– Кирилл Третьяков? – уточнила Эля. – Ну да, а с ним, если не ошибаюсь, Диана Кочакидзе… Конечно же, Зинаида пригласила «своих» артистов – должны же они отплатить ей за покровительство!

Лера протиснулась вперед, чтобы рассмотреть исполнителей как следует. В жизни Кирилл Третьяков выглядел моложе, чем представлялось из зала. Она ожидала, что он окажется не так хорош в отсутствие грима и костюма, но ошиблась: он был именно таким – даже, пожалуй, лучше! Буйная грива светло-русых, тщательно мелированных волос обрамляла лицо с классически правильными чертами. Обычно таких людей нельзя назвать красивыми, так как строгая геометрия вовсе не является залогом привлекательности, однако прозрачные, широко открытые словно бы от удивления этим миром глаза и искренняя улыбка делали Кирилла прямо-таки неотразимым. Похоже, каждая черточка в его лице жила собственной жизнью: Лера еще не встречала столь подвижной мимики ни у кого, с кем была знакома. Возможно, если бы не эта невероятная мимика и сочащийся из всех щелей его натуры холерический темперамент, артист не привлек бы большого внимания, но все это вкупе притягивало взгляды и вызывало восхищение у представителей обоих полов. Единственным, что, на взгляд высокой Леры, портило общее впечатление, был скромный рост артиста – вряд ли более ста шестидесяти пяти сантиметров. В левом ухе молодого человека сверкала бриллиантовая пусета, и ему очень шли черный смокинг и накрахмаленная белая рубашка с бабочкой.

Лера давно заметила, что хорошо пошитый костюм еще не гарантирует импозантного вида, ведь его нужно уметь носить! Даже самый дорогой и подогнанный по фигуре пиджак может смотреться на ком-то как на корове седло, если фигура и осанка несовершенны. Третьяков как нельзя лучше соответствовал своему наряду!

Подойдя вплотную к Купелиным, он поднял бокал повыше, салютуя супругам, и небольшой хор, стоявший за роялем, поддержал певца и его партнершу. Красотка осушила бокал залпом, но Лера обратила внимание на то, что Третьяков пить не стал, а незаметно поставил бокал на стол, прежде чем позволил Купелиной сердечно себя обнять и троекратно расцеловать по русской традиции. Вице-губернатор ограничился рукопожатием, после чего музыка на короткое время смолкла, и к паре начали подходить люди с подарками. Кто-то зачитал поздравление от губернатора Санкт-Петербурга, после чего прием продолжился.

Певцы удалились, а музыканты остались, продолжив играть разнообразные мелодии для услаждения слуха присутствующих, которые, надо заметить, мало обращали на это внимание, предпочитая радовать собственные желудки. Лера, которой сестрица помешала поужинать, решила не стесняться и тоже накидала в свою тарелку деликатесов: крошечных тостиков с красной и черной икрой, корзиночек с крабовым и лососевым салатами, пару бутербродов с осетриной и несколько маринованных помидорчиков черри. Отойдя в уголок, она принялась закусывать, в то время как Эльвира направилась в самую гущу гостей – как она выражалась, «социализироваться».

– А вы поете или танцуете? – услышала Лера приятный голос и едва не подавилась икрой от неожиданности: перед ней стоял Кирилл Третьяков собственной персоной.

– Я? – растерялась она. – Я… просто ем, – и она указала на свою тарелку.

– Как это разумно с вашей стороны! – серьезным тоном похвалил он, но его лучистые глаза смеялись. – Клоуны выступили, пришло время утолить голод!

– Клоуны? – переспросила она, но тут же сообразила, что он имеет в виду себя со товарищи.

– Шампанского? – предложил он, ловко схватив бокал с подноса проходящего мимо официанта и протянув его Лере.

– А вы? – спросила она, принимая вино из рук артиста.

– Я это пойло… простите, игристое не пью – у меня от него изжога, не к столу будь сказано, – ответил он. – Может, здесь есть что-то покрепче, но я еще не освоился. Боюсь, когда это произойдет, присутствующие уже все выдуют!

