Женщина меряет Каллу взглядом, за кратчайший миг пытаясь узнать ее по открытой половине лица. Но, не сумев, она отводит глаза и поспешно уходит, не нуждаясь в лишних предостережениях. Дверь на лестницу громко хлопает, эхо повторяет звук.

Калла срывает с лица маску и жадно хватает глоток воздуха.

«Принцесса Калла, лучше бы ты о себе побеспокоилась».

Калла испускает истошный вопль. Голуби, насестом которым служит ближайшая телеантенна, в испуге разлетаются. Если король Каса нашел ее, ей конец. Какие там игры. Какое правосудие. Вэйсаньна притащат ее куда велено и подставят ее шею под топор.

Единственный оставшийся голубь воркует так, будто упрекает Каллу, которая пинает мусор, усеивающий крышу. Здесь грязно, днем крыша служит площадкой для игр детям, а по ночам – пристанищем наркоманам. Выброшенные чайники и битые унитазы красуются посередине как главный элемент композиции; обломки каких-то деревянных конструкций и ножки пластиковых стульев, разбросанные вокруг, образуют подобие бордюра. Калла присаживается на корточки, однако усталые ноги не держат ее, и она просто садится, озабоченная своим настроением больше, чем грязью, которая испачкает ей штаны. Как и половина жителей города, воду она все равно ворует: вернувшись домой, она откроет краны и отстирает штаны в раковине дочиста – или до тех пор, пока трубы в коридоре не начнут трястись слишком заметно, вызывая подозрения у соседей.

Долгую минуту она просто сидит, пылая яростью, скрипя зубами и крепко сжимая в пальцах сверток. Потом, еле слышно выругавшись, она надрывает пластиковую упаковку и трясет ее до тех пор, пока оттуда не вываливается браслет. Гонец, хоть в него и вселился Вэйсаньна, в самом деле прибыл из дворца. Так сколько же народу уже знает? Почему ее допустили на игры?

Браслет легко застегивается у нее на руке, магнитная пряжка скрепляет два ремешка. Калла вытягивает руку, внутренне сжавшись в ожидании громкого сигнала, который раздается сразу же, как только включается экран. Примерно минуту экран остается серым, потом браслет издает зудящий звук, и серый фон сменяется голубым, с мигающим на нем курсором и цифрами от одного до девяти по нижнему краю.

– Как же мы до этого докатились? – бормочет Калла себе под нос. – До участия в играх наравне с голодными беспризорниками?

Это почти нечестно. Другим участникам игр не довелось взрослеть, постигая во дворце премудрости тактики и владения оружием. Они не тренировались неутомимо на протяжении пяти лет, скрываясь в тесной квартирке, не оттачивали безупречно убийственный удар. Состязаться с ними будет все равно что отбиваться от мошкары. Это соперничество не имеет смысла. У нее перед глазами высшая цель – победа и человек, к которому она сможет подобраться, когда ее восславят как победительницу игр.

Король Каса во дворце Саня. За последние пять лет он ни разу не выходил оттуда. И если он не явится сюда за Каллой и за своей смертью, значит, собственной рукой пригласит ее к себе.

Она проводит пальцем по верхнему краю браслета. Сбоку пустует гнездо для чипа – их раздадут с началом игр. Вставленные чипы вынимать уже не разрешается, и с точки зрения, преобладающей в Сань-Эре, извлечение чипа – самый банальный и скучный выход из игры. Выковырять чип или не проверять его каждые двадцать четыре часа – пожалуй, неплохой способ отказаться от участия, не лишившись при этом жизни.

Наконец Калла нащупывает кнопки – они тугие, упрямые, срабатывают не сразу. Левая передвигает желтый квадрат по цифрам, правая подтверждает выбор. Калла просмотрела немало отснятых во время игр материалов и записей с камер наблюдения по всему городу, чтобы знать, что ввести требуется ее личный номер, который у каждого жителя Сань-Эра свой. Двери в Сань-Эре открывают не ключами в замках, а личными номерами, доступ к банковским счетам обеспечивают те же личные номера. Там, где тело можно поменять в мгновение ока, выглядеть в точности как другой человек легко, но долго притворяться им невозможно. Ничто не может помешать Калле вторгнуться в тело какого-нибудь богатого члена государственного Совета, но в ту же секунду, как она попытается войти к нему в дом, ее поймают. В ту же секунду, как кто-нибудь посмотрит ей в глаза и заметит, что их цвет другой, ее песенка будет спета.

