На самом деле контейнер из «другой России» – ящик размерами с большой чемодан советского ещё туриста, мирно покоившийся на третьей телеге, под задницами двух дремлющих стрельцов, донимал подполковника не меньше, чем капитана Павленко. Но Дёмин помнил приказ генерала. А по тому приказу для «подарка» перво-наперво требовалось укромное и надёжное место.

Чужой обоз двигался медленнее их отряда. Рано или поздно группа Дёмина его бы и так нагнала. А всаднику достаточно было чуть припустить, чтобы догнать наверняка.

Так что Морошкин, возглавивший тройку, лишь чуть прибавил ходу. Да сильнее ускориться не позволила бы сама лесная тропа, не предназначенная для галопа и быстрой рыси.

Обеими руками майор держался за повод, нарочито откинулся в седле назад, чтобы поза выглядела мирной. И спутникам своим, помотав головой, как бы дал команду «Делай, как я».

«Нас только трое, – рассуждал он. – Мы им не угрожаем. Шмалять сдуру, в первую же секунду, даст Бог, не начнут. Если разумные, конечно, люди».

– Эй, Михай, окликни их, – оглянулся он на проводника, отстававшего примерно на полкорпуса.

Тот уже разинул было рот, но Морошкин успел его одёрнуть, яростно прошипев:

– Да поласковее, подружелюбнее! А то они, не ровён час, за поляков нас примут!

– Эхей, люди добрые! – козлетоном проблеял перепугавшийся Михай. – Подождите нас маленько! Разговор есть!

Расчёт майора на то, что их внезапное появление если и напугает обозников, то не до полусмерти, оправдался. Замыкающая подвода остановилась, примеру её последовали и две других. Сопровождавшие их всадники развернули коней. Одни из них подняли и наставили на догнавших их чужаков пищали, другие выхватили из ножен сабли.

В тройке Морошкина никто за оружие не взялся. Коней перевели на шаг, демонстративно улыбались. Даже Михай, подражая более крепким товарищам, хотя, увидав жерла пищалей, побледнел как полотно.

– Кто такие? Куда путь держим? – сердито буркнул один из всадников, с серебристою проседью в окладистой бороде.

Судя по одежде и оружию, за которое он тоже, кстати, не взялся, – старший в обозе.

– Мы не ляхи, мы сербы! – продолжая сверкать белозубою улыбкой, Морошкин обвёл обозников взглядом и остановил его на том всаднике, что задал вопрос.

– Михай, ты скажи… – произнёс он вполголоса, мотнув головой за спину, где должен был находиться проводник.

– Мы не враги! – воскликнул звонко, почти пропел Михай. – Данила Егорович, разве ты меня не узнаёшь? Я – Михай, из Пышкова!

– Ты, Мишка? – нахмурился Данила Егорович. – Так, так… А с тобою, стало быть, кто?

– Сербы они, сербы! – совсем уже счастливым голосом заливался Михай.

– Ну что, сербы… – как будто что-то соображал про себя Данила Егорович. – Сербы так сербы. Давайте, сербы, подваливайте ближе. Покалякаем…

Через минуту спешившиеся Морошкин и Данила Егорович стояли возле телеги и разговаривали как давно не видевшиеся друзья.

– Да, говор у вас ненашенский… – задумчиво бормотал Данила Егорович. – Да и одёжа… А что, под турком житьё совсем хреновое? А урожаи там как у вас? Слыхал я, что по два успеваете снимать? Лето у вас – не то, что наше… Эх, урожай, урожай… – скорбно покачал он головой. – Какой тут урожай, когда кругом ляхи…

– А вы сами куда путь держите? – интересовался Морошкин. Суггестивные методики лишь самую малость задействовал. Этот Данила Егорович сам охотно шёл на контакт.

– Да… тут… – начал было Егорыч и замялся.

– Ляхов в самом деле полно. Но тут ляхов нет, – подсказал ему Морошкин.

– Заимка у меня в лесу, – понизив голос, признался Данила. – Туда и едем…

– Так-так, – поцокал языком Морошкин. – Мы ведь тоже не одни. Передовой разъезд отряда князя Дундича. Да вот и они сами. Заимка нам бы очень пригодилась.

