– Но винить его за это нельзя, – продолжал Пол Дрейк. – Он явно холостяк с большими деньгами. Ты же обратил внимание на то, как он одет. Да один его галстук стоит больше пяти долларов. Костюм пошит на заказ и пошит прекрасно. Произведение искусства! Да и нужный оттенок коричневого явно тщательно выбирался. Он подходит под его цвет лица. И все подобрано в одной цветовой гамме – носки, ботинки, галстук, рубашка…

Перри Мейсон махнул рукой и скривился.

– Забудь о нем, – сказал он с отвращением. – Давай ближе к делу. Что там с Пэттоном?

– Я тебе все рассказал по телефону. Добавить нечего. Но я хочу, чтобы мы с тобой разработали план.

– Хорошо, – согласился Мейсон. – Вот план кампании. Твоя машина где-то здесь?

– Да.

– Садись в нее и поезжай к апартаментам «Холидей». Меня тут рядом ждет такси. Вероятно, на своей машине ты доберешься быстрее, чем я на такси, поэтому дай мне пятиминутную фору. Я пойду первым и начну разговор с ним. Ты появишься чуть позже, вломишься без стука. Я прослежу, чтобы дверь осталась не запертой.

– Что мне делать после того, как я войду? – спросил Дрейк.

– Лови мои подсказки и подыгрывай мне. Я начну ему угрожать. Он или испугается, или начнет возмущаться. Проявит или страх, или праведный гнев – одно из двух. Ты поймешь, когда откроешь дверь. Если хочешь, можешь притвориться, что никак со мной не связан. Или можешь морочить ему голову. Действуй как угодно. Через полчаса Брэдбери приедет ко мне в контору с оригиналами газет, в которых Пэттон печатал объявления, и мы сможем их использовать. Эта подборка свидетельствует о мошенничестве. Пэттону можем сказать, что получили ее по почте, и на этом основании ему можно предъявить обвинение.

– Это, конечно, хорошая тактика, но нам следовало бы взять с собой газеты, – заметил Дрейк.

– Знаю, – сказал Мейсон. – Но Брэдбери их забыл, а я не хотел ждать. Делла сидит в конторе, готовая по нашему сигналу прыгнуть в такси и ехать к нам, как только мы подготовим Пэттона. Вероятно, вначале он будет сильно сопротивляться, а я не хочу, чтобы Делла слышала, как мы на него давим. Не забывай: я играю первую скрипку, тем более мы можем делать почти все, что захотим. Прокурор не может использовать незаконные методы, чтобы добиться признания, а мы можем. А потом пусть Пэттон подтверждает все, что сказал, перед окружным прокурором.

– Ты хочешь заставить его признаться в намерении совершить мошенничество? – уточнил детектив.

– По сути да. Мы будем на него давить, пока не признается. После того, как получим признание, нас не должно ничего волновать.

– Хорошо, пошли, – кивнул Пол Дрейк. – Даю тебе пятиминутную фору. Тебе потребуется минут двадцать, чтобы туда добраться.

– Не больше пятнадцати, – не согласился с ним адвокат. – Просто подожди пять минут.

Пол Дрейк кивнул и повернулся к продавцу за стойкой с газированной водой.

– Стаканчик сельтерской, – заказал он.

Перри Мейсон развернулся, вышел на улицу и махнул поджидавшему такси, которое стояло на противоположной стороне улицы. Машина развернулась и подъехала к нему.

– Апартаменты «Холидей» на Мэпл-авеню, дом 3508. И побыстрее.

Он откинулся на мягкое сиденье, когда машина тронулась с места, и прикурил новую сигарету от предыдущей. Мейсон выглядел абсолютно спокойным, сидел, не двигаясь. По его внешнему виду нельзя было определить, напряжен он или нервничает. Он напоминал боксера на ринге, который с неисчерпаемой терпеливостью станет загонять противника в нужное именно ему место, чтобы потом сразу завершить схватку одним страшным ударом.

Мейсон как раз докуривал сигарету, когда такси замедлило ход, а потом остановилось у края тротуара. Адвокат склонился вперед и постучал по стеклу, отделявшему салон от водителя. Таксист повернулся к нему и сдвинул перегородку.