И кроме того, подолгу находиться в чужом теле при сдваивании рискованно. Если ци вселенца слабее, а исконный хозяин сосуда не победил его в борьбе и не вытеснил с самого начала, возникновение тревожных признаков – просто вопрос времени. Галлюцинации, как слуховые, так и зрительные, – видения призраков. Смешение воспоминаний – словом, два человека сливаются воедино. Заурядный обладатель генов перескока ни за что не станет засиживаться в чужом теле не только из опасения, что его разоблачат, но и чтобы это тело не стало причиной его смерти. Надо быть на редкость уверенным в себе человеком, чтобы считать, что совладаешь с кем угодно. И хотя Калле уверенности не занимать, едва ли она готова проверять ее на практике.

Браслет снова подает сигнал, наконец принимая ее номер. Номер ненастоящий, тем не менее он принят. Экран вспыхивает. Один раз. Второй. Третий.

12:00:02

12:00:01

12:00:00

Калла подхватывается, пинком отправив разорванную упаковку в кучу мусора. Ей нужен душ. Почему бы не позаботиться о чистоте перед тем, как ринуться прямиком в кровавую бойню.

* * *

Где-то в Сань-Эре Антон Макуса наконец получает свой браслет. Он сам виноват, что ему пришлось гоняться за посыльными чуть ли не по всем городам-близнецам, но все равно он беспричинно злится. Дорогу к жилью, зарегистрированному на его личный номер, они нашли, но его квартирка в Сане слишком тесна и захламлена. В ней гулко отдаются басы музыки, которую крутят в борделе тремя этажами ниже, так что он редко в ней бывает. Вдобавок в том районе держится стойкая вонь от близости к загрязненному каналу Жуби, разделяющему Сань и Эр.

Антон пинком закрывает дверь, с облегчением вздыхает и одновременно жмет кнопку на пульте, взятом с полки. Телевизор в углу оживает, стены начинают гудеть. Наконец-то он в надежном месте, вдали от посыльных из дворца, причем до того, как кто-то успел понять, что это чужое тело. Не очень-то это законно – отжимать тела у молодых банкиров и несколько дней кряду отвлекать их от работы. Рано или поздно кто-нибудь в банке заподозрит неладное, и в дверь этой шикарной квартиры в Эре вломятся королевские гвардейцы.

Но к тому времени Антона здесь уже не будет.

– Умоляю, воздержитесь от аплодисментов! – обращается он к пустой квартире. – Такую дозу обожания за раз мне не вынести.

Его голосу вторит эхо. Гостиная, простирающаяся перед ним, втрое больше его собственного жилья, к ней даже примыкает балкон. Это одно из самых больших жилых помещений во всех городах-близнецах – Антон точно знает, потому что он проводил исследования, прошерстил все имеющиеся архитектурные планы Сань-Эра за тот краткий период, пока строил планы ограбления богачей. Продолжалось это недолго: не в его натуре договариваться на черном рынке насчет сбыта краденых ценностей. Теперь он просто болтается без дела по всему Сань-Эру. А когда победит в играх, сможет вести жизнь вроде нынешней. Только после победы ему не придется прятаться по углам и гоняться за посыльными ради вшивого пакетика.

Антон распахивает двери на балкон. Зной снаружи почти осязаем, несмотря на быстро сгущающиеся сумерки. От него зудит кожа, он притупляет жажду удовольствий. Антону хочется надышаться воздухом самой вершины Сань-Эра, делая вид, будто все вокруг принадлежит ему, но если бы обмануть себя было так просто, тогда он давным-давно пал бы жертвой непроходимой глупости.

