Дари Джарт: Коридор затмений

Осенью опадают отжившие своё огненные листья, чтобы дать возможность новым зелёным листочкам появиться в этом мире на их месте грядущей весной. А затем всё повторится вновь. Вот и поколения людей в маленькой деревушке сменяли друг друга своим чередом. А предания о таинственном лесе непрестанно передавались от дедов внукам.

Лес возле поселения всегда был покрыт одеялом тайны и угрожающей тишины. Никто из тех, кто осмелился перейти «линию леса» (так называлось место, где светло-зелёная невысокая травка сменялась густыми зарослями дремучих сорняков), не вернулся обратно.

Селяне жили очень бедно, а зимы в том краю были беспощадно холодными. Однако каждый из живущих в этом жутком месте покупал дрова в соседних деревнях, страшась хоть на пару метров приблизиться к дремучей пуще. Скот же весной и летом угоняли пастись подальше на юг в сторону гор, дабы ни одна овца или кобыла не заплутала там, откуда её уже было не спасти. Но откочевать в другое место людям этого поселения было нельзя, так как все они были потомками преступников и воров, убежавших от правосудия в эти тревожные земли.

Но ведь их потомки ни в чем не виноваты. «Почему они не могут спокойно покинуть это место?» – спросите вы. Все верно – они ни в чем не виноваты. Но память о проступках их предков въелась в них словно генетическая болезнь, также как и истории об ужасном Волке и его лесе. У них нет и не было шанса изменить свою судьбу, поэтому из поколения в поколение бедные люди вынуждены влачить тяжёлую ношу, взваленную на них собственными предками.

– Почему я не могу пойти играть в лес? – возмутился Шын.

– Что за неугомонный ребенок?! – нервно спросила мама, развешивая стиранное бельё на верёвки. – Шын, разве ты не слышал истории про ужасного рогатого Волка, что в два раза больше человека, всего объятого чёрным пламенем и огромной пастью, вооружённой смертоносными клыками-кинжалами? И вообще разве ты забыл, что твой собственный отец ушёл туда на поиски еды, да так и не вернулся?

– А разве у него не сияющий синим пламенем череп вместо головы? – Шын почесал затылок, пропустив напоминание о пропавшем отце.

– Кто тебе такое сказал?

– Дедушка Думан.

– Ой, вечно этот старый бездельник выдумывает! Нечего слушать кого попало, Шын. Лучше бы мне бельё повесить помог, чем выдумками голову забивать.

– А откуда ты знаешь, как выглядит Волк? Ты видела его? – Шын пристально поглядел на маму.

– Нет… – озадачено ответила она, но тут же собралась. – Так мне рассказывали родители, а им их родители. Нужно во всем слушать своих старших, Шын! Что с тобой сегодня? Откуда столько вопросов?

– Я ушёл, – уходя, Шын просто махнул рукой.

«И что же за зверь такой раз все его по-разному описывают?» – этот вопрос накрепко засел в голове Шына. Близких друзей, с которыми можно было бы об этом поговорить, у него не было. Мать каждый раз остро реагировала на эту тему, и, толком не выслушав, только и делала, что ругала.

Побродив по деревне, он наткнулся на группу знакомых соседских ребят его возраста. Они были заняты чем-то очень весёлым, судя по заливистому смеху. Не то чтобы Шыну стало интересно, но заняться всё равно было нечем, поэтому он двинулся в сторону ликующей толпы. Приблизившись на достаточно близкое расстояние, он разглядел маленького котёнка, в которого мальчишки бросались камешками, и радостно гоготали, когда малыш в ужасе припрыгивал от ударившегося рядом снаряда. Шын молча и без всяких эмоций наблюдал за хулиганами и их жертвой какое-то время. «Хоть его и загнали в угол, но всё же он способен что-то почувствовать…» – подумал Шын.

– А ты способен? – странный голос проник в его голову.

– Что это?! – Шын воскликнул от удивления и схватился за голову.

– О, Шын! Здорова! Поучаствуешь? – знакомый мальчишка протянул камень.

Шын убрал руки от головы. Должно быть показалось. Он огляделся вокруг и остановил взгляд на протянутом камне, по-прежнему ничего не ощущая.

