– Вот, Кира Юрьевна, майор Савельев и старший лейтенант Курочкин из Следственного комитета прибыли с вами побеседовать, – начал он официально.

– О, вас можно поздравить с повышением, господа? – отреагировала я, вызвав недоумение у местного полицейского и смущение у Игоря и Славы. – О чем же изволите беседовать?

– Давайте начнем с пропавшей картины, – Савельев, придя в себя, вступил в разговор, – и с ее хозяев. Расскажите все, что известно.

– Что ж, хорошо. Кругловы, владельцы картины, мои заказчики. Вы с ними в прошлом году встречались, товарищ майор. – Тут я намеренно выделила новое звание Савельева. – Я руководила проектом по обустройству усадьбы, которую они купили здесь, в Леськово. Украденную картину я впервые увидела дней десять назад, Олег Владимирович Круглов привез ее из городской квартиры. В тот день в их доме были съемки для журнала по архитектуре и интерьерам. Портрет его родственницы заинтересовал корреспондентку журнала, и она сделала его центром своей статьи. А сегодня утром обнаружили пропажу картины. Кто-то ночью проник в дом, пока хозяева и гости, приехавшие на юбилей хозяина и новоселье, спали. Картина висела внизу, в гостиной. Спальня Ирины и Олега на втором этаже, в другом крыле дома. А гости разместились в специальной пристройке. Это, в принципе, все, что мне известно о самой краже, которая кажется очень странной.

– Почему странной? – с любопытством спросил Курочкин.

– Ну, во‑первых, кто-то рискнул залезть в дом, где были люди. Ведь Кругловы или кто-то из гостей могли проснуться, услышав посторонний шум. Во-вторых, в той же гостиной есть весьма ценные вещи, например антикварная посуда, статуэтки. У Ирины много дорогих украшений, а у ее мужа всегда при себе наличные. Подарки, тоже недешевые, остались на столике в холле. Но, насколько я знаю, кроме картины, ничего не пропало. Значит, вора интересовала именно она. И это самое странное.

– Возможно, картина представляет большую ценность. Вы, Кира Юрьевна, как специалист должны были это заметить, – вновь включился в разговор Савельев. И хотя голос его был официально строгим, взгляд выдавал того Игоря, доброго и заботливого друга, с которым мне было так хорошо когда-то.

– Да, я осматривала картину, когда мы ее размещали в гостиной и во время визита журналистов. Скажу честно, она меня заинтересовала. Но не своими художественными качествами, хотя чувствовалась рука талантливого мастера, увы, неизвестного, что сильно влияет на цену экспоната. А вот семейная легенда, которую рассказал Круглов, о женщине, изображенной на портрете, весьма занимательна. Она создает такой романтический, таинственный ореол. Но ради этого вряд ли кто-то пойдет на преступление. Причина в чем-то другом, и я пока не понимаю, в чем именно.

Признаюсь, я была не до конца откровенна. Но делиться своими сомнениями и догадками с Савельевым, а тем более с Сидорчуком, не хотела. Сначала мне самой надо во всем убедиться.

– Слава, запиши все данные про этих журналистов и ссылочку на статью зафиксируй. Изучим. Их бы надо тоже допросить. А что вы можете сказать об Иване Полежаеве? Кажется, хозяева подозревают его? – Видно было, что Савельева уже ввели в курс дела.

– Да особенно про него мне рассказать нечего, кроме того, что он приносит свежую рыбу и мне, и Кругловым, и многим другим в деревне. Рыбак все-таки. Вот и вчера утром приходил, щуку предлагал, большую такую. Но мне одной с ней не справиться, поэтому я отказалась и взяла пару окуней. Пожарила на обед. – Не знаю: зачем я решила поделиться такими подробностями? – Он еще сказал, что тогда предложит щуку Олегу Владимировичу, мол, барин оценит по достоинству.

– Значит, Полежаев был хорошо знаком с Кругловыми?

– Не знаю, насколько хорошо, ведь они здесь – люди новые. Но рыбку свою им заносил, это точно. Пару дней назад я видела, как он с Олегом разговаривал через забор, может быть, тот ему что-то заказывал. Точнее не скажу: когда я подошла, они разговор уже закончили. Иван быстро ушел, только рукой мне помахал.