– Склонитесь передо мной! – провозглашает он в пустоту. Его голос затихает, выходка больше не радует. Трудно представить простирающуюся у его ног восторженную толпу, когда перед глазами лишь грязная крыша соседнего строения, заваленная мусором. В Эре на улицах попадается меньше сброда, дома не так жмутся один к другому. Здесь сосредоточены финансовые районы, банки, учебные заведения, компании, сотрудники которых имеют некое влияние на Совет или возможность нашептывать на ухо королю. Пять лет назад, когда трон Эра пал и произошло слияние Саня и Эра, местные жители особенно громко сетовали на то, что здешние улицы стали гораздо опаснее, наводненные правонарушителями из Саня, но поделать ничего не могли, ведь вся семья их правителей была убита, а король Саня присвоил принадлежащую брату половину государства, пользуясь правом, дарованным свыше. Дворец Неба, лишившийся правителей, снесли, на его месте построили жилые комплексы. В отсутствие его второй половины Дворец Земли был переименован в Дворец Единства.

Представление, устроенное Антоном, привлекло внимание троих мужчин на соседней крыше: рассевшись на корточках за низким пластиковым столом, они сжимают в руках игральные карты, изо рта свисают сигареты. Секунду мужчины глазеют на Антона, потом им надоедает, двое подносят ко рту пивные бутылки, а третий, помоложе с виду, сплевывает сигарету и делает похабный жест.

Победители никогда и не пытались жить по-королевски. Забрав баснословный выигрыш, они сбегают куда-нибудь в провинцию Талиня, подальше от назойливых взглядов и отчаявшихся знакомых, и всеми силами стараются забыть обо всем, что натворили во время игр, и обрести хотя бы толику гребаного мира и покоя. Если земледельцы направляются в другую сторону, бегут от голодной смерти из провинций в Сань-Эр, то богатый победитель не тревожится ни о чем, кроме крови на своих руках и мертвецов, голоса которых не дают ему покоя по ночам.

– А теперь переходим… новостям… дня…

Голос из телевизора в комнате заглушают помехи. Антон оборачивается, уже заранее недовольно скривив губы, но помехи почти сразу пропадают, телевизор ловит новый сигнал и переключается на выпуск новостей. Недовольство Антона мгновенно сменяется яростью. На экране возникает король Каса, унизанный драгоценностями и восседающий на троне. Он улыбается, его желтые глаза ярко блестят, и тогда Антон хватает с балкона горшок с каким-то растением, с силой швыряет его через всю гостиную и вдребезги расшибает экран. Пресыщенная физиономия короля Каса исчезает.

В квартире воцаряется тишина. Балкон окутан ночной темнотой. Теперь, когда телевизор разбит, пропал и основной источник света, и фоновый шум.

Антон взмахом руки отбрасывает со лба черные волосы. Вот будет морока наводить здесь порядок, но ведь это все равно не его дом. Попасть в эту квартиру было легко – с этим-то телом и его ресурсами. Все, что от него требовалось, – задержаться в коридоре, притворившись, будто он завязывает шнурок, пока банкир набирал на пульте у двери свой личный номер, и повторить то же самое на следующий день, чтобы заметить цифры, пропущенные в первый раз. Стоило Антону захотеть, он мог бы сразу же влезть в счета банкира или, может, связаться с его друзьями и попросить денег взаймы. Но при этом пришлось бы проходить слишком много уровней, общаться сразу с целой толпой людей и рисковать вызвать гнев Совета, если его разоблачат. Уж лучше полежать немного, съесть всю чужую еду, а потом перескочить в кого-нибудь еще. Деньги можно раздобыть и другим способом.

Антон смотрит на запястье.

06:43:12

До первой церемонии шесть часов. Времени достаточно, чтобы до начала успеть заполучить другое тело. Нынешнее слишком уж хилое, хоть и со смазливой мордашкой. Антон Макуса привередлив, когда речь заходит о телах, которые он занимает, собственный нарциссизм для него превыше всего. Он предпочел бы по-мужски красивое тело, подобное его родному, но на нет и суда нет. Лишь бы в целом внешность была привлекательной. Согласно условиям его изгнания дворец забрал его родное тело. Находить ему достойные замены – самое меньшее, что он теперь может делать.

Пейджер на поясе издает сигнал. Антон смотрит на него, повернув экран под углом.

– Да чтоб тебя…