Немного придя в себя, Кэйко открыла следующее видео, посмотрела его несколько раз, затем перешла к еще одному клипу.

В каждой песне чувствовалась сила – сила сопротивляться давлению общества и конформизму окружающих. Костюмы девушек хоть и имели прообразом школьную форму, как у других похожих групп, все же смутно напоминали обмундирование военных – материал был плотным, и сколько бы они ни вертелись, под задиравшимися юбками виднелись лишь темные шорты. Это тоже успокаивало.

Еще, конечно, особенно впечатляли их танцевальные постановки. Были и такие песни, в клипах на которые девушки двигались, точно призраки из японских фильмов ужасов. Что-то из разряда темной магии.

Каждая из них была великолепна.

ХХ и другие участницы пели песни, несвойственные айдолам, необычно танцевали, носили необычную одежду, не улыбались и тем не менее производили неизгладимое впечатление.

Кэйко, которой с некоторого времени перестало нравиться большинство поющих и танцующих поп-айдолов с их приклеенными на лица улыбками, с их юбочками в школьном стиле, нарочито короткими, так что можно увидеть нижнее белье, почувствовала настоящее облегчение, глядя на этих девушек, совсем не похожих на обычных поп-звезд.

Смотря на ХХ и остальных девчонок, Кэйко снова почувствовала себя уязвленной.

От того, что каждый день видит по телевизору девушек, которых мужчины принуждают быть милыми и послушными. Да, в реальном мире так все и устроено, но в точности воспроизводить это на экране…

Если для Кэйко это неприятно, хотя она просто смотрит, то каково же самим девчонкам? Каждый раз, когда на глаза ей попадалась очередная новость о том, как одна из артисток нарушила правила группы и подверглась наказанию – были даже случаи, когда девушек, пойманных на свидании с мужчиной, заставляли побриться наголо и принести извинения, приостановить выступления из-за «плохого самочувствия» или и вовсе «выпуститься» из коллектива, – что-то сжималось у Кэйко в груди. Иногда сообщали и о происшествиях: например, сталкерах или «сложностях» на фанатских встречах, но никаких мер по этому поводу впоследствии не предпринималось.

С самого детства – это нисколько не изменилось и сейчас – Кэйко постоянно наблюдала в передачах бесконечное насилие и дискриминацию, и это касалось не только айдолов. В конце концов, не выдержав, она решила больше не смотреть телевизор. Конечно, в мире рекламы и интернет-новостей невозможно было заслониться от всего, но, лишив себя доступа к телевидению, где зритель вынужден следить за происходящим на экране, Кэйко вздохнула гораздо свободнее.

А теперь она знала о существовании ХХ.

Но как бы ее ни привлекала, как бы ни нравилась ей группа, в которой поет ХХ, невозможно было закрыть глаза на тот факт, что и они – часть массовой поп-индустрии, с некоторых пор занявшей в Японии лидирующие позиции.

И улыбчивых девчонок-айдолов в легких юбках, и мрачную ХХ с подружками в плотных, прилегающих к телу костюмах продюсируют одни и те же мужчины. Влиятельные мужчины, издавна правящие в японской индустрии развлечений.

Если подумать, то эти самые мужчины одновременно и задевали, и воодушевляли Кэйко. Не очень-то хотелось признавать, но это было так.

За всем стоят эти мужчины. Множество мужчин, которые управляют этими девушками. Эта система существовала всегда.

«Не жмись к остальным! Не бойся выделяться!» На мгновение вернувшись в действительность, Кэйко услышала, как поют девушки. Голоса и танцевальные движения сливались в унисон. Все это выглядело как плохая шутка, как одно большое противоречие.

Что-то кроется за всем этим.

Так подумала Кэйко.

Например, могли бы идеальные движения и модная одежда участниц быть задуманы так, чтобы воспитать у молодого поколения агрессивный взгляд на мир? Если поразмыслить о современном японском обществе, становится понятно, что ничего хорошего в подобной идее нет.

И все же.

Кэйко была очарована.

Очарована ХХ, очарована остальными девчонками из группы.

