– Вы не можете так поступать! – Паркер осознавал, что это звучит так, будто он пытается отдавать директрисам приказы. Одновременно он понял, что следует изменить стратегию.

– Сегодня вечером мы ожидаем собрания совета НМПД и ЛПД по поводу дальнейших мер в отношении Севен. Если их мнение будет совпадать с нашим, то все решится просто.

На мгновение Паркер прикрыл глаза.

– Вы оставите ее там внизу, верно? Будете экспериментировать над ней? Усыпите, чтобы не дергалась?

Близняшки-директрисы промолчали. Увидев, как замерли кончики пальцев Корал Хатти, которая остановилась, перелистывая документ, Паркер понял, что попал в яблочко.

– Вы не можете так поступить! – повторил он. Но на этот раз старался говорить как можно спокойнее. Только если он будет рациональным, если будет аргументировать, как взрослый, у Севен будет какой-то шанс вырваться из этого безумия. – Одержимость проявляется не постоянно, и я уверен, что полтергейст, который овладел ею вчера, напал на нее спонтанно. Возможно, чтобы скрыть факт ментального контроля. Поймите же, – Паркер развел руки с открытыми ладонями, словно священник, – полтергейсты планировали все это уже давно. Они позаботились о том, чтобы Нова погибла вместо Севен, а Севен запрограммировали так, чтобы она однажды разрушила школу и вместе с ней весь мир духовидцев. Их цель – освободить тех полтергейстов, которые содержатся в школе, я уверен. – И затем он озвучил свой вывод. – Они уничтожили истинную избранницу, чтобы помешать нам и дальше эксплуатировать призраков. А затем они захватили контроль над менее одаренной сестрой.

Корал возмущенно фыркнула, но Паркер не мог остановиться.

– Полтергейсты, наверное, терзали Севен много лет. Они манипулировали ее памятью, чтобы она этого не замечала. Так же, как мы поступаем с полтергейстами. Поэтому Севен так часто атаковали призраки. Чтобы уровень адреналина оставался высоким, чтобы программа продолжала действовать. И теперь Севен нужны покой и защита. И я могу ей это дать. Так мы разорвем ее связь с полтергейстами. Если вы ее отпустите, я клянусь защищать ее ценой своей жизни. Все, что мне нужно, – экстренный запас призрачной плазмы для нее, других учеников и школьных призраков, которые будут охранять ее вместе со мной. Пожалуйста, позвольте мне, по крайней мере, попытаться! Если она и дальше останется взаперти, это лишь причинит ей больше вреда. Вы и правда хотите взять на себя эту вину?

Хатти молчали, и Паркер решил, что это хороший знак.

Но затем Корал сжала губы.

– Хорошо. Кроув и ты обеспечиваете ее защиту. Севен получает терапию против ментального контроля. Но еще по меньшей мере семьдесят два часа она проведет в лаборатории. Просто ради безопасности. Мы же должны сказать родителям Джеймса, что принимаем какие-то меры.

Услышав это, Паркер с трудом сохранил самообладание.

– Она не виновата в том, что произошло, и вы это знаете. Наказывать Севен, запирать ее в этой клетке – это против любых законов!

Хотя Севен, как он считал, сама того не зная, оставалась тайным оружием полтергейстов, он не рискнул сейчас озвучивать это вслух. Если бы только он мог узнать об этом больше. Как полтергейсты активируют связь? Не может быть, чтобы дело было просто в песне о паучке. Должно быть что-то еще.

Совершенно расслабленно, как казалось, Оливия Хатти отпила чая. Скрестив ноги, она изящно повернулась на стуле слева направо.

– В нашем мире мы и есть закон, и мы в настоящий момент являемся временными опекунами Севен. Она остается там, где находится, а ты будешь держаться подальше. Полтергейсты контролировали ее поведение, так что это не обсуждается. Твой отец с этим согласен. Мистер Чейз как раз сообщает ему об инциденте.

Эти директрисы. Плечи Паркера напряглись. Так просто он не сдастся.

– Забавное совпадение, не правда ли? – Он наклонил голову, не выпуская при этом Оливию из поля зрения. – Как раз в тот момент, когда полтергейсты заставили Севен кого-то убить, ее тетя оказалась в коме, и ее лучший друг – тоже.