Лера удивилась тому, что молодой человек общается с ней, как со старой знакомой. Странно, но она и сама чувствовала нечто подобное: от Третьякова не исходило угрозы, как от большинства представителей противоположного пола, и это подействовало на нее расслабляюще.

– Скажите, почему вы подошли именно ко мне? – задала она прямой вопрос, надеясь, что артист не обидится.

– Откровенность – это то, что я ценю в людях больше всего, а вкупе с храбростью она и вовсе бесценна! – рассмеялся он. – Признаюсь честно: я здесь никого, кроме Зиночки и ее супруга, не знаю, да и, если начистоту, не горю желанием узнать, а вы показались мне чужеродным телом среди всего этого скопления народа.

– Телом? – изогнула бровь Лера.

– И лицом.

– И почему же я показалась вам, гм… чужеродной?

– Ну, вы красивая, но не так, как принято в подобных кругах. Одеты шикарно, но определенно чувствуете себя лучше в джинсах, верно?

– Мое платье вам не нравится? – огорчилась Лера.

– Платье – отпад, но вам явно в нем неловко, и вы только и думаете о том, как бы нацепить что-нибудь спортивное. Я прав?

– Не стану спорить, – наконец улыбнулась и она. – Меня притащила сюда сестра: она обожает такие сборища, а я…

– А вы любите поваляться у телика или «отжечь» в спортзале.

– Точно!

Как ему это удается? Ведь это Лера следователь, а Третьяков – артист, и все же он «читает» ее, словно открытую книгу!

– А как зовут мою новую и столь приятно прямолинейную знакомую? – поинтересовался он.

– Лера, – ответила она и, переместив тарелку в левую руку, протянула ему правую. Если бы он попытался запечатлеть на ее запястье поцелуй, она сочла бы, что артист выпендривается, но вместо этого он крепко пожал Лере руку, как равной, чем окончательно завоевал ее сердце. А еще от нее не укрылось, что во время рукопожатия Кирилл оценил огромный бриллиант помолвочного кольца на ее безымянном пальце – ей даже на миг почудилось, что его губы искривились в подобии саркастической улыбки, но уже в следующую секунду, когда он поднял на нее глаза, она решила, что ошиблась.

– Приятно было познакомиться, – сказал он искренне. – А теперь, боюсь, мне пора идти ублажать юбиляршу!

Подмигнув Лере на прощание, словно старой подруге, он развернулся на каблуках и резво затрусил по направлению к вице-губернаторше, которая изо всех сил пыталась привлечь его внимание, маша рукой. Лера вернулась к еде, но обнаружила, что больше не голодна: почему-то ничего не значащая беседа с Кириллом Третьяковым отбила у нее охоту пробовать вкусности с барского стола.

Аккуратно поставив тарелку на ближайший стол, Лера поискала глазами сестру, но не обнаружила ее в толпе. Может, стоит пройтись по саду? Она бы с удовольствием поехала домой, но Элька смертельно обидится, поэтому придется самой себя развлекать в ожидании момента, пока сестра насытится болтовней с «важными» людьми и изъявит желание смыться.

В прихожей горничная помогла Лере отыскать пальто, и она вышла на крыльцо. В воздухе порхали редкие белые мухи – надо же, первый снег в этом году! Лера выставила руку из-под козырька и позволила снежинкам падать на ее ладонь. Они послушно приземлялись и тут же таяли на ее теплой коже. В саду не оказалось ни души, но фонари по-прежнему горели, ярко освещая все вокруг. Сад выглядел большим, и Лера, выбрав одну из мощеных дорожек, пошла по ней, разглядывая клумбы.

В это время года особо смотреть было не на что, но сам ландшафт выглядел интересно. Тут и там возвышались искусственные холмы и горки, выложенные камнями разной величины и формы, под кустами смородины разместились садовые фигуры разнообразных птиц и животных – Лера даже заприметила семейство оленей! В конце дорожки, на пересечении ее с тремя другими, расположился фонтан, который сейчас не работал. Она попыталась представить себе, как сад выглядит летом, и пришла к выводу, что очень даже мило. Выбрав другую дорожку, ведущую обратно к дому, девушка пошла по ней. Дойдя до угла здания, она уже намеревалась свернуть к крыльцу, как вдруг услышала приглушенный разговор и остановилась.

