Путем долгих переговоров с хозяевами и общения по рации с серверной выяснилось, что и в данную минуту на пульт тревоги идет сигнал о помощи. Начались поиски тревожной кнопки. Искали долго. Ребенка не беспокоили, хоть он был рад встречи с дядьками в камуфляже и автоматами, ходил за ними попятам. В конечном итоге ничего не нашли, потому что не знали где искать. И этим бы все закончилось, пока ребенок не попытался отобрать у охранника рацию. Охранник был вредный парень, детей не любил, поэтому твердо отказал. Но малыш не растерялся, решил обменять одну цацу на другую. Вот тут-то и выяснилось, что два дня малыш играет с недетской игрушкой.

На вопрос, почему два дня не реагировали на сигналы и не приходили «на помощь», ответили, что думали это замыкание. Подумали и не проверили. Отличная охрана с прекрасной позицией.

Потом начались долгие извинения и реабилитация треснувшей нервной системы и некоторых костей. Кнопку у ребенка отобрали, рацию не дали. Он устроил истерику, от которой звенели, трещали и лопались стекла и барабанные перепонки. Как мать успокаивала малыша, история умалчивает, потому что охранники бежали из элитного дома, перескакивая через заборы и мимо проезжающие машины навстречу тишине и увольнения.

Эта история передавалась из уст в уста, как пример идеальной работы охраны. Именно поэтому сейчас Дима здесь, а не на уютном диване в своей гостиной. Именно поэтому он сейчас пытается разобраться в тишине дома, а не сидит с Громом в машине на точке наблюдения. Именно поэтому он с удовольствием положил бы колье и прочие украшения Николь к себе в карман.

Дима сел за стол с целью просмотреть записи и понять причину мертвого сна умного дома, но на экране высветилось окно, требующее ввода цифр и букв.

– Какой пароль?

– Ага, сейчас. Так я вам и сказала.

– День рождения? Дата первого поцелуя? Первого секса?

– Юморист? Пароль на компьютере из двадцати букв алфавита майя.

– Юмористка?

– Нет, действительно, я сама не помню эту абракадабру.

– Как говорит мой друг Гром, лучше тупой карандаш, чем острый ум. Разве нельзя было записать пароль на бумажке?

– Я записала. Но не помню куда дела бумажку.

– Почему я не удивляюсь?

– А кто такой Гром?

– Друг.

– А почему он Гром?

– Потому что Громов.

– А вы не боитесь, что я теперь о вас много знаю.

– А чего мне бояться?

– Ну вы влезли в мой дом, представились садовником, у вас друг Гром. Уверенна в узких кругах это имя на слуху. Вас же теперь вычислят.

– Вы до сих пор думаете, что я вор?

– А вы до сих пор меня не переубедили.

– А зачем мне это надо?

– Ну не знаю – протянула она.

Он считал её глупой девчонкой. Она его отвлекала. Он пытался взломать код на компьютере, но все тщетно. Там даже не известно количество символов, не считая какими иероглифами могли закодировать такой ценный экземпляр прибамбаса.

Элементарные десять нулей, пять единиц, три двойки плюс имя владелицы не подходили. Компьютер предупредил, что заблокирует экран на пятнадцать минут. А Дима мечтал заблокировать Николь хотя бы на пару часиков, чтоб не доставала своими вопросами.

– А я вам скажу, вы очень ценный свидетель для правоохранительных органов. А свидетелей убирают. Как говорится: «Он слишком много знал…».

– Вы что меня убьете?

– Больно вы мне нужны.

– Как это? Почему не нужна? С чего вы такой уверенный? Очень даже нужна. Вы же сами сказали, что ценный свидетель.

Она расценила это как личное оскорбления. Дима уставился на Николь. Очень плохо, когда человек не имеет страха и любую опасную ситуацию воспринимает как приключение. Но заниматься нравоучениями он не собирался. Не в его правилах. Он здесь для другого. А она, Николь, вообще должна быть на берегу Персидского залива и выпячивать солнцу свои прелести, на которые пытается найти приключения. Бедные эмиры Объединенных Арабских Эмиратов, как же они теперь без Николь. Но ехидничать и злопыхать ему же дороже. Теперь Николь рядом с ним мешается под ногами, как кошка, и пристает, как муха. Не женщина, а ходячий зоосад. И не выгонишь же.