Отложив поиски работы, Кэйко по несколько раз пересмотрела их клипы, а более-менее разобравшись с основными композициями, перешла к чтению многочисленных комментариев, которые зрители оставляли под записями телевизионных выступлений и музыкальными видео, блогов самих девушек и фанатских форумов. Информация будто сама стекалась к Кэйко, проникая в самое ее нутро. Так бывает – когда что-то нравится, ты буквально впитываешь все об этом. Впитываешь само это.

Она уже успела позабыть эти эмоции – так много воды утекло с тех пор, как Кэйко, которой тогда не было еще и двадцати, собирала журнальные вырезки об айдолах и других знаменитостях, так давно ее сердце не трепетало при мысли о ком-то. Как ни посмотри, а это чувство сродни любви.

Неужели у меня появился кумир?

Кэйко, которая всегда завидовала коллегам и друзьям, обожавшим кто аниме, кто актеров из труппы «Такарадзука»^[6] или фигуристов, искренне этому обрадовалась. Пусть даже пока ее увлечение не вышло за пределы дома. Будто в попытке реабилитироваться, она заказала по интернету диск с новыми песнями группы. Из множества доступных обложек Кэйко выбрала ту, на которой ХХ, снятая в профиль, смотрела куда-то вверх. Как же давно она в последний раз приобретала CD, чтобы послушать музыку.

Конечно, чем больше она узнавала про ХХ и других девушек, тем больше подмечала, что ей не нравилось.

Такие самоуверенные во время выступлений, во всех остальных ситуациях девушки будто становились зажатыми, говорили тихими, дрожащими голосами. Даже ХХ. А некоторые из участниц и вовсе снимались в купальниках для мужских журналов. И к чему тогда была вся эта мешковатая одежда? Только это и приходило Кэйко на ум, когда она глядела на выставленные напоказ тела на снимках.

Уж слишком похоже на то, что цель всех этих уловок – успокоить мужчин. Кэйко ощутила раздражение. Да, мы сильные, мы крутые, но одновременно с этим мы обыкновенные девчонки, и слабость нам тоже свойственна. Как будто они стремятся себя обезопасить.

В расстроенных чувствах Кэйко, включив очередную запись телевизионной передачи, решила промотать разговорную часть. Но стоило только начаться выступлению – вот девушки задергались, точно одержимые злым духом, – как Кэйко вдруг поняла, почему они ей так приглянулись. В этом танце, больше напоминавшем пляски злых колдуний, ощущалась бешеная энергия – казалось, она может убивать мужчин, которые вершат судьбами обычных женщин, а может, когда-нибудь и взаправду убьет. На это определенно можно было надеяться.

И пусть даже те, кто стоит за ними, преследуют свои цели, молодежь, которая увидит выдающиеся выступления ХХ и ее подруг по группе, скорее всего, просто воспримет смысл их песен, не задумываясь ни о чем.

Кэйко готова была поставить на это.

* * *

…

…

…

…вроде красивее, чем ХХ.

ХХ нереально красивая девчонка.

Ты вообще понимаешь, что это значит – «красивая»?

Я обожаю ХХ.

Просто не могу поверить, что ХХ существует.

Если ХХ не красивая, то кто тогда?

…

…

…

Проматывая сообщения на форуме, Кэйко поняла, что ее собственная позиция по этому поводу довольно странная.

Она не решалась признаться в том, что ей кто-то нравится – будь то любимый человек или музыкальная группа. И дело не в ее возрасте или что она женщина. Каждый свободен в своих увлечениях. Это понимала даже Кэйко. Все дело в предпосылке, которую создали за это время японские женщины. Казалось, если она объявит, что ей нравится ХХ и ее группа, то, таким образом, как будто поддержит мужчин, что руководят ими, хотя это совсем не так. Будто станет потребителем, как они. В этой системе нельзя открыто признать, что кто-то тебе по душе.

И все же это было так.

На данный момент разрешить это противоречие Кэйко не могла.

– И чего это вдруг тебя туда понесло? Ты что, совсем ничего про это не знаешь? Японская поп-культура – сплошная объективизация молодых девчонок, а то и похуже! За границей люди от этого не особо-то в восторге! – возмутилась Михоко, когда во время их разговора по скайпу Кэйко в продолжение какой-то темы упомянула, что с недавних пор фанатеет от одной популярной группы. Впрочем, этого следовало ожидать.

– Понимаю. Но что теперь поделать.

– Ну, если тебе настолько наплевать, то хотя бы почитай зарубежные новости. Ты ведь сама только оттуда! Как же так вышло?

– Да, но…

– Возвращаясь к нашему разговору – если не найдешь работу, в любом случае приезжай к нам. А об этом забудь. Мой тебе совет.

– Михо! – кто-то за кадром окликнул Михоко по имени.

– Ой, мне пора, – сказала она и отключилась.

Кэйко закрыла окно скайпа и вновь перешла на страницу видеохостинга, чтобы посмотреть очередной клип ХХ. Следя за ее решительным взглядом, за танцевальными движениями девушек, Кэйко почувствовала, как на глаза почему-то наворачиваются слезы.

Спустя некоторое время ей захотелось есть. И тем не менее она продолжала смотреть на ХХ и остальных.

…

…

…

…вроде красивее, чем ХХ.

ХХ нереально красивая девчонка.

Ты вообще понимаешь, что это значит – «красивая»?

Я обожаю ХХ.

Просто не могу поверить, что ХХ существует.

Если ХХ не красивая, то кто тогда?

…

…

…

Перед глазами проплывают незнакомые слова, губы подрагивают, проговаривая текст.

Так странно.

Оглядевшись вокруг, Тиё заметила недовольные усмешки. Сама она ужасно покраснела.

– Красивая девчонка.

– Красивая девчонка.

– Красивая девчонка.

Одна за другой они пробовали сказать это вслух.

Стоило только произнести эти слова, и по языку будто начинала расползаться стайка муравьев, отчего во рту ужасно зудело. Не в силах больше терпеть, Тиё выдохнула.

– Красивая девчонка, вот еще.

– Это еще что за…

– Ну дают!

– Вот это, конечно…

По библиотеке разнеслись недовольные вздохи и веселые голоса. Тиё, обычно такая смешливая, плакала.

«Девчонка», а перед ней – «красивая». Только и всего. И почему это так занятно? «Красивая» и «девчонка», «девчонка» и «красивая». Им еще не доводилось использовать эти два слова вместе.

– Красивая девчонка.

– Красивая девчонка.

– Красивая девчонка.

Чем больше повторяешь, тем веселее становится. Вот они уже хохочут, схватившись за животы и топая ногами. Но сколько бы они ни произносили эти слова, смысл их не становился яснее.

– Ну все, хватит, – велела, тяжело дыша, Мика, их главная. Она принялась небрежно вытирать тапочком накапавшую на пол слюну. Подошва неприятно скрипела.

Все тут же последовали приказу Мики, выпрямили согнутые спины и сделали глубокий вдох.

– Об ХХ так и писали. Это было первое, что приходило им в голову, – немного отдышавшись, произнесла Фумико, выдавливая прыщ на щеке. Казалось, в указательных пальцах обеих рук была сосредоточена сила всего ее тела. Содержимое резко и без остатка выскочило наружу.

– Прекрати! А если я тебе?! – Юкиэ, на юбку которой попал гной, принялась отряхивать подол. На ее щеках тоже краснело несколько прыщей.

Нет, еще нет. Так бормотала Юкиэ последние дни каждый раз, когда касалась их. Мы соглашались, дотрагиваясь до прыщей, чтобы удостовериться. Давить их нужно, когда они станут максимально большими – в этом сомнений не было. Потому что в противном случае не так весело. И всякий раз нас восхищало это удовлетворение, разливающееся по телу в тот миг, когда из кожи наружу выходит содержимое прыща.

– Получается так. Странно это. И кто будет «девчонку» называть «красивой»?

– Да, обычно эти слова вместе не употребляют.

На лицах у всех читалось удивление.