– Всех? Я так не считаю, – посмотрел ей в глаза Ранд, – но каждая смерть ложится мне на плечи тяжким грузом. Я чувствую, что должен сделать нечто большее – теперь, когда я все помню. Он пробовал сломить меня, и у него ничего не вышло.

– Так вот что случилось в тот день на вершине Драконовой горы?

Ранд никому об этом не рассказывал. Он взял свой стул и подсел к Илэйн:

– Там, наверху, я осознал, что слишком полагался на силу. Хотел стать крепче, тверже и сильнее, до самого предела. Преследуя эту цель, я рисковал утратить сострадание, а так нельзя. Чтобы победить, я должен испытывать это чувство. Увы, это означает, что я должен позволить себе испытывать боль за каждую смерть.

– И теперь ты помнишь Льюса Тэрина? – прошептала Илэйн. – Знаешь все, что знал он? Значит, это не просто поза?

– Я и есть Льюс Тэрин. Всегда им был. Теперь я это помню.

– Какое невероятное преимущество! – выдохнула Илэйн, широко раскрыв глаза. Из всех, кому Ранд говорил эти слова, только она отреагировала подобным образом. Замечательная женщина.

– Я обладаю всеми его знаниями, но они не подсказывают, как быть. – Он встал и принялся расхаживать по шатру. – У меня непременно должна быть возможность сделать так, чтобы люди перестали гибнуть за меня. Это моя битва. Зачем остальным выносить такие страдания?

– Ты отказываешь нам в праве сражаться? – расправила плечи Илэйн.

– Нет! Конечно же нет! Я ни в чем не могу тебе отказать. Лишь хочу положить этому конец – как-нибудь, хоть как-то… Я жертвую своей жизнью. Разве этого мало?

Илэйн встала, взяла его за руку, и Ранд обернулся.

Затем она поцеловала его, а после промолвила:

– Я люблю тебя. Ты и впрямь настоящий король. Но если попробуешь отнять у добрых людей Андора право встать на свою защиту, право выйти на Последнюю битву… – Щеки девушки раскраснелись, в глазах огонь… О Свет! Ее не на шутку рассердили его последние слова.

Ранд никогда не знал, что она скажет, что сделает, и это волновало его. С таким волнением наблюдаешь за запуском ночных цветков: да, они будут красивы, но никак не угадаешь, какую форму примет эта красота.

– Я же сказал, что не отказываю тебе в праве на битву, – повторил он.

– Дело не только во мне, Ранд. Дело во всех нас. Неужели ты не можешь этого понять?!

– Пожалуй, могу.

– Вот и молодец. – Илэйн вернулась в кресло, отхлебнула чаю из чашки и скроила гримаску.

– Испортился? – спросил Ранд.

– Да, но я уже привыкла. Хотя это едва ли не хуже, чем вообще ничего не пить, – с учетом того, как испорчено все остальное.

Ранд приблизился, взял у нее чашку, недолго подержал в руке, но Силу направлять не стал.

– Совсем забыл. Я кое-что тебе принес.

– Чай?

– Нет. Чай – это мелочи. – Он вернул ей чашку. Илэйн сделала глоток и захлопала ресницами:

– Он просто чудесный! Как ты это сделал?

– Это не я, – опустился на стул Ранд. – Это Узор.

– Но…

– Я – та’верен, – сказал Ранд, – и вокруг меня творятся непредсказуемые вещи. Очень долго все пребывало в равновесии. Скажем, в одном городке, где я оказывался, кто-то вдруг находил под лестницей богатый клад, а в другом следующем, где я побывал, люди обнаруживали, что все их деньги – ненастоящие, подсунутые ловким фальшивомонетчиком. Кто-то принимал кошмарную смерть, а кто-то спасался самым чудесным образом. Гибель и рождение, браки и разводы. Однажды я видел, как с неба упало перышко, вонзилось кончиком в землю и осталось стоять, а за ним точно так же упали еще десять перьев. Все это происходило случайно, как при броске монетки.

– Но чай… Разве это случайность?

– Да, – подтвердил Ранд. – Но видишь ли, последнее время монетка падает одной и той же стороной. То есть плохое творю не я, а кто-то еще. Темный населяет мир ужасами, сеет зло, безумие и смерть. Но Узор… Узор – это равновесие. Он восстанавливает баланс, а я – его посредник. Чем усерднее трудится Темный, тем сильнее я влияю на все, что меня окружает.

