– Что ты говоришь, глупенький? Я дала обет, и теперь Всевышний – моя вторая половинка, а монастырь – моя семья. И ты же помнишь, что случилось с моим батюшкой, царствие ему небесное. Хотя я до сих пор не верю, что это он печатал те листовки и брошюры, даже зная, что революцию и советскую власть он так в душе и не принял… Меня сразу сошлют, это в лучшем случае.

– Так давай уедем! У меня есть небольшие сбережения. Есть старый товарищ, еще по Петербургу, он какие хочешь документы нарисует. Доберемся до Одессы, а там в Бессарабию.

– Годы тебя не берут, Игнатий, ты все такой же мечтатель и сказочник. Не могу я бросить своих сестер, матушку Параскеву. Видно, таков мой удел, одному Господу ведомы наши пути. Прощай! Береги икону!

Феоктиста схватила свою суму, низко поклонилась и стремительно выбежала из дома. Занимался рассвет, встречаемый петушиным пением, где-то на другом конце улицы слышалось мычание коров – это пастух уже гнал стадо на выгул. Мелькнула фигурка в темных одеждах мимо просыпающихся домов – и исчезла за околицей, будто и не было ее.

Леськово

11 июля 2018 года

– Олег, я не понимаю, зачем было так спешить с этой журналисткой, с этой статьей. Дом еще не готов. И Кира Юрьевна тоже считает… – Ирина ходила за мужем из комнаты в комнату, пытаясь добиться ответа.

Круглов только что приехал в усадьбу, привезя с собой какие-то коробки с посудой из городской квартиры и несколько картин.

– Что ты собираешься делать? Откуда эти картины?

– Ира, перестань бегать за мной как собачонка. Сядь и успокойся. Через час приедет съемочная группа из журнала. Ты позвонила Деминой? Почему ее до сих пор нет? Тебе ничего нельзя поручить! Нам надо быстро решить, что куда развесить и расставить.

– Олег Владимирович, я уже здесь. – В гостиную вошла Кира, сменившая простой рабочий комбинезончик из хлопка на изящное платье. Следом за ней спешил рабочий с инструментом в руках, другой тащил стремянку. – Мы готовы. Давайте посмотрим, что тут у вас.

Круглов облегченно вздохнул, выразительно взглянул на жену и принялся рассказывать Кире о своих находках.

– Этот пейзаж я купил на вернисаже, посмотрите, он напоминает вид с нашей веранды. Даже шпиль колокольни заметен. Местный художник, не очень именитый, но колоритно ведь, правда? Цену, правда, заломил не по-божески. А этот милый натюрморт с розами и фруктами – прямо в духе Коровина, вы не находите? Что, если его повесить в столовой?

– Не знала, что вы так хорошо разбираетесь в живописи, Олег Владимирович. Это и правда удачное подражание Константину Алексеевичу, такие же сочные, радостные краски, ритмика мазков, игра света и тени. Мне очень нравится. Ирина, а вам?

Круглова удивленно и с некоторым замешательством слушала этот диалог, внимательно вглядываясь в картины.

– Да-да, очень симпатично, я доверяю вашему мнению, Кира…

– Тогда давайте пейзаж повесим в гостевой спальне, он будет компенсировать отсутствие в ней вида на реку. А натюрморт действительно уместен для столовой. – Кира показала помощникам место на стене. – Так, а это…

Она с интересом разглядывала портрет голубоглазой молодой женщины в платье, напоминающем придворную моду начала прошлого века. Но не только черты довольно аристократичного лица привлекали внимание. Взгляд невольно возвращался к необычному медальону, украшавшему наряд незнакомки. Правая рука с тонкими музыкальными пальцами, казалось, тянулась к нему, левая сжимала складки одежды. Что-то тревожное чувствовалось в этом жесте. Вообще каждая деталь на картине была выразительна и говорила о мастерстве художника.