О том, что беседа была явно на повышенных тонах и Ирина выглядела возмущенной, я пока решила умолчать.

– А вчера ничего необычного вы в нем не заметили? Может, он был взволнован? Во сколько, кстати, он к вам заходил?

– Кажется, около девяти утра, точнее не скажу. Взволнованным он мне не показался, как всегда балагурил, сыпал местными словечками – они такие забавные. Помню, сказал, хорошо, что утро пасмурное, удалось эту щуку выманить из укрытия, в камышах. Но торопился, от чая отказался. – Весь разговор с Полежаевым я передавать не стала, потому что был он какой-то действительно странный, непонятный. Надо над ним еще поразмышлять.

– А о картине Полежаев с вами никогда не говорил?

– Нет, точно не говорил. Не знаю, видел ли он ее вообще. А вот о Кругловых действительно расспрашивал. Старожилы на новых людей всегда внимание обращают. Но, я думаю, они его как постоянные покупатели рыбы интересовали… Да он вам сам лучше расскажет!

Савельев удивленно посмотрел на меня, потом на Сидорчука. Тот покачал головой:

– Так вы, Кира… Юрьевна, ничего не слышали? Иван Полежаев мертв, утонул сегодня…

Новость повергла меня в шок, всколыхнув прошлогодние кошмары, когда смерть буквально ходила по пятам. И вот опять вокруг меня гибнут люди. Понимая, что это, конечно, случайность, я тем не менее была потрясена до слез. Даже дыхание перехватило. Курочкин вскочил и принес из кухни стакан воды. Сделав несколько глотков, я успокоилась и смогла говорить:

– Послушайте, но это невозможно. Иван прекрасный пловец, об этом вся деревня знает. И лодкой он управлял мастерски, и реакцией обладал отличной. – Заметив недоумение своих гостей, я уточнила: – Он меня спас, когда в первый же день при купании течением унесло. Как же так?

– Река опасна для всех, так что будьте осторожны и на пляжу не ужарейте ^[18], – изрек Сидорчук и нетерпеливо взглянул на часы.

Заметив это, Савельев поднялся, вслед за ним вскочил Слава.

– Вы, Кира Юрьевна, никуда не отлучайтесь. Нам надо все, вами сказанное, протоколом оформить, так что мы к вам еще заглянем. Вы ведь были вчера вечером в усадьбе? Подумайте, вдруг что-то важное вспомните.

– Я и не собираюсь «отлучаться», товарищ майор, у меня пока работа у Кругловых не закончена, да и домик этот снят до конца лета. Так что всегда к вашим услугам. Номер мой есть у товарища Сидорчука, если вдруг вы его забыли, – съязвила я на прощание. Хотя на самом деле хотелось бы еще увидеться с ним и поговорить без свидетелей.

– Ничего мы не забыли, – пробурчал Савельев, выталкивая улыбающегося Курочкина в сени.

Гости наконец ушли, а я повалилась на кровать за печкой – ноги подкашивались и сил дойти до своей комнатки не было. Кража картины, встреча с Савельевым, новость о смерти рыбака – все это казалось каким-то сюрреалистическим сном. С утра позвоню Ниночке, пусть приезжает, мне просто необходимо с кем-то поделиться своими мыслями, от которых я этой ночью точно не усну!

Ирина Круглова

Леськово

21–22 июля 2018 года

Ирине не спалось. Открытые настежь окна не спасали от духоты. Воздух, казалось, замер, загустел, даже с реки не доносило привычной прохлады. Простыни были влажные. Ирина долго ворочалась и наконец встала, подошла к окну, прислушалась. Загустевшую тишину не нарушали ни соловьиные трели, которые всегда ее убаюкивали, ни другие посторонние звуки. Приятели, которые не успели разъехаться после вечеринки, давно уснули в гостевой пристройке. Только Олег, который никак не мог успокоиться и, чтобы не мешать ей, лег на диване в кабинете, ворочался за стеной, вздыхал и что-то бормотал. Тоже не спит. Внизу, на веранде, тлеет огонек сигареты – это один из работников по приказу хозяина охраняет дом. На этом настояла Ирина, опасающаяся повторного визита грабителей. Хотя в причастность к краже Киры она не верила, а этот рыбак, на которого первым пало подозрение, уже мертв. В деревне слухи разносятся быстро…

