокойно! – морщась от боли бросила Дану дёрнувшейся к ней Ниэль. – Так дракон создаёт связь со своим всадником.

– Пожирает его? – с причудливой смесью отвращения, жалости и восторга спросила Лаура.

– Принимает частицу плоти, крови и души, – сквозь сжатые зубы процедила Древняя. – Не забывайте, в нём сплетены хищник и демон.

Тиаматцы обменялись многозначительными взглядами и продолжили наблюдать с куда большим вниманием.

Дракончик насытился меньше, чем за минуту, затем поднял окровавленную мордочку и издал писклявый звук. Был то грозный рык, вопль счастья или просто сытая отрыжка никто определить не сумел. Дану же отставила в сторону истерзанную ладонь и Ниэль проворно перевязала рану припасённым загодя отрезом чистой ткани, щедро смоченной соком амброзии. Похоже, Древняя велела помощнице подготовить всё необходимое для пробуждения питомца.

– И что, – осторожно уточнил Максимилиано, – любой человек или эльф может таким образом стать драконьим всадником?

В глазах Лауры зажглась совершенно детская искорка восторженного ожидания. Похоже, когда-то она, как и многие дети, мечтала о собственном сказочном питомце.

– Конечно нет, – почесав успокоившуюся рептилию под челюстью ответила Древняя. – Всадники тоже проходят трансформацию, принимая в себя частичку демона. Дракон чувствует это и атакует. Но, поглотив немного крови и духа всадника, устанавливает с ним особую связь.

Во взгляде Лауры отчётливо читалось горькое разочарование. Заметив это, Дану тихо добавила:

– За это мы жертвуем возможностью иметь детей.

– Чудовищно… – с искренним сочувствием прошептала Лаура, неосознанно вздрогнув.

– Все мы платим свою цену, – печально ответила Дану, отведя взгляд. – Драконья кровь приживается у одного из дюжины, рискнувших пройти ритуал. Чаще выживают дети и те, кто едва перешагнул порог юности. С каждым прожитым годом шансы пережить трансформацию стремительно уменьшаются.

Лёха мысленно присвистнул. Нужно иметь очень сильное желание стать драконьим всадником чтобы согласиться на генетические изменения со столь низким шансом на выживание. Хотя, учитывая то, что речь шла о детях и подростках… Каждый из них верит в свою избранность и неуязвимость. Да и о собственном потомстве в этом возрасте обычно не задумываются. Разве это цена за возможность оседлать дракона? Стать легендарным всадником, что во главе армии крушит демонов в других мирах?

Для подростка это даже не вопрос, но что за родители согласятся на подобное? Или у долгоживущих эльфов Златого Града менее трепетное отношение к детям? Может за сотни лет жизни они успевают обзавестись несколькими десятками детишек и не особенно переживают за каждого по отдельности? Или со всей отчётливостью осознают, что опасная процедура – уникальная возможность социального лифта в стагнирующем обществе?