В самом деле, доносилось уже поскрипывание тележных колёс, в просветах между тесно смыкавшимися по сторонам тропки деревьев мелькали фигуры всадников.

Данила вздохнул тяжко, но возражать не стал. Суггестивные методики, что применил майор, делали своё дело.

Оказалось, что заимок на самом деле две. Первая – побольше и поближе, а вторая, про которую Данила не хотел поначалу говорить, – поменьше и подальше. Хотя «поближе» тут оказалось совсем не то слово. Дорожка, которой до сих пор двигался отряд, могла показаться автобаном по сравнению с тем чапарыжником, через который теперь надо было продираться. Телеги приходилось чуть ли не тащить через эти дебри буквально на руках. Коней надо было вести в поводу – и очень нежно.

Весь обоз на заимку Данилы Егорыча не пошёл. Дёмин отрядил только телегу с контейнером «другороссов». Из людей её сопровождали, соответственно, возница да тройка: Морошкин, Павленко и Михай.

Отряд же продолжил движение вперёд, может, чуть медленнее. Воднев не переставал мониторить окрестности с высоты полёта беспилотника.

Прежде Денис не сильно задумывался, что такое заимка. А теперь увидел её наяву. Обнесённый высоким забором, частоколом, по сути, двухэтажный деревянный дом. Вторая заимка оказалась и в самом деле поменьше, чем первая.

– Ну что, вроде приехали? – спросил Павленко весело, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Давай-ка я с командиром по рации свяжусь. – Морошкин повернул верньер, прибавляя громкости. Держа аппарат в пятерне, подул в решётку микрофона.

– Раз, раз! Морок вызывает Дундича! Морок вызывает Дундича! Ответьте!

– Ты вовремя, Андрей! – сразу откликнулся на том конце канала Дёмин. – Что у вас? Груз доставили до места?

– Так точно, доставили! Что дальше делать? Расконсервацию? – играя желваками, Морошкин покосился на слушавшего разговор Павленко.

– Отставить расконсервацию! – пророкотал в динамике голос Дёмина. – Вы здесь нужны. Срочно! Воднев большой обоз ляхов засёк. Нужно брать. Другого такого шанса долго может не быть!

– Вас понял, вас понял! – голосом робота откликнулся Морошкин.

– Место укромное, надёжное? – продолжал греметь в динамике Дёмин.

– Да!

– Тогда оставляйте груз там – и срочно сюда!

– Слышал? – Морошкин зыркнул глазами на Павленко, убирая рацию в кармашек куртки.

Тот кивнул. Дескать, принято. Исполним в лучшем виде.

Контейнер втащили в летний сарайчик – или, скорее всего, это был лишь навес для скота. Если судить по тем грудам навоза, что скопились внутри. И пахло соответственно. Уж на что бойцы спецназа были привычны ко всяческим ароматам, но даже им приходилось дышать через рот.

– Ага, вот сюда, – командовал Морошкин Павленко и Михаю, с трудом удерживавшим гладкий, без ручек, «чемодан» в руках.

– Скользкий, гад, – ругался Денис. – И тяжёлый! Они там, «другие», – он недовольно покосился на Михая, – у себя – что, силой мысли его двигают? Хоть бы какую хрень присобачили, чтоб было за что цепляться!

– Так! – покрикивал не обращавший внимания на их кряхтенье Морошкин. – Давай, к этой куче! И присыпать! Самое то, в дерьме-то! Органика! Воднев говорил, что органика для этих «зародышей» – лучший материал!

– Органика, – пробурчал под нос Павленко. – И чего постоянно в это самое дерьмо влипаем?! А главное – его здесь столько, что как на дрожжах попрёт.

Глава 8

Высмотренная глазами «птички» вереница как из простых крестьянских телег, так и крытых возков – не была рядовым обозом. Во-первых, самих транспортных средств (не считая лошадок) насчитывалось за три десятка, во-вторых, на охрану не поскупились. Вряд ли с таким пышным эскортом будут сопровождать какую-нибудь незначительную ерундовину.

Заложенная в «Кречет» программка распознала с дюжину легендарных «крылатых гусар» в полном облачении, что следовали в авангарде и арьергарде. Кроме «тяжиков», имелась и конница полегче – пара дюжин панцирных казаков в длинных синих кафтанах и высоких шапках с красной опушкой.