– …все равно узнает, не от меня, так от кого-то еще! – возбужденно говорила женщина.

– Не узнает, если ты не станешь распускать язык! – шипел в ответ мужчина.

Лера определила голос: он принадлежал Кириллу Третьякову! Ей бы тихонечко удалиться, но природное любопытство взяло верх, поэтому девушка прижалась к стене и украдкой заглянула за угол. У «черного» входа стояли двое. Фонарь, висевший прямо над их головами, позволял рассмотреть лица спорщиков очень хорошо. Одним и в самом деле оказался ее новый знакомый, а его собеседницей – та самая красотка в алом платье. Сейчас на ее голые плечи была наброшена легкая шубка, Третьяков же оставался в одном костюме, словно не замечая холода. Выражения лиц обоих были напряженными: несомненно, беседа носила недружеский характер.

– Почему я должна молчать? – возмутилась собеседница Третьякова. – Это и меня каса…

– Нет, не касается! – перебил он. – Мы не болтаем о таких вещах, потому и живы-здоровы до сих пор! И если ты хочешь, чтобы так и дальше оставалось, то будешь держать язык за зубами!

– А если нет?

– А если нет – пожалеешь!

Лицо артиста, освещенное светом фонаря лишь с одной стороны, выглядело зловещей маской, а певица походила на маленького зверька, пытающегося храбриться в присутствии хищника. Лера и не подозревала, что Кирилл Третьяков, казавшийся таким приятным парнем, мог вести себя столь брутально! Интересно, о чем речь?

– Ты мне рот не заткнешь! – прошипела актриса. – Я все равно…

Она осеклась: кто-то шел по дорожке со стороны ворот. И она, и Третьяков отступили в тень, а Лера услышала удивленный окрик:

– Эй, ты чего тут болтаешься? Холодно же!

В группе людей, подходящих к дому, она узнала сестру.

– Да я вот… – забормотала Лера, продвигаясь вдоль стены в надежде, что Третьяков и его партнерша не догадаются, что она подслушивала.

– А ну-ка, марш в дом! – скомандовала Эльвира. – Мне срочно нужен бокал шампанского!

Народ в столовой рассосался, переместившись в гостиную, и сестры легко получили доступ к напиткам.

– Ты где была? – поинтересовалась Лера, наливая себе и Эльвире: официанты тоже, видимо, перебрались в гостиную, поэтому обслуживать себя приходилось самим.

– Так, знакомых встретила, – отмахнулась сестра. – Удивительно, какой маленький город Питер, да? Куда ни плюнь, встретишь кого-то из своего окружения… А ты что делала на улице?

– Прогуляться вышла.

– Одна? В последний раз я видела тебя в компании Третьякова!

– Мы немного поболтали.

– Только ничего себе не придумывай, ладно?

– В смысле?

– В смысле этот кобель имел всех баб в театре, а моя сестрица – товар эксклюзивный, я ее кому попало тискать не позволю, понятно? Кроме того, она скоро замуж выходит!

– Она?

– Ты.

– Слушай, а как ты думаешь, Третьяков и с вице-губернаторшей… того?

– Ну, я свечку не держала, – наморщила лоб Эльвира. – Но между ними точно что-то есть! Однако тебя, Валера, это беспокоить не должно!

– Да меня и не беспокоит, просто…

– Ой, что-то ты темнишь, сестрица!

– Еще шампанского?

* * *

Алла ненавидела посещать морг и старалась любыми способами этого избегать – особенно, если уже видела тело на месте преступления. Наверное, трудно найти человека, которому нравились бы подобные места с их металлическими прозекторскими столами, множеством раковин, шлангов и отверстиями в полу для стока крови и прочих жидкостей. Однако Алла не могла ждать: с тех пор как она вернулась со свалки, где обнаружили тело неизвестной, ей уже несколько раз звонили представители различных СМИ – и как только они успевают пронюхать о таких вещах еще до того, как трупы, в буквальном смысле, успевают остыть?! С другой стороны, Алла ценила профессионализм в представителях любых профессий, и эти звонки означали лишь одно: репортеры работают лучше, чем Следственный комитет. Лучше, чем она!