И непохоже, чтоб он рвался что-то предпринять.

– А ты сколько ему должен? – спрашивает Персик.

– Семьдесят пять.

– Нет Мэтта – нет долга.

Вдвоем они разрубают тело, отвозят на Уордс-Айленд и сбрасывают в канализационный люк.

На обратном пути Персик распевает:

Видал кто моего приятеля Мэтти…
Можете сказать мне, куда ж он исчез?..

Через месяц после наступления того, что стало называться в Адской Кухне «Наводнением Лунной реки», жизнь Кэллана переменилась. Он не только жив, что сюрприз для него, но к тому же еще и герой квартала.

Потому что, пока Персик спускал Шихэна в канализацию, они с О’Бопом поработали черным фломастером в блокноте Мэтти и списали некоторые долги. Они развлекались от души: какие-то цифры замазывали, сокращали, другие оставляли нетронутыми – те, которые, как они рассчитывали, сделают их состоятельными людьми.

Денежные времена настали в Адской Кухне.

Кэллан с О’Бопом обосновались в пабе Лиффи, будто владели им, что, в общем, если внимательно изучить черный блокнот, было близко к истине. Люди, заходившие туда, чуть ли не кланялись им: одни из благодарности, что их сняли с крючка у Мэтта, другие из страха, что попали в новую кабалу к парням, которые замочили Эдди Фрила, Джимми Бойлана, а вполне вероятно, и самого Мэтти Шихэна.

И еще кое-кого заодно.

Ларри Моретти.

Кэллан переживал только из-за этого убийства. Эдди Мясник, да и Джимми Бойлан, а уж тем более Мэтти Шихэн – это была необходимость. Но Ларри Моретти они убили из мести, за то, что он помог Эдди изувечить труп Майкла Мэрфи.

– От нас этого ждут, – убеждал О’Боп. – Иначе нас не будут уважать.

Моретти догадывался о своей судьбе. Он затаился в норе на Сто четвертой улице, рядом с Бродвеем, и пил по-черному. За две недели он ни разу не вышел из дому: просто ходить не мог, так что стал легкой добычей для Кэллана и О’Бопа, когда они ворвались в дверь.

Моретти валялся на полу с бутылкой в обнимку. Сунул голову между стереоколонками и слушал какой-то дерьмовый диск, басы ухали, точно канонада тяжелой артиллерии. На секунду Ларри приоткрыл глаза и взглянул на приятелей, которые застыли с нацеленными на него пистолетами, а потом снова закрыл. О’Боп завопил:

– Это тебе за Майки! – и давай палить.

Кэллану ничего не оставалось, только присоединиться, но как же погано стрелять в лежачего.

Теперь надо было разрубить тело. О’Боп, оказывается, подготовил все заранее. Они закатили Моретти на лист толстого пластика, и Кэллан только теперь понял, каким же сильным был Эдди Фрил, если рубил мясо. Работа до хренища тяжелая, к тому же Кэллан пару раз мотался в ванную: его рвало. Но наконец они все-таки справились, распихали куски по мусорным мешкам, а потом отвезли на Уордс-Айленд. О’Боп считал, что им нужно засунуть «штуковину» Моретти в картонку из-под молока и походить с ней по кварталу, но Кэллан твердо сказал – нет.

Им такое дерьмо ни к чему. Слухами земля полнится, и уже на следующий день многие заходили к Лиффи выразить восхищение. А вот Бобби Ремингтон не пришел. Кэллан понимает: Бобби боится, вдруг они думают, что он сдал их Мэтти, но Кэллан точно знает, что это не Бобби.

Это подсуетилась Бэт.

– Ты только старалась защитить брата, – говорит ей Кэллан, когда она появляется в его новой квартире. – Я понимаю.

Девушка уставилась в пол. Она постаралась: длинные волосы расчесаны, блестят, на ней красивое платье. Черное, с низким вырезом.

Кэллан все понимает. Она на все готова, чтобы спасти свою жизнь и жизнь брата.

– А Стиви это понимает? – спрашивает Бэт.

– Я ему растолкую.

– Бобби так плохо, – говорит она.

– Да все в порядке…

– Ему нужна работа, а он не может получить профсоюзную карточку…

Кэллан испытывает странные ощущения от этих слов, обращенных к нему. За подобной услугой люди обычно шли к Мэтти.