– Зеленеет трава, – поняла Илэйн, – расступаются тучи, испорченная еда обретает прежние качества…

– Да. – Ну, временами помогали кое-какие уловки, но о них Ранд умолчал. Он нащупал у себя в кармане мешочек, выудил его.

– Если это правда, – сказала Илэйн, – в мире не может быть добра.

– Конечно же может!

– Разве Узор не уравновесит его?

Ранд задумался. Эта логическая цепочка слишком уж походила на его размышления до того, как он ступил на склон Драконовой горы, – уверенность, что его жизнь предопределена и у него нет выбора.

– Пока нам не все равно, – ответил он, – в мире есть место добру. Узору нет дела до чувств. Он не добрый и не злой. А Темный – чужеродная сила, влияющая на него извне.

И Ранд положит этому конец. Если сумеет.

– Вот, – сказал он. – Подарок, о котором я говорил. – И пододвинул к ней мешочек.

Илэйн с любопытством взглянула на Ранда, развязала тесемки и взяла в руки статуэтку женщины. Распрямив спину, та стояла с шалью на плечах, но не походила на Айз Седай. У нее было пожилое лицо, мудрое, с улыбкой на устах.

– Это ангриал? – спросила Илэйн.

– Нет. Это Семя.

– Семя?..

– У тебя талант к созданию тер’ангриалов, – сказал Ранд. – Но ангриалы создаются иначе. Процесс начинается с одной из подобных вещиц, специально изготовленных для того, чтобы впитать твою Силу и поместить ее в нужный предмет. Процесс небыстрый, и несколько месяцев ты будешь ослаблена, поэтому даже не думай начинать, пока идет война. Но когда я нашел эту забытую статуэтку, сразу же вспомнил о тебе. Не хотелось возвращаться без подарка.

– Ой, Ранд! У меня тоже для тебя кое-что есть! – Илэйн подбежала к костяному сундучку для украшений, стоявшему на одном из походных столиков, и достала из него кинжал с коротким незаточенным клинком и рукоятью из оленьего рога, увитой золотой проволокой.

– Не обижайся, Илэйн, – сказал Ранд, озадаченно глядя на кинжал, – но оружие из него никудышное.

– Это – тер’ангриал. Пригодится, когда отправишься к Шайол Гул. С ним ты будешь невидим для Тени.

Потянувшись к Ранду, она коснулась его лица.

Он накрыл ее ладонь своей.

Они пробыли вместе почти до утра.

Глава 10. Как использовать драконов

Перрин ехал на Трудяге, а за ним следовала легкая кавалерия Илэйн: белоплащники, майенцы, гэалданцы и сколько-то бойцов из Отряда Красной руки. Лишь малая часть их армии. В том-то и смысл.

Они двигались наискось в сторону троллоков, разбивших лагерь за пределами Кэймлина. Город все еще дымился: задумка Илэйн – с маслом и пожарами – помогла выгнать монстров из города, но некоторые оставались на стенах.

– Лучники! – выкрикнул Арганда. – Пускай!

За ревом атаки, фырканьем коней и топотом копыт приказ услышали немногие, но в троллоков полетели стрелы, а остальные бойцы и без того знали, что делать.

Перрин пригнулся к шее Трудяги, надеясь, что в нынешней вылазке молот не понадобится. Его отряд пронесся мимо троллоков, осыпая тех дождем стрел, а затем свернул прочь от города.

На полном скаку Перрин глянул за спину и был вознагражден видом издыхающих чудовищ. За его конницей следовала кавалерия Отряда Красной руки, и парни уже приблизились к вражескому лагерю на расстояние полета стрелы.

В ответ, вслед нападавшим, понеслись троллочьи стрелы – толстые и черные, очень похожие на копья, выпущенные из громадных луков. Хотя атака была молниеносной, нескольких бойцов Перрин потерял.

Однако троллоки не двинулись с места. Всадники замедлили ход. Поглядывая через плечо, Арганда подъехал к Перрину:

– Они все равно не атакуют…

– Значит, будем бить снова и снова, – сказал Перрин. – Пока не поведутся.