– Когда вы родились? – Она закатила глаза и цыкнула. Какое неуважение, спрашивать у девушки её дату рождения, чтобы вычислить её возраст. – Ну хотите сами введите. Я не буду подсматривать. Больно надо мне знать ваш возраст.

Она подошла к столу, Дима отодвинулся, она, прикрыв ладонью клавиатуру, ввела дату, компьютер предусмотрительно зашифровал их в точки.

– Не правильно – вздохнул Дмитрий.

– Я знала. Вы думаете я бы не запомнила, что пароль дата моего рождения?

– А чего вы мне голову морочите?

– Сами вы морочите. Вот скажите, зачем вам мой компьютер?

– Хочу понять, почему не работает система.

– Потому что её отключили?

– Кто?

– Вы.

– Я?

– Вы.

– Не сходится.

– Что не сходится.

– Я был уже в вашем доме и сидел под лестницей, а вы ещё долго общались со своим этим самым – он поводил рукой над головой, обвел пальцем потолок – интеллектом. К вам ещё Гро… этот как его коп, полицейский приходил. А потом вы потребовали запереть все двери. Как бы я отключил вашу систему, сидя под лестницей?

– Ну да, согласна, не сходится.

Дмитрий облегченно вздохнул, ему удалось притупить её недоверие. Он набрал очередную порцию смеси цифр и букв и обреченно констатировал:

– Компьютер заблокирован.

– Отлично.

– И что же нам делать?

– А я откуда знаю? Меня только научили общаться с умным домом, а как полечить его мозги, я не знаю.

Дмитрий подскочил и нервно зашагал по кабинету. От стола к двери, от двери к окну. Зигзагообразный марафон по пересеченной местности ни к чему его не привел. А хотелось к решению и выходу.

– Умный дом, умный дом. И чем он умнее человека? Джакузи тебе включит. Пол подогреет. По телефону позвонит. Чайник вскипятит. А может он может в бане веником попарить? А может с колодца воды принести? А может телефон починить? А может чай в кружку налить, дольку лимона туда опустить и принести на диван, где ты уютно под одеялом свернулась, потому что голова болит? А может он тебя обнять может? Умный дом. Бездушное строение. В таких домах и люди без души.

Он устало опустился на диван, скрестил ноги и нервно покачал. Невидимый злился, на себя за то, что провалил дело, на Николь за то, что вернулась раньше времени, на искусственный интеллект за то, что сломался не вовремя.

– Вы так говорите, потому что у вас такого никогда не будет. Это банальная зависть.

– Чему мне завидовать? Тому, что заперт с вами в одном помещении? Агата Кристи любила такие места преступления.

– Какие?

– Замкнутые – он наигранно засмеялся адским голосом – ха-ха-ха.

– Не пытайтесь меня напугать.

– Больно надо.

Он резко встал и отправился на поиски чего-то того, что помогло бы понять, что здесь происходит и кто так умело отключил искусственный интеллект. Он обошел весь первый этаж, Николь ходила рядом, видимо не хотела выпускать подозрительного типа из вида. А может, переживала, что он ещё что-то разобьет. Вазы и телефона было мало.

Она постоянно задавала вопросы, которые он игнорировал из-за скверности характера. Ну и пусть помучается, не все ж ей тут командовать. Подумаешь, он плохо играет свою роль. Плохой из него садовник. Не, ну может быть, садовник из него получился бы хороший, но мог бы и придерживаться легенды, которую он выдумал на ходу. А то так и до разоблачения не далеко.

Для него настали трудные времена, нужно было решать как жить дальше… в этом замкнутом пространстве наедине с хозяйкой и её драгоценностями.

– Что вы ищите?

– Выход.

Он не собирался посвящать её в свои планы, тем более планов не было.

Поиски его закончились в кухонной зоне. Именно там он понял, что очень голоден. Отсюда и плохое настроение. Он резко остановился, Николь чуть не тюкнулась носом ему в спину. Холодильник манил двумя дверцами, намекал на богатый и вкусный внутренний мир. Дмитрий не стал ему сопротивляться, тем более сопротивляться холодильнику на голодный желудок проигрышное дело.

Он обернулся к девушке.

– Раз уж мне придется побыть у вас в гостях какое-то время, могу я у вас чай попить?

– Так кушать хочется, аж переночевать негде – скверным голосом проговорила она. Но передумала вредничать. – Пейте.

– С печеньем.

– В моем доме нет печенья.

– А что у вас есть? – он открыл холодильник и протянул: – Да так и ноги можно протянуть.

– Что вас не устраивает?

– Сплошные йогурты. А, вот, сыр. О-о, яйца есть. Можно омлет сделать. Хотите?

– Хочу.

– Ставьте сковороду на плиту.

Но девушка Николь не любила делать то, о чем её просят, она не любила быть тем, кем её хотели видеть, она любила необдуманные поступки и шокировать людей. Она послушно достала сковороду, подумала, подошла со спины и тюкнула Диму по голове. Он айкнул и медленно повернулся.

– Вы зачем меня ударили? – он схватился за затылок.

– Чтоб вы потеряли сознание.

– Вы хотели меня убить…

– Нет. Приглушить.

– Завернуть в ковер…

– У меня нет ковров.

– И вывезти на мусорку…

– У нас двери закрыты.

– Тем более. А если бы вы мне голову разбили. Крови-то, крови сколько было. А вы ведь убираться не умеете. Белоручка. Разбалованная идиотка. Припадочная…

– Как вы смеете меня оскорблять?! – вскрикнула она и замахнулась. В руке была сковорода. Ею он получил второй раз, но в лоб. Колокола Свято-Николаевского собора тише звонят. Его глаза пошли в разные стороны, сошлись у переносицы и медленно закрылись.

– Ой, простите, я не хотела.

Она откинула сковородку, та звонко лязгнула об пол, звон ещё стоял, а Дима пошатнулся и упал рядом с ней.

– Эй, вы чего? О, Боже, я его убила. Что же делать? Что же делать? У меня нет ковра.

Она плюхнулась рядом на колени. Потрепала его за куртку.

– Эй, как вас там? Дмитрий, очнитесь.

Он не подавал признаков жизни. Она собиралась упасть в обморок рядом, но что-то держало её в сознании, наверное это страх.

– Да придите уже в себя.

Пощупала пульс на руке, потом на шее. Ну что-то такое она видела в кино. Там почему-то щупают в этих местах и нащупывают. Она же ничего похожего на сердцебиение не услышала. Прижалась ухом к груди. И там тишина. Может не с той стороны прижалась? Повторила с другой стороны. Тишина. А ещё что-то давали понюхать. Знать бы что именно в кино дают понюхать. А вот ещё, зеркальце к носу подносят. Зеркальце у неё есть. Она достала пудреницу и приложила к его носу. Не подействовало. Ах, точно! Надо ведь открыть. Она открыла коробочку и снова приложила к носу. Он повел носом и фыркнул, как лошадь, но в себя не пришел. Она приложила пудреницу к своему носу, проверить почему не действует. Пудра имела приятный аромат и легкую рассыпчатую текстуру, попала в нос, Николь чихнула и констатировала все факты из фильмов.

– Брехня.

Она ненадолго задумалась, хоть в подобных случаях люди думают долго и основательно, но Николь была сделана из другого теста, она во всем торопилась – поэтому, не приведя в сознание свою жертву, устроила поиски в его карманах. Шустро прошлась по куртке. Сонька золотая ручка, могла позавидовать Николь, потому что не имела такого проворства и нежных невесомых пальчиков. Но Николь была слишком культурна и богата, чтоб тырить по карманам мелочь. Она достала из первого кармана шапочку. Долго её рассматривала. Шапочка имела вытянутый вид, да ещё и с дырками. Если бы её в этот момент кто-то видел, то понял какие мысли блуждают в её голове. Она – знаток последних модных новинок. Писки моды звучат в её ушах, но подобного она не встречала. Кто такое делает? Это же носить не модно. Ну, ладно современная мода непредсказуема. Возможно, это пропищит будущей весной.

Она отложила «безвкусицу» и приступила к следующему карману. Что-то твердое и железное почувствовала ближе к левому боку. Это что-то очень её заинтересовало, Николь отодвинула полу куртки и прошмыгнула под джемпер, но железная хватка остановила её руки. Дмитрий схватил её за запястье и дернул. Она не удержалась и распласталась на нём.

– Чтобы полежать на моей груди, не надо было меня бить.