– О, это наша небольшая семейная, если можно так сказать, реликвия, – пошутил Круглов. – Моя двоюродная бабка по матери. Видимо, позировала какому-то начинающему художнику. Ценности не имеет, но дорога мне как память. С ней, знаете ли, – не с картиной, с этой девушкой, – связана любопытная история, легенда о роковой любви. Вот я и подумал, что в нашем родовом гнезде будет правильным иметь напоминания о прошлом. Куда бы нам ее повесить?

Кира, которую картина явно заинтересовала, задумчиво посмотрела вокруг.

– А что, если нам оставить ее в гостиной? Вот тут, над комодом? Посмотрите, как раз светильники в виде канделябров будут гармонировать и давать нужный свет.

– Но мы же заказали сюда зеркало, – решилась подать голос Ирина, о которой, казалось, снова забыли.

– Да погоди ты со своим зеркалом, – оборвал жену хозяин. – Что за дурацкая привычка везде разглядывать свое отражение? Кира Юрьевна, как всегда, права и лучше нас знает, что куда положить, повесить. Ты бы лучше пока сервиз достала из коробки и расставила в буфете. Портрету же быть здесь! Эй, ребятки, тащите-ка сюда вашу лестницу, поторопимся, у нас осталось полчаса…

К приезду команды архитектурного журнала все было готово. Посуда расставлена в антикварном буфете, найденном Кирой на распродаже. Комод, над которым теперь красовался портрет, был сделан как реплика к буфету, в том же стиле. Видя, что Ирина немного расстроена и нервничает, Кира успокоила хозяйку, что место для зеркала в кованой раме обязательно найдется, и отправила ее в сад за цветами, а сама принесла из кухни большой фарфоровый кувшин – он занял свое место прямо под картиной. Букет из лилейников, садовых колокольчиков и львиного зева поставил последнюю точку в приготовлениях как раз в тот момент, когда Круглов широким шагом гостеприимного хозяина вернулся в гостиную вместе с журналисткой и фотографом.

Корреспондентка журнала «Модный дом» Татьяна выглядела совсем не гламурно. Лет тридцати пяти, с темными волосами на прямой пробор, в роговых очках, в слегка помявшемся в дороге брючном костюме, она скорее напоминала учительницу. Но была, очевидно, крепким профи в своем деле.

– Знаете, это редкий случай, когда к нам обращаются не дизайнеры, а хозяева. Не все готовы вот так пустить в свой дом, если только вы не светский персонаж. Но мы сейчас как раз готовим выпуск о возрождении русской усадьбы, о традициях в работе отечественных дизайнеров, и я вижу, что не зря приехала в такую даль. Удивлена, что не слышала о вас раньше, Кира, но надеюсь, мы подружимся. Я бы хотела посмотреть ваше портфолио, думаю, получится хорошая статья. Давайте начнем с проекта, его концепции, особенностях, а потом поговорим с хозяевами. Я, знаете ли, люблю какие-то личные истории, человеческий фактор, читателям это нравится. Мой коллега пока поснимает снаружи, общие планы, а потом сделаем серию фото внутри. – Татьяна уверенно руководила процессом, и всем оставалось только подчиниться ее указаниям.

Кира, которой польстили комплименты журналистки, с готовностью провела экскурсию по дому, рассказывая о проделанной работе, своих авторских решениях и тех фрагментах, которые еще предстояло завершить. Круглов, неотступно ходивший следом, то и дело вставлял свои восторженные комментарии. Лишь Ирина осталась сидеть на веранде и выглядела отрешенной и усталой. К интервью она не проявляла никакого интереса, лишь попросила фотографа не пугать обитателей ее мини-фермы.

Наконец, обойдя дом, все вернулись в гостиную. Татьяна попросила хозяев попозировать у камина – идея с изразцами привела ее в восторг. Обратила она внимание и на портрет над комодом. А услышав семейную легенду, которую с энтузиазмом рассказал Круглов, решила сделать ее центром репортажа.

– В наше время копиями и даже подлинниками известных мастеров в частных коллекциях уже никого не удивишь. А вот такие живые, с историей, экспонаты могут стать изюминкой. Вы не пытались узнать имя художника, найти другие его картины?