– Зачем вы его мучаете? – вопрос вырвался сам собой.

– А тебе-то что? – с угрозой переспросил знакомый.

– Просто интересно.

– Потому что мы можем, – громко ответил мальчишка, и все вокруг радостно рассмеялись.

– Потому что можете… – задумчиво повторил Шын.

– Так что? Присоединишься?

Но Шын уже не слышал вопроса. Он быстрыми шагами пошёл прочь от них. Что это был за голос? Или это просто бред? Может быть он сходит с ума в этой глуши? В последнее время в голове у Шына начали возникать разные вопросы, хотя всю жизнь его ничего особенно не беспокоило. Каждый день был похож на предыдущий. Бьюсь об заклад, если бы он вел дневник, то увидел, что и в прошлый год того же дня он делал в точности то же самое, что и сегодня.

Наверняка нельзя сказать, когда в голове мальчика начала пробуждаться жажда нового. Наверное, это случилось после пропажи отца. И первое о чём он подумал, как только это произошло, так это о том таинственном лесе, что каждый день молчаливо наблюдает за унылой жизнью селян.

Отец Шына был выходцем не из этой деревни. До сих пор неизвестно откуда он пришёл и почему, но даже в деревне изгоев он сам сделался изгоем. Ведь если сами жители несли тяжкий крест преступлений своих предков, то отец Шына мог и сам оказаться преступником, раз выбрал жизнь в этом богом забытом месте. Работы ему никакой не поручали, и все доходы семьи взвалились на мать. Хотя она тоже опасалась, но вышла за него, так как отец обладал крепким телосложением, так необходимым для тяжелой работы, и, что уж таить, был весьма хорош собой.

Отцу надоело жить впроголодь, и он решил во что бы то ни стало найти пропитание в лесу. Мать его не остановила, ведь ей было всё равно. Рано утром он взял горбушку хлеба и немного воды, потрепал сына по голове и улыбнулся, а затем растворился в непроглядной глуши. Шын смотрел как удаляется отец без единой эмоции. «Что там внутри?» – был первый вопрос, заданный им самому себе.

Теперь же он брёл по хорошо знакомым дорожкам, протоптанным сотней ног живущих и уже ушедших селян, но всё казалось ему чужим. Он шёл и вспоминал лицо отца в тот день. Такое доброе и светлое лицо, которое обязательно озарится улыбкой, завидев Шына. Чего нельзя сказать о матери, да и вообще обо всех жителях деревни. «Почему он улыбался? Как можно улыбаться, живя здесь?» – Шын искренне не понимал отца. Он сам ни разу не улыбнулся ему в ответ.

Он представил себе живые зелёные глаза отца, и вдруг вспомнил, что у перепуганного котёнка глаза того же цвета. Они были широко распахнуты, но сам маленький зверек не издавал ни звука, будто считая, что тишина поможет ему выжить.

– А ведь они замучают его, – нахмурился Шын.

Он резко остановился, в груди что-то щемило. Каждый вдох давался тяжело, а всё о чём он мог думать, только об испуганных зелёных глазах котёнка. Он резко развернулся и побежал обратно. Шын бежал так быстро, что со стороны показалось бы, будто его ноги совсем не касаются земли. Холодный ветер бил в лицо, лёгкие налились свинцом. Почти добежав, он резко остановился. Он крепко задумался о том, что делает. Бежать пришлось впервые в жизни. Стоит ли это того? И что вообще он собрался делать? Мальчик пешком дошёл до всё ещё веселящейся компании и увидел его. Котёнок до сих пор стоял там, то и дело отпрыгивая от камней, летевших в него. Шын стоял и смотрел на это, а в груди начало что-то нещадно колотить его.

Внезапно котёнок поглядел прямо в глаза Шына, освободив его волю. Он побежал прямо на мальчишек и руками и ногами начал распихивать их.

– Ты чего делаешь, сумасшедший?! – кричали мальчишки.

Но Шын ничего не отвечал, а только продолжал безжалостно распихивать их. Ударами это назвать было сложно: он будто бы пытался подальше оттолкнуть их от зверька. Испуганные хулиганы разбежались кто куда, как рассыпанный горох. Но Шын продолжал распихивать воздух, пока полностью не осознал, что мальчишек рядом нет. Он вымотанный упал на колени. Грудную клетку больно сводило от недостаточного количества воздуха.