– Не нужно останавливаться прямо напротив апартаментов «Холидей». Лучше остановитесь в половине квартала отсюда, на этой стороне улицы, – попросил Мейсон.

Водитель кивнул, проехал перекресток и там снова остановился у края тротуара.

– Здесь пойдет?

– Здесь отлично, – кивнул адвокат. – Я могу отсутствовать час, а то и дольше. Может, ваши услуги мне больше не понадобятся, а если понадобятся, то нам придется быстро сорваться с места. Вот десять долларов. Стойте здесь и включайте двигатель каждые пять или десять минут, чтобы он не успел остыть. Может, отсюда поедем еще в несколько мест. А ждать мне будет некогда.

Таксист улыбнулся и убрал купюру. Перри Мейсон вышел из такси на тротуар и увидел подсвеченную вывеску, указывающую, где находятся апартаменты «Холидей». Он с воинственным видом быстро и целенаправленно зашагал в нужном направлении. Когда он находился в двадцати футах^[2] от входа, из здания поспешно вышла молодая женщина лет двадцати с небольшим.

Одета она была в белое пальто с лисьим воротником, белую шляпку с красной пуговицей в верхней части и белые ботиночки и обращала на себя внимание стройной фигуркой и грациозностью движений. Походка у нее была легкой, и создавалось впечатление, что она не идет, а скользит, не прилагая никаких усилий.

Перри Мейсон успел заметить очень бледное лицо и округлившиеся голубые глаза, затем девушка быстро отвернулась и, проходя мимо адвоката, не смотрела в его сторону, а наоборот прилагала усилия, чтобы он не видел ее лица. Ее каблучки стучали по тротуару.

Мейсон остановился и уставился на нее. Он заметил панику в голубых глазах, а то, как она от него отворачивалась, наводило на мысль, что она знакома с адвокатом и не хочет, чтобы он ее сейчас узнал.

Пальто плотно облегало спину и бедра девушки. Он наблюдал за ней, пока она не добралась до перекрестка и не перешла на другую сторону улицы. После этого он вошел в здание.

В холле стоял письменный стол, но за ним никого не оказалось. На стене за письменным столом висели почтовые ящики, на каждом был указан номер квартиры. В некоторых лежали ключи, в других – листы бумаги или конверты.

Перри Мейсон посмотрел на ящик под номером триста два и увидел, что ключ отсутствует. Он прошел к лифту, открыл дверцу, вошел в вонючую кабину, нажал нужную кнопку, чтобы ехать на третий этаж, и лифт загрохотал, медленно поднимаясь вверх.

Когда лифт, содрогнувшись, остановился, Перри Мейсон раскрыл дверцы и вышел в коридор, который, как выяснилось, заворачивал вправо под прямым углом. Мейсон сориентировался, прошел почти по всей длине коридора и оказался у триста второй квартиры. Он уже поднял руку, чтобы постучать костяшками пальцев по двери, когда заметил справа кнопку звонка. Он нажал на нее большим пальцем и услышал звонок внутри квартиры.

Но никаких других звуков не было.

Мейсон немного подождал, потом еще раз нажал пальцем на кнопку звонка. Никакой ответной реакции не последовало, и адвокат решил постучать. Он увидел, что из-под двери выбивается полоска света, и наклонился к замочной скважине.

Он подождал еще несколько секунд. Никаких звуков из квартиры так и не доносилось. Мейсон нахмурился и взялся за ручку. Она легко поддалась, и дверь распахнулась.

Перри Мейсон зашел в комнату, которая служила одновременно и гостиной, и столовой. Справа находилась небольшая кухонька, слева – закрытая дверь. В комнате никого не оказалось. На столе лежала мужская фетровая шляпа, трость, пара серых перчаток и два небольших листка бумаги.

Перри Мейсон подошел к столу и взял их. Это оказались сообщения о поступивших телефонных звонках. Их явно опускали в ящик в холле, чтобы вручить арендатору триста второй квартиры, когда он вернется и попросит ключ.

Одно из сообщений гласило: «Мистер Пэттон, позвоните по номеру Харкурт 63891 и спросите Марджи – 18:05».

Второе сообщение: «Мистер Пэттон, Тельма Белл опаздывает на двадцать минут – 20:00».