– Ладно, это мы сумеем устроить, – обещает Кэллан. У него теперь есть незаполненные бланки, карточки, подписанные начальниками профсоюзов водителей, строителей и всяких других. – Скажи ему, пускай зайдет. Мы же с ним друзья.

– А мы с тобой друзья? – спрашивает девушка.

Он хочет ее. Черт! Он бы с превеликим удовольствием ее отымел. Но получится не то. Вроде только потому, что у него сейчас есть власть над ней.

И он говорит:

– Ну да, конечно, мы друзья.

Дает ей понять, что все в порядке, все в норме, она не обязана спать с ним.

– И все? Только друзья?

– Да, Бэт. И все.

Ему не по себе, ведь она вырядилась, накрасилась и все такое, но ему больше не хочется спать с ней.

И оттого ему грустно.

В общем, Бобби заходит, они подцепляют его на крючок, устроив на работу, и его новый босс сразу зачисляет его в бездельники – и Бобби в этом отношении не подводит. Люди приходят: кто платить проценты, кто просить какого-то одолжения, и где-то с месяц они изображают из себя маленьких крестных отцов в кабинке паба Лиффи.

Пока их не одергивает настоящий Крестный Отец.

Большой Поли Калабрезе присылает гонца и требует, чтобы они приехали в Квинс и объяснили ему лично, отчего, первое, они не мертвы и, второе, отчего мертв его друг и партнер Мэтти Шихэн.

– Я сказал, – объясняет Персик, – что это вы, парни, замочили Шихэна.

Они сидят в кабинке таверны «Лэндмарк», и Персик пытается проглотить гадостную баранью котлетку с картошкой, политую жирным коричневым соусом. По крайней мере, на встрече с Большим Поли их угостят приличной едой.

Может, эта еда будет последней в их жизни, но хотя бы вкусной.

– Господи! Зачем? – удивляется Кэллан.

– У него были причины, – вмешивается О’Боп.

– Отлично, – говорит Кэллан, – какие?

– Скажи я ему правду, он с ходу убил бы меня, без вопросов, – старательно объясняет Персик.

– Шикарная причина, – кидает Кэллан О’Бопу и снова поворачивается к Персику. – Зато теперь он прикончит нас.

– Ну, не обязательно, – тянет Персик.

– Не обязательно, значит?

– Нет, – пускается вновь в объяснения Персик. – Вы, парни, не в Семье. Вы не мафиози. Не подчиняетесь нашей дисциплине. Понимаете, мне следовало бы спросить разрешения Калабрезе убить Мэтта, а он его ни за что бы не дал. Так что с этим убийством я влип бы по-крупному.

– Да, новость просто отличная, – говорит Кэллан.

– Но вам-то, парни, разрешения не требуется, – продолжает Персик. – Вам нужна только основательная причина. Ну и правильное отношение.

– Какое еще отношение?

– К будущему. Дружелюбное. Сотрудничество и братство.

О’Боп возбудился не на шутку. Будто у него на глазах сбывается мечта.

– Калабрезе хочет нанять нас? – О’Боп чуть не падает со стула.

– Не знаю, – говорит Кэллан, – хочу ли я, чтоб меня нанимали.

– Но это ж наш шанс! – вопит О’Боп. – Это ж Семья Чимино! И они хотят с нами работать!

– Есть еще кое-что, – замечает Персик.

– Ну-ну, – откликается Кэллан. – А то я было расстроился, что все радостные новости закончились…

– Блокнот, – рубит Персик.

– И что?

– Запись про меня. Сто тысяч. Калабрезе ни за что не должен узнать про долг. Если узнает, я покойник.

– С чего это? – удивляется Кэллан.

– Эти деньги – его, – объясняет Персик. – Шихэн утаил пару сотен от Поли. Я их у Мэтта занял.

– Значит, ты обдирал Поли Калабрезе, – делает вывод Кэллан.

– Мы, – поправляет Персик.

– О господи боже!

Даже О’Боп чуть подувял.

– Ну, не знаю, Джимми, – тянет он.

– Какого хрена? – вопрошает Персик. – Чего ты там еще не знаешь? Мне был приказ шлепнуть вас, ребята. А я его не выполнил. Меня только за одно это могут убить. Я спас ваши поганые шкуры. Два раза. Сначала не убил вас, а потом убрал Мэтти Шихэна за вас. А ты еще чего-то там не знаешь?