Оливия невозмутимо выдержала его взгляд не шелохнувшись. Только Корал, которая сидела за ней, прислонившись к шкафу, заправила за ухо светлую прядь.

Затем Оливия, словно в замедленной съемке, поставила свою фарфоровую чашку на блюдце, оттопырив мизинец.

– Насколько мы знаем, а у нас есть свидетели, за все это отвечает Ремингтон Остервальд. И за свое собственное состояние, и за состояние Карен Ричард.

Восходящее солнце расплывалось у него перед глазами. На самом деле в таком состоянии лучше бы не лазать на крышу. Но все же он сидел как раз на том месте, где четыре ночи назад целовался с Севен. Он провел костяшками пальцев по черепице. Здесь Севен спасла ему жизнь. Хрупкая, невероятно симпатичная Севен с темными глазами и большим сердцем. Она сама без колебаний спасла бы с этой крыши и голубя с раненым крылом, в этом он не сомневался. Каждый раз, когда он о ней думал, у него что-то сжималось в животе. Желание оказаться рядом с ней, касаться ее. Он закрыл глаза.

– Эй. – Наталья коснулась его спины. – Все будет в порядке, ты ни в чем не виноват.

Наталья и ее прикосновение. Кроув запрокинул голову. Почему ей непременно захотелось прийти на крышу? В место, которое нужно было ему, чтобы размышлять о жизни. С прошлого вечера, прямо с заседания пятого СО, когда все это случилось, Наталья не отходила от него ни на шаг.

Как бы ему хотелось, чтобы это была Севен, а не Наталья. Чтобы Севен сидела сейчас рядом с ним.

– Как ты можешь быть так уверена? Севен могут выгнать из школы, а Эмерсон может не пережить следующую ночь.

Полтергейсты нанесли тяжелые травмы сестре-близняшке Кайла, пока та сражалась, выйдя из тела. Сейчас было неясно, выживет ли она.

Наталья прижалась к нему так, что ее блузка потерлась о его рубашку. Все это казалось тщательно спланированным, хотя было приятно ощущать, что тебя кто-то держит.

– Паркер! Кроув! – донеслось от газона внизу. – Нужно с вами поговорить. Немедленно!

Варла? Кроув поднял голову.

– Это про Севен!

Услышав это, он содрогнулся.

– Не обращай внимания, – прошептала Наталья, уткнувшись в его шею. Ему показалось, или она одновременно пытается расстегнуть его рубашку?

Севен! Варла хотела поговорить с ним о ней. Хотя голова была словно набита ватой, Кроув знал, что нужно что-то делать. Что-то, чему он сможет посвятить себя всего, что-то, что поможет Севен.

Но как раз в тот момент, когда он оперся на руки и хотел выпрямиться, Наталья уселась ему на колени и прошептала на ухо что-то ласковое по-русски. Как раньше.

– Давай, расслабься. Тебе это пойдет на пользу.

Кроув глубоко вдохнул и в следующую секунду ощутил, как встают дыбом волоски у него на руках. Наталья начала покрывать поцелуями его шею, просунула руку ему под рубашку.

Кроув закрыл глаза. Нужно сохранять ясную голову. Легче сказать, чем сделать, со всеми этими гормонами, которые переполняют его тело. Севен, ему нужно к Севен.

– Я не дам тебе упасть, Кроув. Я же не Севен или Лейла, – хрипло произнесла Наталья.

Лейла… Рука Кроува дернулась. Эта боль еще глубоко сидела у него под кожей. Словно они с Паркером тогда вонзили нож ему между лопаток.

Откуда-то донесся шорох подошв по черепицам.

– Скажи, ты в своем уме? – голос Паркера.

Кроув напряженно заморгал и наконец взял Наталью за запястья и оттолкнул ее. Как и хотел сделать все это время.

Брат прищурился. Паркер уже начал подниматься на террасу. Его полный упрека взгляд пробирал Кроува насквозь. Это был риторический вопрос? Кроув поднял брови.

– Серьезно, Кроув? Севен заперта в подвале, возможно, даже не понимает, что происходит, а ты тут обнимаешься с Натальей? Вчера вечером ты еще говорил, что любишь Севен.

Наталья скрестила руки на груди.

– Но он только говорил, что…

Но Кроув поднял ладонь, и Наталья замолчала. Он быстро застегнул рубашку.