Перри Мейсон какое-то время молча хмуро смотрел на записки, потом снова положил их на стол, взял в руки серую шляпу и посмотрел на инициалы на шляпной ленте – Ф.А.П.

Адвокат уставился на закрытую дверь слева. Его правая рука опустилась на край чем-то заляпанного стола, и он принялся постукивать по нему пальцами. Затем, будто приняв какое-то решение, он пошел к двери и открыл ее.

В спальне, как и в комнате, в которую он вошел из коридора, горел свет. Слева от двери в спальню находилась дверь в ванную комнату, которая стояла открытой. В противоположном углу стояла кровать, напротив нее – комод с зеркалом. В зеркале отражался угол, который Перри Мейсон не мог видеть со своего места у двери.

В зеркале можно было рассмотреть мужские ступни в тапочках, носки смотрели вверх под углом. Над тапочками виднелись обнаженные голени, затем край халата.

Секунду или две Перри Мейсон стоял абсолютно неподвижно, неотрывно глядя на отражение в зеркале. Потом он посмотрел на кровать и увидел мужской пиджак, рубашку, галстук и брюки, брошенные на кровать. Их даже не пытались аккуратно сложить. Пиджак был смят, один рукав втянут внутрь, брюки валялись кучей, рубашку закинули в дальний конец кровати. Под ней стояли оксфорды рыжевато-коричневого цвета и валялись серые носки. Мейсон бросил взгляд на галстук, тоже серого цвета. Серыми были и пиджак, и брюки.

Перри Мейсон вошел в комнату и направился в угол за ванной комнатой.

И уставился на тело на полу.

Это был труп мужчины примерно пятидесяти лет, с седыми, коротко подстриженными волосами, усами с проседью и родинкой на правой щеке.

Он был в нижнем белье и шелковом халате, правая рука была вставлена в рукав, а левая оголена так, что халат болтался на плече. Мужчина лежал на спине, только частично прикрыв глаза, но это явно был взгляд мертвеца.

В левой части груди Мейсон увидел колотую рану, из которой продолжала течь кровь и собираться в лужицу. Правда, она вытекала медленно и уже превращалась в густую вязкую жидкость, которая запачкала халат и ковер. В нескольких футах от тела лежал нож с длинным лезвием, каким обычно режут хлеб. У основания ручки его ширина составляла примерно три дюйма^[3], а к концу он сужался. Длина лезвия составляла около девяти дюймов. Нож был запачкан кровью. Вероятно, его бросили на пол после того, как вытащили из тела мужчины.

Перри Мейсон проявлял осторожность, чтобы не ступить в кровь. Он наклонился и взял запястье мужчины в свою руку. Пульс не прощупывался. Рука все еще оставалась теплой.

Адвокат огляделся: в комнате имелось несколько окон. Одно из них (у кровати) открывалось на пожарную лестницу, на кровати осталась вмятина, словно на ней кто-то лежал или прополз по ней. Мейсон попробовал толкнуть дверь из спальни в коридор. Она была заперта. Он достал носовой платок и тщательно вытер дверную ручку там, где касался ее пальцами. Потом пошел к двери из гостиной в спальню и вытер и ту ручку носовым платком, затем сделал то же самое с ручкой двери из гостиной в коридор.

Вытирая ручку, он внезапно заметил, что недалеко от входа валяется какой-то предмет. Он подошел к нему и увидел, что это небольшая обтянутая кожей дубинка с кожаным шнурком, который надевается на запястье.

Он наклонился, не прикасаясь к ней, чтобы осмотреть орудие поближе, и заметил кровь.

На полу рядом со столом, на котором лежали перчатки, шляпа и трость, валялась плотная коричневая оберточная бумага. Она не была ни смята, ни скомкана и сохранила форму предмета, который в нее заворачивали. Перри Мейсон внимательно осмотрел оберточную бумагу и решил, что, похоже, в нее заворачивали нож, который он видел в другой комнате.

Он открыл дверь в коридор, обернув пальцы носовым платком, потом начал вытирать ручку снаружи, но, передумав, остановился. Адвокат вышел в коридор и захлопнул дверь, потом взялся правой рукой за ручку снаружи, уже не используя платок.

Как раз когда он закрывал дверь, то услышал, как хлопнули двери лифта, и женский голос, который говорил: