XX
Маска

Аллегорическая статуя во вкусе Ренессанса Эрнесту Кристофу, ваятелю

Вот чудо грации, Флоренции созданье;
В него восторженно вперяй покорный взор;
В изгибах мускулов и в складок очертанье —
Избыток Прелести и Мощи, двух сестер;
Обожествленная резцом волшебным глыба
Предстала Женщиной, могуча и нежна,
Для ложа пышного царицей создана;
Ее лобзания пленить равно могли бы
И принца и жреца на ложе нег и сна.
С усмешкой тонкою, с улыбкой вожделенной,
Где бродит гордости сверкающий экстаз,
Победоносная, она глядит на нас —
И бледный лик ее, презреньем вдохновленный,
Со всех сторон живит и обрамляет газ.
«Страсть призвала меня, меня Любовь венчает!»
В ней все – величие, и все прекрасно в ней;
Пред чарами ее, волнуясь, цепеней!
Но чудо страшное нежданно взор встречает:
Вдруг тело женщины, где чары божества,
Где обещает все восторг и изумленье —
О чудо мерзкое, позор богохуленья! —
Венчает страшная, двойная голова!
Ее прекрасный лик с гримасою красивой —
Лишь маска внешняя, обманчивый наряд,
И настоящий лик сквозь этот облик лживый
Бросает яростно неотразимый взгляд.
О Красота! клянусь, – река твоих рыданий,
Бурля, вливается в больную грудь мою;
Меня пьянит поток обманов и страданий,
Я из твоих очей струи забвенья пью!

– О чем ее печаль? Пред ней все страны света
Повержены во прах; увы, какое зло
Ее, великую, насквозь пронзить могло —
Ее, чья грудь крепка, сильна, как грудь атлета?

– Ее печаль о том, что многие года
Ей было жить дано, что жить ей должно ныне,
Но, что всего страшней, во мгле ее уныний,
Как нам, ей суждено жить завтра, жить всегда!

Перевод Эллиса

XXI
Гимн красоте

Скажи, откуда ты приходишь, Красота?
Твой взор – лазурь небес иль порожденье ада?
Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста,
Равно ты радости и козни сеять рада.

Заря и гаснущий закат в твоих глазах,
Ты аромат струишь, как будто вечер бурный;
Героем отрок стал, великий пал во прах,
Упившись губ твоих чарующею урной.

Прислал ли ад тебя иль звездные края?
Твой Демон, словно пес, с тобою неотступно;
Всегда таинственна, безмолвна власть твоя,
И все в тебе – восторг, и все в тебе преступно!

С усмешкой гордою идешь по трупам ты,
Алмазы ужаса струят свой блеск жестокий,
Ты носишь с гордостью преступные мечты
На животе своем, как звонкие брелоки.

Вот мотылек, тобой мгновенно ослеплен,
Летит к тебе – горит, тебя благословляя;
Любовник трепетный, с возлюбленной сплетен,
Как с гробом бледный труп сливается, сгнивая.

Будь ты дитя небес иль порожденье ада,
Будь ты чудовище иль чистая мечта,
В тебе безвестная, ужасная отрада!
Ты отверзаешь нам к безбрежности врата.

Ты Бог иль Сатана? Ты Ангел иль Сирена?
Не все ль равно: лишь ты, царица Красота,
Освобождаешь мир от тягостного плена,
Шлешь благовония и звуки и цвета!

Перевод Эллиса

XXII
Экзотический аромат

Когда, закрыв глаза, я, в душный вечер лета,
Вдыхаю аромат твоих нагих грудей,
Я вижу пред собой прибрежия морей,
Залитых яркостью однообразной света;

Ленивый остров, где природой всем даны
Деревья странные с мясистыми плодами;
Мужчин, с могучими и стройными телами,
И женщин, чьи глаза беспечностью полны.

За острым запахом скользя к счастливым странам,
Я вижу порт, что полн и мачт, и парусов,
Еще измученных борьбою с океаном,

И тамариндовых дыхание лесов,
Что входит в грудь мою, плывя к воде с откосов,
Мешается в душе с напевами матросов.

Перевод В. Брюсова

XXIII
Волосы

О, завитое в пышные букли руно!
Аромат, отягченный волною истомы,
Напояет альков, где тепло и темно;
Я мечты пробуждаю от сладостной дремы,
Как платок надушенный взбивая руно!..

Нега Азии томной и Африки зной,
Мир далекий, отшедший, о лес благовонный,
Возникает над черной твоей глубиной!
Я парю ароматом твоим опьяненный,
Как другие сердца музыкальной волной!

Я лечу в те края, где от зноя безмолвны
Люди, полные соков, где жгут небеса;
Пусть меня унесут эти косы, как волны!
Я в тебе, море черное, грезами полный,
Вижу длинные мачты, огни, паруса;

Там свой дух напою я прохладной волною
Ароматов, напевов и ярких цветов;
Там скользят корабли золотою стезею,
Раскрывая объятья для радостных снов,
Отдаваясь небесному, вечному зною.

Я склонюсь опьяненной, влюбленной главой
К волнам черного моря, где скрыто другое,
Убаюканный качкою береговой;
В лень обильную сердце вернется больное,
В колыхание нег, в благовонный покой!

Вы лазурны, как свод высоко-округленный,
Вы – шатер далеко протянувшейся мглы;
На пушистых концах пряди с прядью сплетенной
Жадно пьет, словно влагу, мой дух опьяненный
Запах муска, кокоса и жаркой смолы.

В эти косы тяжелые буду я вечно
Рассыпать бриллиантов сверкающий свет,
Чтоб, ответив на каждый порыв быстротечный,
Ты была как оазис в степи бесконечной,
Чтобы волны былого поили мой бред.

Перевод Эллиса

XXIV
«Тебя, как свод ночной, безумно я люблю…»

Тебя, как свод ночной, безумно я люблю,
Тебя, великую молчальницу мою!
Ты – урна горести; ты сердце услаждаешь,
Когда насмешливо меня вдруг покидаешь,
И недоступнее мне кажется в тот миг
Бездонная лазурь, краса ночей моих!

Я как на приступ рвусь тогда к тебе, бессильный,
Ползу, как клуб червей, почуя труп могильный.
Как ты, холодная, желанна мне! Поверь, —
Неумолимая, как беспощадный зверь!

Перевод Эллиса

XXV
«Ожесточенная от скуки злых оков…»

Ожесточенная от скуки злых оков,
Ты всю вселенную вместила б в свой альков;
Отточенных зубов влекома хищной жаждой,
Ты жертву новую на день готовишь каждый.
Твои глаза блестят, как в праздничные дни
На окнах лавочек зажженные огни;
Их блеск – заемный блеск, их власть всегда случайна,
Их красота – тебе неведомая тайна!

Машина мертвая, ты жажду утолишь
Лишь кровью мировой, но мир лишь ты целишь;
Скажи, ужель тебе неведом стыд, ужели
Красоты в зеркалах твои не побледнели?
Иль зла бездонности не видит мудрый взгляд,
И, ужаснувшись, ты не пятишься назад?
Или таинственным намереньем Природы
Твои, о женщина, благословятся роды,
И от тебя в наш мир, прославив грешный род —
Кощунство высшее! – сам гений снизойдет!

Перевод Эллиса

XXVI
Sed non satiata^[2]

О странный идол мой, чьи кудри – сумрак ночи;
Сливая дым сигар и муска аромат,
Бедром эбеновым ты мой чаруешь взгляд,
Саванны Фауст ты, дочь черной полуночи!

Душе желаннее, чем опиум, мрак ночи,
Губ милых эликсир, любви смертельный яд;
Пусть караваны грез сзовет твой властный взгляд,
Пусть напоят тоску твои цистерны-очи.

О демон яростный! Зрачками черных глаз
Не изливай мне в грудь своих огней без меры!
Мне не дано обнять, как Стиксу, девять раз

Тебя, развратница, смирить твой пыл Мегеры,
Безумье дерзкое бесстрашно обретать
И Прозерпиною на ложе адском стать!