Немного отдышавшись, он повернулся и заметил, что котёнок неподвижно сидит там же, где и сидел. Шын поднялся, отряхнул колени. Приблизившись к котенку, он присел на корточки и протянул к нему руку. Зверёк тут же затрясся от страха и зажмурил глаза.

– Не бойся. Я тебя не обижу, – Шын продолжал протягивать руку малышу.

Он придвинулся поближе и медленно погладил котёнка по голове. Маленькое тельце содрогалось от страха, а в груди Шына так и кипело странное неизвестное чувство. Он взял котёнка на руки и понёс домой, всё также гладя по мягкой серой шёрстке.

Придя домой, Шын уложил котёнка на кровать. Молока дома оставалось совсем немного, но он решил пожертвовать крохе свою порцию. Шын поставил блюдце с молоком возле него, которого до сих пор пробирала мелкая дрожь.

– Попей немного, станет легче. Ты в безопасности, – Шын снова погладил котёнка по голове.

В этот раз зверёк открыл зелёные глаза и посмотрел на Шына. Мальчик подумал, что надо как-то помочь котёнку освоиться. И, впервые в жизни, губы Шына растянулись в улыбке. Да такой светлой и доброй, что котёнок тут же перестал трястись и принялся нерешительно лакать предложенное молоко.

Наконец Шын почувствовал что-то вроде облегчения и прилёг рядом, наблюдая за пушистым гостем. Обычный маленький кот, который через пару месяцев станет большим. Однако для мальчика он стал чем-то большим. Его почему-то волновало, что с ним станет завтра и каким он вырастет. Будет ли ловить мышей или лениво лежать на лужайке и нежиться в лучах дневного солнца.

– Как думаешь, что там внутри леса? – Шын снова погладил котёнка, а тот довольно замурчал. – Я оставлю тебя здесь. Мама присмотрит за тобой, а мне нужно непременно сходить туда и разведать. Главное не уходи далеко от дома. Здесь никто тебя не обидит.

Шын ещё раз погладил зверька, вспомнив при этом день, когда в последний раз видел отца. Он попытался также тепло улыбнуться малышу, а затем вышел из дома. Он был так взволнован, что забыл собрать себе еды и воды в дорогу.

До леса было рукой подать. Шын почти сразу пересек «линию леса» и растворился в плотной стене вековых деревьев. Идти было очень тяжело, так как приходилось просачиваться в крохотные просветы между стволами. Иногда он упирался в тупик и приходилось долго искать проход вперёд. Воздух в лесу оказался таким густым, что и вдохнуть было тяжело.

В груди Шына что-то ширилось каждую секунду, проведённую в этом странном месте. «Пока что ничего странного не произошло. Много деревьев и только. Может из-за этого люди пропадают?» – задумался Шын.

Он шел так довольно долго, ноги начали предательски ныть от долгой ходьбы. Наконец стена деревьев начала редеть, а впереди показалась небольшая полянка. Шын остановился как вкопанный. В самом центре зелёного ковра, окружённый неизвестными цветами, спал мальчик. На вид он был младше Шына, одет в белые одежды с длинными белыми волосами, а из головы его торчали ненормально длинные серые уши. Он мирно посапывал лёжа на боку. Шына забеспокоился, что его может здесь кто-то обидеть и он решительно начал будить мальчика.

– Эй ты! Нашел, где спать. Просыпайся быстро! – скомандовал Шын.

Мальчик открыл глаза. Увидев, кто его будит, он нахмурился. Однако почти сразу звонко рассмеялся, приподнявшись на локтях.

– Ты что здесь делаешь? – звонко пропел мальчик.

– Это ТЫ что здесь делаешь? Слушай, этот лес опасен и не пригоден для прогулок. Ты из какой деревни? Потерялся?

– Я – Тенгри. А ты кто такой? – мальчик будто пропустил мимо ушей восклицания Шына.

– Меня зовут Шын, – его сбивал с толку спокойный тон мальчика.

– Шынтай, давай будем дружить? – Тенгри весело вскочил на ноги и с самой широкой улыбкой, которую Шын когда-либо видел, уставился на него в упор.