– Наши атаки продолжаются, ваше величество, – доложил гонец, прибывший в лесной лагерь Илэйн через переходные врата, открытые двумя женщинами из Родни. – Лорд Златоокий велел передать, что при необходимости будет дразнить троллоков до самого вечера.

Илэйн кивнула, и посыльный вернулся туда, откуда прискакал. Браймский лес спал. Из-за голых ветвей казалось, что сейчас зима.

– Слишком много сил требуется на обмен известиями с Перрином, – недовольно сказала Илэйн. – Жалко, что не заработали те тер’ангриалы; по словам Авиенды, один позволяет видеть на расстоянии, а другой – переговариваться. Но, как говаривает Лини, о хотелки и споткнуться немудрено. Но все же я предпочла бы видеть сражение собственными глазами…

Бергитте ничего не сказала, глядя куда-то вдаль и делая вид, что не слышала последней фразы.

– В конце концов, – продолжила Илэйн, – я могу постоять за себя. И не раз это доказывала.

Нет ответа. Под глухой перестук копыт по мягкой почве обе всадницы не спеша объезжали лагерь, разбитый так, чтобы в любой момент можно было без промедления сняться с места. «Палатками» для солдат служили полосы парусины, наброшенные на туго натянутые промеж деревьев веревки. Походная мебель имелась только в двух шатрах, командном и королевском. Группа женщин из Родни была готова по первому слову открыть переходные врата и переправить Илэйн и ее полководцев подальше в лес.

Войска ждали битвы. Почти все были напряжены, словно лук с наложенной на натянутую тетиву стрелой. Илэйн, однако, не собиралась драться с троллоками на их условиях. Если верить донесениям, троллочьи кулаки еще не спустились с городских стен, при этих условиях прямая атака закончится полным провалом: людей попросту расстреляют сверху тяжелыми черными стрелами.

Нет, врагов надо выманить в лес, и если для этого нужно терпение, так тому и быть.

– Вот что я решила. – Илэйн повернулась к Бергитте. – Просто шагну во врата и одним глазком взгляну сама на троллочью армию. С безопасного расстояния. Я могла бы…

Страж, качнув золотистой косой, достала из-под блузы свой медальон в виде диска с изображением розы. Он действовал так же, как и три созданных Илэйн копии Мэтова медальона с лисьей головой, хотя дубликаты и были далеки от совершенства. Мэту вернули оригинал и две его копии; третью копию стащил Меллар.

– Только попробуй выкинуть подобный растреклятый фортель, – предупредила Бергитте, не глядя на Илэйн, – и я закину тебя на плечо – как буйно загулявший пьянчуга поступает со служаночкой из таверны – и отнесу обратно в лагерь. Именно так и будет, Илэйн, и да поможет мне Свет.

– Напомни-ка, – сдвинула брови Илэйн, – по какой именно причине я отдала тебе этот медальон?

– Точно не скажу, – ответила Бергитте. – Но действовала ты так из чувства самосохранения, продемонстрировав тем самым исключительную дальновидность. Что совершенно на тебя не похоже.

– По-моему, это несправедливо, Бергитте.

– Знаю! Мне вечно приходится с тобой возиться, а это в высшей степени несправедливо! Даже не верится, что до тебя это дошло. Неужели все юные Айз Седай отличаются такой безответственностью? Или мне просто достался лучший щенок из этого особенного помета?

– Хватит ныть, – пробурчала Илэйн, но заставила себя улыбнуться и кивнуть проходившим мимо солдатам, которые приветствовали ее воинским салютом. – Я начинаю думать, что лучше бы у меня был Страж, обученный в Башне. Тогда не пришлось бы выслушивать столько дерзких речей.

Бергитте рассмеялась:

– Илэйн, вряд ли ты понимаешь Стражей хотя бы вполовину так хорошо, как тебе представляется.

Илэйн не ответила, решив, что тему пора закрыть. Они миновали площадку для Перемещения, где Сумеко и другие женщины из Родни занимались отправкой и приемом гонцов с разных мест сражений. Пока что соглашение между Илэйн и Родней оставалось в силе.

В кармане платья у девушки лежал официальный ответ Эгвейн – вернее, Престола Амерлин – насчет означенного соглашения. Илэйн прямо-таки чувствовала, как от письма исходит жар, замаскированный официальным языком и заверениями, что сейчас не время тревожиться о подобных вещах.