Но картина-то пропала. И муж просто чуть с ума не сошел, когда утром не обнаружил ее на стене в гостиной. Метался как раненый зверь, будто у него подлинник Джоконды украли, а не портрет дальней родственницы. Который, по словам Матвея, гроша ломаного не стоит. А что, если он неправ и они оба заблуждаются? И Олег именно эту картину обсуждал с каким-то иностранцем? Вдруг муж лжет, прикрываясь неожиданно вспыхнувшими чувствами к семейным реликвиям? То-то всю местную полицию на уши поставил. И в город уже позвонил, и в областной центр, требуя, чтобы прислали лучших сыщиков. Что-то она упускает…

Круглова в раздумьях закусила полную губу, не замечая, как лихорадочно мнет в ладони край тонкой кисейной занавески, пока та не треснула. Где-то вдалеке, за рекой, сверкнули зарницы, предвещая скорую грозу. Так вот почему так душно! Хорошо, что она с вечера и теплицы, и вольеры закрыла. Ирина вернулась в кровать, устроилась, подложив под спину подушки, и в который раз вспомнила тот день, когда познакомилась с Матвеем…

Она тогда в очередной раз вышла от гадалки, успокоенная и вдохновленная ее предсказаниями, и отправилась прогуляться по набережной. Ирина была так увлечена своими мыслями и блаженно щурилась на солнце, что налетела на прохожего, оступилась и сломала каблук. Первой мыслью было: «Теперь придется объяснять Олегу, куда я ходила и почему не берегу такие дорогие вещи». Огорченная, она подняла глаза, чтобы извиниться, и встретилась с сочувствующим и понимающим взглядом пронзительно голубых глаз, неожиданно контрастирующих с темно-каштановыми волосами. Смущенно улыбаясь, молодой человек учтиво придержал ее под локоть и помог добраться до ближайшей скамейки.

– Простите мою неуклюжесть, я замечтался и не заметил такую обворожительную даму, вот и налетел на вас. Надеюсь, вы не ушиблись? Разрешите, я посмотрю, какой ущерб причинила моя невнимательность.

Ирина, с которой впервые в жизни кто-то снял чувство вины, облегченно вздохнула и позволила юноше осмотреть ее летнюю туфельку.

– Тут совсем несложно все исправить! Знаете, здесь рядом есть обувная мастерская, там замечательный мастер, дядя Ашот, он в два счета поставит ваш каблучок на место. Вы посидите, буквально минут пятнадцать, я сейчас вернусь.

И, не успела она что-то возразить на эту тираду, молодой человек с туфелькой в руках убежал. Ничего не оставалось, как откинуться на спинку скамейки и ждать, подставив лицо легкому ветерку, дувшему с реки.

Прошло уже полчаса, а незнакомец не появлялся.

«Фетишист, что ли», – подумала Ирина и достала из сумочки телефон, чтобы вызвать такси.

В этот момент перед лицом появился роскошный букет из лилий и альстромерий.

– Хочу загладить свою вину. – Вручив ей цветы, молодой человек помахал туфелькой и присел на корточки, чтобы надеть ее на ножку хозяйки.

Ирина стала было возражать, но неожиданно рассмеялась:

– Напоминает сказку про Золушку, только башмачок не хрустальный. Да и я не юная падчерица. А вот вы вполне подходите на роль принца.

– Ну если вы не хотите быть принцессой, то назначим вас королевой. – Молодой человек подхватил ее шутку, с юмором и тактом у него все было в порядке. Не стал пошло уверять, что она юна как Золушка.

– И как же вас зовут, мой принц-спаситель?

– Ой, простите, я забыл представиться. Матвей. – Он вскочил, изображая, что снимает с головы невидимую шляпу и приветственно машет ею. – А вы, моя королева?

– Ирина. Сколько я должна за ремонт, Матвей?

– Что вы, это был мой долг, ведь я же вас чуть не сбил с ног. Вы не откажетесь со мной пообедать? Тут на набережной есть очень милый ресторанчик.

– Боюсь, это будет злоупотреблением с моей стороны, вы и так столько для меня сделали. – Ирина поднесла к лицу букет, вдыхая приятный аромат. Потом взглянула на часики на запястье. – Да мне уже пора, простите, я и так задержалась.