– Я просто немного не в себе, братец. Немного отвлекся в последние пару часов. Да и ты сам, наверное, тоже.

Паркер помолчал, глубоко вдохнул, так что стало видно, как грудная клетка поднимается и опускается.

– У Варлы есть важная информация для нас. – Он многозначительно промолчал, пытаясь поймать взгляд брата. – Ты мне нужен.

– Что, если они нас предадут? – Олив наморщила лоб. – Духовидцам нельзя доверять.

– Мы все совершали ошибки, – возразил Садовник.

Именно это я и хотела сказать. Если это правда, что из-за полтергейстов Нова погибла вместо меня и это из-за них мы поменялись ролями в тот снежный день, а затем моя мама совершила преступление… К тому же духовидцы всегда эксплуатировали призраков. Мне снова вспомнился девиз школы: «Кто властвует над мертвыми, тот властвует над живыми».

Может, полтергейстам казалось, что единственный выход – отвечать на это собственными манипуляциями. С другой стороны, это были полтергейсты, а не невинные котята… Впрочем, Садовник вел себя вполне разумно.

Мое призрачное «я» дергалось и тянулось к физическому телу. Пора было возвращаться. Прежде чем Олив успела ответить на мой вопрос, я опустилась вниз.

В этот момент распахнулась единственная дверь, ведущая в это подземное помещение. Кто-то ахнул, а потом закричал, не задавая никаких вопросов:

– Призраки и полтергейсты! Экстренный план В2!

Что? Это какой-то призраковед? Значит, я и правда в их тайной лаборатории?

Прежде чем я успела отреагировать, на меня уже накинули сеть, от которой призрачная кожа чесалась и горела.

– Эй, что это вообще? С ума сошли?

В направлении полтергейстов полетела вторая сеть, но они, в отличие от меня, оказались куда ловчее и увернулись. Сначала в сторону, а затем вверх, к вентиляционному каналу. Видимо, призраковедов сопровождал охотник. Мне оставалось лишь смотреть на кремниевые нити. Кто-то, кто вдруг оказался не на моей стороне. Наверное, он дежурил здесь, чтобы защитить призраковедов в случае опасности. Подняв голову, я заметила знакомое лицо. Охотник, чье имя мне не вспомнилось.

– Почему вентиляция не защищена? – крикнул один из тройняшек Сукарно. Мои особые друзья.

Садовник скрылся, просочившись через вентиляционную решетку, а Олив повезло меньше. Со второй попытки охотнику за призраками, чьего имени я не знала, удалось поймать женщину-полтергейста своей сетью. Олив верещала и дергалась. В отличие от меня, ее сеть, кажется, обжигала. Кремниевые нити…

Петрос. Этот охотник за призраками был в том же СО, что и я, один из старших учеников. Грек. Тот, у которого не хватало пальца. Теперь я вспомнила. Его поставили у дверей охранять меня?

– Отпустите ее! – Повинуясь внезапному импульсу, я выпрямилась, насколько это возможно, даже зарычала на призраковеда. Это они создали стеклянный ящик, и не только его. Хотя это было бессмысленно, я принялась биться в сети. Но что мне еще оставалось? Стоять неподвижно? Не успела я успокоиться, как кожа снова зачесалась. В сто раз сильнее, чем пару секунд назад. Значит, сеть меня как-то инфицирует. К тому же стало намного сложнее ясно мыслить. Нужно вернуться в тело как можно скорее.

– Моей сестре нужно ее тело. Отпустите ее. Немедленно! – крикнула Нова. Ее платье, как и больничный халат Окты, словно развевались на невидимом ветру. – Вы разве не видите?

Асмара вскинула голову.

– Тогда ей не следовало бы ставить себя в такое дурацкое положение. В стеклянном ящике она была в безопасности! – Ее голосом можно было бы пилить гранит. – Сама виновата!

Разумеется, тройняшки даже и не подумали надо мной сжалиться. Напротив, они были счастливы меня отчитать.

– Но она умрет! – прохрипела Нова, которая теперь висела высоко в воздухе. – Это несправедливо!

Так ли это? Действительно ли я была готова вот-вот оставить бренное существование? И при этом не от руки полтергейста, а из-за высокомерного призраковеда? Мой уровень везения. И иронии.