Если прибавить к кавалерии восседавших на телегах мушкетёров в «мегерках» и выцветших на солнце долгополых жупанах, упомянуть возниц (наверняка при каждом имелось хотя бы завалящее оружьице – не пистоль, так сабля), супротив отряда Дёмина выступало приличное войско – почти сотня бойцов явно не робкого десятка.

Придётся «раскулачивать» незваных гостей земли русской, и без крови не обойдётся. Поляки известны горячим нравом и особым шляхетским гонором, сами по себе лапки не подымут, сражаться станут не за страх, а за совесть.

Можно было бы «закидать» противника… нет, не шапками, а гранатами (и ручными, и из гранатомётов и подствольников), но… и лошадкам достанется, и груз можно попортить. Да и неплохо бы посмотреть, как пройдёт боевое крещение его разношёрстная армия, в которую влилось подкрепление от Данилы свет Егоровича. Ему с этими людьми ещё Смоленск защищать… Надо проверить, чего стоят в бою эти солдаты семнадцатого века.

Хуже всего, что организовать грамотную засаду по всем правилам военной науки не получилось. Придётся несколько сымпровизировать. Да и фора вышла небольшая – минут через тридцать передовые всадники дозора достигнут места, где расположился «сербский» воевода и его лоскутный отряд.

Не считая спецназовцев, под крыло «Дундича» встало уже с четверть сотни стрельцов. Ну и Михай впридачу.

Тот, когда узнал, что можно поживиться с обоза, аж загорелся. Даже не подумал, со сколькими противниками придётся иметь дело. Блеск злата, серебра и драгоценных цацек – он такой, крышу напрочь сносит.

Дёмин прикинул: организовать засеку они успеют – по команде в нужный момент обрушат перед головной и позади хвостовой части обоза деревья, преграждая дорогу. Потом стрельцы вмажут из пищалей, сшибая доступные мишени. Спецназовцы возьмут на себя тех, кто представляет наиглавнейшую опасность – «крылатый гусар» всё равно что танк, не каждый выстрел из «карамультука» семнадцатого столетия пробьёт тяжёлую броню.

А чтобы совсем запутать ляхов, первые выстрелы будут произведены из «винторезов». Это, конечно, только в кино винтовки и пистолеты с глушителями «пшикают» не громче флакончика с дезодорантом, а в реале всё куда громче, но всё равно будет достаточно эффективно.

Три-четыре залпа из «винторезов», потом «бабах» из пищалей, а затем… затем в ход пойдут луки со стрелами. Да-да, обычные луки. У многих стрельцов они тоже в ходу, учитывая, как долго порой нужно перезаряжать их огнестрельное оружие. С небольшой дистанции утыкают врага стрелами, как подушечку для иголок.

И только после ураганного обстрела – короткий и такой же ураганный бросок с бердышами и саблями наперевес.

Выцелив первую мишень – усатого красавца-гусара, восседавшего на роскошной кобыле, Дёмин дождался, когда перед тем с треском свалится кряжистое дерево, отрезая путь, досчитал до трёх, с некоторым наслаждением отметил замешательство на породистой физиономии гусара, а потом плавно надавил на спусковой крючок.

Пуля вошла в левый глаз наездника, забрызгав кровью лицо.

Рядом хлопнули ещё несколько выстрелов, отправляя пули из дозвуковых боеприпасов навстречу жертвам.

С лошадей грузными мешками попадало с пяток гусар – кажется, кого-то прошило насквозь и зацепило всадника, скачущего за ним.

Второй и третий залпы собрали не менее богатую жатву. Гордость польской нации – свирепые и несокрушимые «крылатые гусары» расстались с жизнью за считанные секунды, не успев осознать, откуда прилетела жалящая смерть.

– Огонь! – отдал распоряжение стрельцам Дёмин.

Те оказались ребятами дисциплинированными. Грянул залп. Два с лишним десятка пищалей, укреплённых на упёртых в землю бердышах, окутались клубами едкого дыма, вызвав этим неодобрение у спецназовцев. Жжёный порох, конечно, обладает специфическим и по-своему приятным для мужского обоняния запахом, но когда его много – удовольствие ещё то. Да и видимости и не прибавилось.

К счастью, ветер быстро разогнал клубы дыма.