– Да, конечно, Марта… Извини, я обознался.

Я ему не верила. Я хорошо знала этого человека. Я когда-то его любила. Он упрямый и дотошный. Он мне подыграл, но вряд ли поверил. В конце концов, мы выросли вместе, мы были добрыми друзьями… пока он не променял меня на какую-то простолюдинку. И теперь я совершенно не знала, чего от него ждать. Не то он разыщет меня, чтобы выяснить, что произошло, не то вернется к жене и забудет о случайной встрече. И я даже не знаю, как для меня будет лучше.

При том, что расстались мы с Асуром нехорошо, я ему могла доверять. Он не из тех, кто за спиной может донести. Возможно, он поможет. В конце концов, он и сам когда-то пошел против семьи и уехал с родного Севера, отказавшись и от положения своего, и от родительских денег. Не в его интересах меня выдавать.

А с другой стороны – зачем ему все это нужно? Да и мне лицезреть человека, растоптавшего мои чувства, никакого удовольствия не доставит. Лучше б он шел по своим делам, а в мои не лез!

Впрочем, знаю я этих северных княжичей. Они воспитаны по-старинке, им в головы с детства вбивают принципы рыцарства. Нельзя оставить даму в беде. Так что надеясь на лучшее, все же стоит ожидать Синегорского в гости в ближайшие дни. Вот же дура, сама ему имя назвала! Найти меня теперь будет не слишком сложно, достаточно в ратуше спросить. Там мигом на меня пальцем покажут.

Весь восторг от разговора с Шанской пропал. Словно я сдулась, разом ощутив усталость и разочарование в жизни. Ну прачечная, ну своя лавка. Что в этом такого? Все равно как раньше уже не будет. Стоит ли вообще в это лезть? Может, нужно было затаиться и потерпеть?

Лавровый переулок оказался и вправду хорош. С двух сторон высокие стены богатых домов. Небольшой пятачок каменной мостовой, два куста роз, старый колодец и вывеска “Стригу и брею”. Вряд ли у местного цирюльника много клиентов, но мне он никак не помешает. Я побродила по дворику, заглянула в окна приземистого серого здания (ничего не увидела, конечно), потрогала добротную дверь.

– Подстричься аль зуб удалить не желаете, барышня? – выглянул из раскрытого окна мой будущий сосед – приятный на вид старичок с роскошными усами.

– Да нет, – засмеялась я. – Здесь ведь раньше аптека была?

– Года три как закрылась. Половина дома пустует. Я хотел выкупить, но господин Шанский не продал.

– А что же, водопровода тут нет?

– Да откуда? Это через Брусничную улицу тянуть нужно, у меня и денег таких нет. Точно не желаете зуб удалить?

– Ну уж нет. Я лучше к целителю схожу, – хихикнула я. – Спасибо, дяденька.

Что ж, двор хороший, место тихое. Дом хоть и небольшой, а каменный, и крыша вроде не худая. Мне нравится. Еще бы внутрь заглянуть, но все равно ведь ремонт нужен. Пожалуй, я соглашусь на заманчивое предложение.

Если мне княжич Синегорский все карты не спутает.

***

Ужин у Подгорных, которому я так радовалась, тянулся бесконечно и кисло, словно пресное тесто. Марэк и Амала вели себя идеально: хорошо кушали, благосклонно принимали комплименты, с удовольствием играли старыми куклами Катарины.

– Нынче на Севере страх как неспокойно, – вещал Осип Подгорный, подкручивая жиденькие усы. – Говорят, княжичи хотели государя свергнуть. Республику захотели, как в Стригале. Что вы думаете об этом, Марта?

– Ничего не думаю, – честно отвечала я, потому как заботили меня сегодня совершенно другие материи. – Глупо все это. Плохо подготовились наши… ваши княжичи.

– Мер-р-рзавцы! – стукнул кулаком по столу Подгорный. – Бомбу во дворце взорвать – это разве республика? Это разве честно?

Амала вдруг заревела, и я бросилась ее успокаивать. Елена Подгорная шикнула на покрасневшего мужа.

– Простите, – виновато опустила глаза я. – Отец Амалы… он выпить любил. Кричал громко, мог ударить. Девочка вроде и забыла его, но громких звуков пугается.