Перевод Эллиса

XXVII
«Когда она идет, роняя блеск огней…»

Когда она идет, роняя блеск огней
Одеждой радужной, сбегающей волнами,
Вдруг вспоминается мне пляска длинных змей
На остриях жезлов, протянутых волхвами.

Как горькие пески, как небеса степей,
Всегда бесчувственны к страданьям и прекрасны,
Как сочетанья волн в безбрежности морей,
Ее движения всегда равно бесстрастны!

В ней всюду тайный смысл, и все так странно в ней;
Ее граненых глаз роскошны минералы,
Где с взором ангельским слит сфинксов взор усталый,

С сияньем золота – игра немых камней;
Как блеск ненужных звезд, роскошен блеск холодный
Величья женщины прекрасной и бесплодной.

Перевод Эллиса

XXVIII
Танцующая змея

Твой вид беспечный и ленивый
Я созерцать люблю, когда
Твоих мерцаний переливы
Дрожат, как дальняя звезда.

Люблю кочующие волны
Благоухающих кудрей,
Что благовоний едких полны
И черной синевы морей.

Как челн, зарею окрыленный,
Вдруг распускает паруса,
Мой дух, мечтою умиленный,
Вдруг улетает в небеса.

И два бесчувственные глаза
Презрели радость и печаль,
Как два холодные алмаза,
Где слиты золото и сталь.

Свершая танец свой красивый,
Ты приняла, переняла
Змеи танцующей извивы
На тонком острие жезла.

Истомы ношею тяжелой
Твоя головка склонена —
То вдруг игривостью веселой
Напомнит мне игру слона.

Твой торс склоненный, удлиненный
Дрожит, как чуткая ладья,
Когда вдруг реи наклоненной
Коснется влажная струя.

И, как порой волна, вскипая,
Растет от таянья снегов,
Струится влага, проникая
Сквозь тесный ряд твоих зубов.

Мне снится: жадными губами
Вино богемское я пью,
Как небо, чистыми звездами
Осыпавшее грудь мою!

Перевод Эллиса

XXIX
Падаль

Скажи, ты помнишь ли ту вещь, что приковала
Наш взор, обласканный сияньем летних дней,
Ту падаль, что вокруг зловонье изливала,
Труп, опрокинутый на ложе из камней.

Он, ноги тощие к лазури простирая,
Дыша отравою, весь в гное и в поту
Валялся там и гнил, все недра разверзая
С распутством женщины, что кажет наготу.

И солнце жадное над падалью сверкало,
Стремясь скорее все до капли разложить,
Вернуть Природе все, что власть ее соткала,
Все то, что некогда горело жаждой жить!

Под взорами небес, зловонье изливая,
Она раскинулась чудовищным цветком,
И задыхалась ты – и, словно неживая,
Готовилась упасть на свежий луг ничком.

Неслось жужжанье мух из живота гнилого,
Личинок жадные и черные полки
Струились, как смола, из остова живого,
И, шевелясь, ползли истлевшие куски.

Волной кипящею пред нами труп вздымался;
Он низвергался вниз, чтоб снова вырастать,
И как-то странно жил и странно колыхался,
И раздувался весь, чтоб больше, больше стать!

И странной музыкой все вкруг него дышало,
Как будто ветра вздох был слит с журчаньем вод,
Как будто в веялке, кружась, зерно шуршало
И свой ритмический свершало оборот.

Вдруг нам почудилось, что пеленою черной
Распавшись, труп исчез, как побледневший сон.
Как контур выцветший, что, взору непокорный,
Воспоминанием бывает довершен.

И пес встревоженный, сердитый и голодный,
Укрывшись за скалой, с ворчаньем мига ждал,
Чтоб снова броситься на смрадный труп свободно
И вновь глодать скелет, который он глодал.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Если вам понравилась книга, то вы можете
ПОЛУЧИТЬ ПОЛНУЮ ВЕРСИЮ
и продолжить чтение, поддержав автора. Оплатили, но не знаете что делать дальше? Реклама. ООО ЛИТРЕС, ИНН 7719571260