Кэллан уставился на него.

– Значит, эта встреча, – говорит он, – сделает нас или богатыми, или мертвыми.

– Ну, что-то в этом роде, – соглашается Персик.

– Вот так хрен! – заключает Кэллан.

Богатый или мертвый.

Что ж, бывает выбор и похуже.

Встреча назначена в задней комнате ресторана в Бэнсонхерсте.

– Гнездо мафии, – комментирует Кэллан.

Да, очень удобно. Если Калабрезе решил убить их, ему только и требуется выйти и захлопнуть за собой дверь. Он выйдет через парадную дверь, а наши тела вынесут через черный ход, думает Кэллан, пока перед зеркалом пытается соорудить узел галстука.

– Ты вообще когда-нибудь раньше надевал галстук? – спрашивает О’Боп; голос у него прерывается, ладони вспотели.

– А то. На первое причастие.

– Тьфу, дерьмо! – О’Боп пытается помочь и просит: – Ты повернись. Я так не могу завязывать, со спины.

– У тебя руки дрожат.

– Да еще как!

На встречу они идут «голенькими». Стволы полагаются только людям босса. А значит, прикончить их будет еще легче.

Не то чтобы они собираются отправиться на встречу совсем уж беззащитными. Прихватывают с собой Бобби Ремингтона и Толстяка Тима Хили. А еще одному парню из квартала, Биллу Боэну, приказано патрулировать на машине около ресторана.

О’Боп раздает четкие и ясные инструкции:

– Если из парадной двери первым выйдет кто-то другой, не мы – убейте их.

И еще одна предосторожность: Бэт и ее подружка Мойра закажут столик в общем зале ресторана. В сумочках у них будут пистолеты: у одной двадцать второго калибра, у другой сорок четвертого. Так, на всякий случай, если дельце стухнет, а у парней появится шанс выскочить из задней комнаты.

Как выражается О’Боп:

– Если мне суждено отправиться в ад, я хочу уехать туда в битком набитом автобусе.

До Квинса они добираются на метро, потому что О’Боп заявляет, что не желает после удачной встречи сесть в свою машину и вместе с ней отправиться на небеса.

– Итальянцы не пользуются бомбами, – старается убедить его Персик. – Это все ирландские фокусы.

О’Боп напоминает Персику о своем ирландском происхождении и отправляется на метро. Они с Кэлланом выходят в Бэнсонхерсте и шагают к ресторану, а когда заворачивают за угол, О’Боп бормочет:

– Да чтоб тебя… Вот дерьмо!

– Что такое?

Перед рестораном топчутся четверо или пятеро мафиози. Кэллан роняет что-то вроде: «Ну и что с того? Перед мафиозными ресторанами всегда толкутся ребятишки. У них работа такая».

– Да тут Сол Скэки! – говорит О’Боп.

Огромный, мощный детина чуть за тридцать, с глазами голубыми, как у Синатры, и серебристыми волосами, слишком коротко для мафиози постриженными. Он и похож на мафиози, думает Кэллан, и в то же время вроде и не похож. На ногах у него тупоносые ботинки, начищенные до того, что блестят, точно полированный черный мрамор. Серьезный крендель, думает Кэллан.

– И кто таков? – спрашивает он у О’Бопа.

– Служит в «Зеленых беретах» дерьмовым полковником.

– Дуришь меня.

– И вовсе нет. И он гангстер. У него тонна медалей за Вьетнам. Если они решат сбросить нас со счетов, то Скэки вычитанием и займется.

Обернувшись, Скэки видит их. Отделившись от группы, он подходит к О’Бопу и Кэллану, улыбается и говорит:

– Джентльмены, милости прошу. Без обид, но мне полагается проверить, что под мышками у вас пусто.

Кэллан, кивнув, поднимает руки. Заученным движением Скэки обхлопывает его до самых щиколоток, потом проделывает то же самое с О’Бопом.

– Хорошо, – заключает он. – Ну что, пошли на ланч?

И ведет их в задний зал ресторана. Зал этот Кэллан видел чуть ли не в пятидесяти обалденных киношках про мафию. Фрески на стенах изображают безмятежные пейзажи солнечной Сицилии. Посередине длинный стол, накрытый скатертью в красно-белую клетку. Бокалы, чашки для эспрессо, маленькие брусочки масла, уложенные на тарелки со льдом. Бутылки красного, бутылки белого.