– Старый дурак, напугал ребенка! – буркнула Елена, забирая всхлипывающую малышку. – О политике с дружками своими спорь, а нам это неинтересно. Ох, какие славные у вас детки, Марта. Только разные совсем.

– Марэк в отца пошел, – не задумываясь, ответила я. – А Амала, стало быть, в мать.

– Красавицей будет, – вздохнула Подгорная. – А у меня вон одна Катька, и та непутевая совсем. Жаль, я детишек люблю, но небеса мне не подарили большого счастья. Теперь только внуков ждать. Что же вы, Марта, еще деток не хотите?

Я поперхнулась пряником:

– Так я же вдова.

– Разве это беда? На Юге столько славных женихов! Вот у моей троюродной сестры сын овдовел по зиме. Родами и жена, и младенчик померли. А что, может, познакомить вас? У него и дом свой.

– Не нужно, – быстро отказалась я. – Я больше замуж не хочу, мне хватило.

– Ну это вы зря, женщине одной тяжело. Такая молодая, хорошенькая да трудолюбивая – каждый счастлив такой жене будет. А что дети есть, так и хорошо, значит – не бесплодная. Так я позову племянника в гости?

– Нет-нет. Ну разве что к зиме ближе. Дайте мне немного времени, Елена. Я меньше года вдовею. Неприлично это – замуж так рано выскакивать.

Мой довод оказался убедительным, и Подгорная милостиво согласилась, что я, конечно же, права. Ах, подобная скромность – редкость для молодежи! А я подумала, что если все пойдет по плану, то к зиме меня тут уже и не будет. Хоть сотню племянников приглашай, мне-то что с того?

– Пора мне, – поднялась я, забирая у хозяйки крепко уснувшую Амалу. – День такой утомительный, а завтра поутру на работу снова бежать. Спасибо вам за доброту и ласку, пусть в вашем доме будет мир и достаток.

– Гостинцы возьмите с собой и не спорьте даже. Это для деток.

Я и не спорила. На это силы нужны, а у меня их уже не было совершенно.

Княжич явился поздно вечером, почти ночью. Мужчина – к одинокой вдове, между прочим. Какой пассаж! Я открыла дверь, приложив палец к губам.

– Что тебе нужно? – спросила с нескрываемой неприязнью.

– Поговорить.

– Зачем? Мне не о чем с тобой разговаривать.

– Тиль, я не ожидал тебя увидеть на Юге. К тому же в таком плачевном виде.

– Я тоже не ожидала тебя увидеть на Юге в таком плачевном виде. Княжич Синегорский – и простой городской лекарь, кто бы мог подумать!

Сказала и прикусила язык, понимая, что выдала себя с головой. Я прекрасно знала, где он и с кем.

– Я пройду? – шепотом спросил Асур.

– Нет. Мне не нужна помощь. Мне не нужны пустые разговоры. Я собиралась ложиться спать, утром на работу.

– Твои родители знают, где ты? – он лукаво улыбнулся, склонив голову на бок, и я, закатив глаза, посторонилась. Упрямый!

Что ж, мне приятно было посмотреть, как вытянулось его лицо, когда он увидел спящих детей.

– Это кто? – сдавленно шепнул он.

– Мои дети.

– Врешь!

– С чего ты взял?

– Мальчику… ну, лет пять на вид.

– Четыре с половиной.

– Четыре с половиной года назад ты была не замужем.

– А что, дети только в законном браке рождаются? – вскинула я брови. – Почем тебе знать, может, я родила тайно и долго скрывала свой грех?

– Погоди, ты говорила, что недавно овдовела?

– Да.

– Кто был твой муж?

– Шорник.

– Да как такое может быть? Ты рехнулась? Погоди, это его дети? Не твои?

Он схватил меня за руку, крепко сжал запястье и нахмурился. Я невольно затаила дыхание, залюбовалась. Шесть лет назад, когда я считала себя его невестой, Асур был еще мальчишкой. Высокий, худой, нескладный, с непослушными черными волосами и живыми карими глазами. Сейчас же передо мной был молодой мужчина, широкоплечий и весьма привлекательный. Он не сильно поправился, но и на нескладного щенка гончей уже похож не был.

Я вдруг смутилась. Он так близко, держит меня за руку… И он – единственный мужчина, кого я способна была представить рядом с собой.

– А жена знает, что ты пошел на ночь глядя к бывшей невесте?

– Конечно. У меня нет от нее секретов.

– И что, она спокойно тебя отпустила?

Он отступил на шаг, обошел меня и выглянул в окно зачем-то. Потер шею, усмехнулся.

– Нет, не спокойно. Но отпустила. Вон она, ждет на улице.

Я тоже выглянула в окно, обнаружила прогуливающуюся по улице молодую даму в широком платье и тяжело вздохнула.

– Чьи это дети, Тиль?

– Меня зовут Марта Плетнева, я вдова, и это мои дети.

– Ты девственница.

– Что? – зашипела я. – Да откуда? Ах ты… вот зачем ты хватал меня за руки!

– Я же лекарь, Тиль. Ты никогда не была с мужчиной. Ты не рожала. Почему ты обманываешь меня?

Я скрестила руки на груди и насупилась.

– И что, любой лекарь может это все узнать?

– Разумеется.

– Если я планирую получить патент на открытие собственной прачечной, мне ведь придется пройти освидетельствование.

– Да.

– А кроме лекаря кто-то может узнать… ну…

– Что ты не была с мужчиной? Да, конечно. Ты же учила теорию магии. После… ммм… интимных отношений резерв восстанавливается почти мгновенно. И магический фон становится куда стабильнее.

– А если я скажу, что муж давно умер, а я веду праведный образ жизни?

– Давно – это лет десять назад? – с насмешкой уточнил Асур, нервно щелкая пальцами. – Учитывая, что у тебя двое маленьких детей, никто в это не поверит. О чем ты вообще думала?

– Думала, что заплачу кому надо, – хмуро ответила я. – На Севере это не так уж и сложно. Никто меня и не спросил бы про детей.

– На Юге так не выйдет. Здесь все друг друга знают.

Мы посмотрели друг другу в глаза и одновременно отвернулись. Глупо как получилось!

– Чьи это дети, Тиль? И от кого ты прячешься под платьем прачки?

– Это не твое дело, княжич. Ты мне давно уже не жених, – с обидой пробормотала я, прекрасно зная: он не отстанет. Я бы и сама не отстала на его месте.

– Но друзьями мы быть не перестали? – тихо спросил мужчина, и я не сдержалась.

– Иди ты в задницу, благодетель! Какие мы друзья, что ты несешь? Ты отказался жениться, хотя о нашей свадьбе велись разговоры с детства! Ты меня предал, бросил, сбежав и даже не подумав, каково было мне! Меня все считали в чем-то виноватой! Бабушка даже лекаря вызывала и требовала, чтобы он засвидетельствовал мою невинность, ведь не мог же княжич Синегорский просто так разорвать все договоренности!

– Тиль, но я не давал согласия, – растерянно развел руками Асур. – Родители втянули нас в это… А я полюбил другую. Прости.

– Он полюбил, вы посмотрите! А я? Ты спросил, кого люблю я?

– И кого же?

– Тебя, дурак! Я с детства была в тебя влюблена! Я мечтала стать твоей женой!

Асур выдохнул и устало потер лицо. Мне на миг даже стало его жаль. Но правда была в том, что именно он во всем был виноват. Если бы не разорванная помолвка, я бы не влезла во всю эту дрянь по самые уши.

– Как я могу тебе помочь?

– Уйти побыстрее и больше никогда не появляться в моей жизни!

– Хорошо, я понял. Прости, Тиль, то есть Марта. Я… прости меня.

Неужели все так просто? Я не верила своим ушам! Он уйдет – и ничего не поймет? Радость-то какая! Пусть уезжает в свой Буйск (да, я знала, где он поселился) вместе с женой. Мне не нужна ничья помощь. Я и сама прекрасно справляюсь.

– Обещай больше не приходить.

– Да, я понял. Обещаю.

Я молча наблюдала в окно, как княжич Синегорский вышел на улицу – прямо под фонарь, как его ревнивым жестом подхватила под руку супруга. Неприятное открытие – госпожа Синегорская, кажется, была в положении. Сомневаюсь, что такая хрупкая барышня просто много ест. Скрипнув зубами, я задернула занавеску.