– Увы, о нем никаких сведений не сохранилось, по крайней мере, мне мать ничего не смогла рассказать. Анастасия, старшая сестра моей бабки, в молодости ушла в монастырь. Ее отец, владевший в начале прошлого века типографией в Рыбнинске, запретил дочери выйти за любимого. Тот был из какой-то простой, бедной семьи, то ли учитель рисования, то ли работник этой типографии. В знак протеста Анастасия постриглась в монахини и оборвала все связи с семьей. Бабушка моя, Лиза, была намного моложе и запомнила только, что Настя отличалась красотой и крутым нравом, в этом она пошла в своего папеньку. Нашла коса на камень. – Круглов усмехнулся: – Наш характер, что ни говори. Елизавета перед самой войной вышла замуж, и примерно в то же время в их доме появился этот портрет. Кажется, его принес несостоявшийся жених Анастасии. Кто знает, может он и нарисовал свою возлюбленную?

– Ну, тогда ваш прадед явно промахнулся, отказав талантливому художнику от дома, – заметила Кира, любуясь портретом. – А что, о судьбе Насти больше ничего не было слышно?

– Следы ее оборвались в конце тридцатых. Монастырь же был затоплен, все его обитательницы разошлись кто куда. Ходили слухи, что кто-то из них не захотел покидать обитель… но за достоверность я не ручаюсь. Таких историй в наших местах много рассказывают. Никто ее больше не видел, а портрет передается из поколения в поколение как память. Будет теперь украшать наше родовое гнездо.

Ирина, присоединившаяся к компании и внимательно слушавшая мужа, вновь превратилась в любезную хозяйку и пригласила всех выпить чаю в столовой. Разговор переключился на рецепты аппетитных пирожков, живописные окрестности усадьбы и планы по дальнейшему ее обустройству. Вскоре столичные гости уехали. Татьяна на прощание пообещала разместить репортаж в ближайшем выпуске электронной версии журнала. Кира вернулась к себе, оставив Олега и Ирину отдыхать после насыщенного и суетного дня.

Как и говорила Татьяна, статья об усадьбе Кругловых вскоре появилась на сайте «Модного дома» под заголовком «Преданья старины: как воссоздать современную усадьбу», и начиналась она с истории Анастасии и ее портрета.

Из дневника следователя Савельева

Леськово

20 июля 2018 года

В Леськово мы приехали часам к семи вечера, еще засветло. Пришлось немного потолкаться на выезде из города, пятница, все стараются после работы вырваться на природу, на дачи. На въезде в деревню нас уже ждал местный опер на старенькой, но крепкой «Ниве».

– Товарищ майор, старший оперуполномоченный Сидорчук! – Он рапортовал бодро и даже с видимым облегчением, наверное, хотел поскорее скинуть неудобное дело, грозящее стать висяком, на городских коллег. – С чего начнем – с места обнаружения трупа или с дома, из которого картину похитили?

– Так, Сидорчук, не кричи и не торопись, – я решил остудить его пыл. – Как тебя по имени-отчеству?

– Михаил Федорович, товарищ майор.

– Значит, так, Михаил. Меня зовут Игорь Анатольевич, это Вячеслав, мой помощник. Будем проще, согласен? Отлично. И давай без суеты. Сначала посмотрим на вашего утопленника, потом уже будем разбираться с картинами.

– Так точно, товарищ… ой, Игорь Анатольевич. Ехайте за мной, тут по деревне дорога у нас хорошая, но потом к реке спускаться – там похуже, колея глубокая. Да и темняет уже. Лучше будет машину оставить и пешком.

– Пешком так пешком, мы хоть ноги разомнем, воздухом подышим. Поехали, ребята, пока и правда не стемнело.

Деревенька расположилась на оконечности мыса, образовавшегося при затоплении водохранилища, замыкая череду дачных поселков, турбаз и самодеятельных кемпингов, разбросанных вдоль берега. Одноэтажные избы, побитые временем, чередовались с домами современной постройки, последние явно вытесняли старожилов.

– Эх, исчезает дух деревенский, теряется колорит, – посетовал Славка, отгоняя комаров, пока они спускались к реке по извилистой тропке.

Сидорчук, показывающий дорогу, возразил: