На уроке биологии она размышляла над тем, где теперь репетировать. Ей не хотелось, чтобы дедушка видел, как она играет. От этого он всегда грустнел, думая о её отце, который так давно уехал. Здесь, в этой чёртовой школе, она точно играть не будет – скорее сожжёт гитару. А отважься она вернуться на кладбище – слухи никогда не прекратятся.

Но, взглянув на надутых гусынь, она поняла, что они не прекратятся в любом случае. И с чего бы ей позволить самым ужасным людям из всех, кого она знает, прогнать себя оттуда, где ей комфортнее всего?! Теперь, когда все начали злословить, уже нет никакой разницы, решила она. Пусть эти гусыни и мерзавцы в школе думают что хотят. А на кладбище, возможно, и духи снова объявятся…

Следующим уроком по расписанию стоял английский, её любимый предмет. Однако любовь к нему подверглась испытанию, поскольку её ждала неожиданная контрольная. Она пропустила несколько уроков, но контрольную всё равно пришлось писать.

Самира, самая главная гусыня, сидевшая перед ней, казалось, смекнула, что Мерле английский даётся легко. Она отклонилась назад и, заправив за ухо светлые волосы, зашептала:

– Нужны ответы с четвёртого по двенадцатый!

Похоже, Самира в английском ещё слабее, чем ожидала Мерле. Пункты с первого по третий касались даты, класса и имени. Мерле вздохнула. Кажется, у неё появился шанс стать у гусынь популярной. Может, тогда они перестанут её срамить? Мерле подняла глаза, а гусыня быстро обернулась к ней, улыбнувшись впервые с тех пор, как Мерле ходит в эту школу. Покрытые розовым блеском губы блестели, трепетали накладные ресницы, светлые волосы пахли персиком. Взгляд обещал хорошие отношения, возможно, даже дружбу. Мерле опять взглянула на тест. Ей стоило лишь развернуть его… И тут она решила, что лучшим ответом на все новые вопросы будет вытянутый средний палец.

Самира шумно вздохнула. Она собралась было оглушить Мерле подходящим ответом, но тут вмешался учитель:

– Самира, эти тесты полагается заполнять самостоятельно. Раз у тебя проблемы, я даю тебе возможность потренироваться после уроков дополнительно.

Последний взгляд Самиры сулил вечную вражду и муки ада. Мерле улыбнулась своему тесту.

Наконец-то большая перемена! Дождавшись, пока все отведут от неё злобные взгляды и удалятся, Мерле вышла из класса. Коридор опустел. Её шаги гулко отдавались под простёршимся высоко над ней крестовым сводом. Она заглянула в помещение наискосок, но и в параллельном классе никого уже не было. С чего бы Ариану ждать её? Она шла мимо ярко-рыжих вымпелов и стендов с прикреплёнными на них фотографиями и работами учеников. Даже будь это её первый день в школе, ей достаточно было бы просто идти на громкие голоса, чтобы найти столовую. Проклятую столовую. Наряду со спортивным залом – одно из самых ужасных мест в школе.

Она не спешила. Чем позже придёт, тем короче будет очередь и тем меньше времени придётся там провести. Зал был центром школы. Здесь встречались ученики всех классов, проходили праздники, устраивались презентации и сообщались новости. Но что важнее всего – здесь выяснялось, кто к какой группе принадлежит и кто всем заправляет. Хоккейная команда сидела, разумеется, ближе всех к раздаче еды – чтобы далеко не ходить. Фанаты «Лис» и те, кто и сам мечтал оказаться в команде, то есть все их сторонники, группировались вокруг. «Лисы» были гордостью школы имени Беттины фон Арним, единственной средней школы в Аркене. Поэтому здесь повсюду в сверкающих витринах были выставлены хоккейные кубки. За соседним с «Лисами» столом обедали ребята из семей, живших в городе уже несколько поколений или имеющих наибольшее влияние. Большинство из них были старостами классов или просто считали себя незаменимыми. Гусыни из класса Мерле тоже сели бы за этот стол. Дальше сидели обычные ребята, которые просто хотели поесть, не привлекая внимания или избегая неприятностей.

Члены театрального кружка сидели за длинным столом вместе с девчонками и мальчишками, выпускающими школьную газету. С их мест открывался самый лучший обзор всего помещения.

Совсем сзади за маленьким групповым столом занимали место чудаковатые умники. А на наиболее отдалённых от «Лис» местах обосновались оборотни. Преимуществом такой рассадки было то, что обе группы не особо пересекались друг с другом, а недостатком – что при битве с использованием еды доставалось ребятам, сидящим между ними. Из-за чего эти битвы каждый раз становились темой для школьной газеты.

Кто где сидит, определялось тем, кто ты, с кем ты и кто твои друзья. Мерле чаще всего брала свой поднос и уходила с ним в подвал. Там, в помещении, где хранились спортивные маты, никто не нарушал её покой. Проблема состояла в том, чтобы пройти мимо «Лис», не лишившись десерта.

Плетясь по гладко отполированным бесчисленными учениками каменным плитам коридора, она заметила, что здесь не одна. Остановившись, Мерле прислушалась. Стрельчатые своды порождали коварное эхо. Она огляделась, но никого не обнаружила. Сверху на неё взирали только скульптуры каких-то страдальцев, стоящие ещё с тех времён, когда в здании располагался монастырь, и ей не впервые бросилось в глаза, что изображали они исключительно мужчин. Старых бородачей с усталыми глазами. Что, неужели не было святых женщин?

Вот! Опять этот шёпот. Мерле ещё не могла разобрать слов, но не сомневалась, что идёт в нужном направлении. Она приблизилась к скульптуре человека в длинной рясе, держащего на своих плечах тяжесть потолка. Выглядел он при этом несчастным, и Мерле пожалела его. Усы и очки, которые кто-то пририсовал на его лице, не делали его более счастливым.

Теперь голоса звучали совсем близко. Мерле прислонилась к скульптуре.

– …мне абсолютно плевать! Я хочу знать, где он!

Голос показался ей смутно знакомым.

Второй собеседник ответил тише и мягче, и голос был девчоночий, в этом Мерле не сомневалась:

– Я сказала тебе всё, что могла. Он ушёл, и мы не знаем, когда…

Но первый не дал ей договорить:

– Может, ты и сказала мне всё, что можешь, но не всё, что знаешь. Вы что-то скрываете! Я имею право узнать, что…

На этот раз голос девчонки прозвучал холоднее и резче:

– Право?! Какое ещё право?! Право брата? Сколько времени за последний год вы провели вместе? Когда в последний раз ты его поддерживал? Когда вообще ты был у нас в последний раз? Вместо этого ты присоединяешься к этим психам!

Разговор превратился в спор, хотя оба старались говорить тихо.

– Мои отношения с братом дело семейное и тебя не касаются! – рассердился более низкий голос.

– Ещё как касаются! Мы твоя семья, – возразила девчонка.

– Нет, не семья! Вы всего лишь кучка детей, возомнивших, что занимаетесь чем-то особенным. Вы и половины не понимаете из того, что там происходит.

– А ты, конечно, понимаешь?! Думаешь, ружьё и охотничье удостоверение дают тебе право решать, кому жить, а кому умереть?

– Да речь же вовсе не об этом. Я знаю, ты считаешь меня бездарем, и не ты одна. Но там в лесах шляется какое-то непонятное существо.

Девчонка раздражённо застонала:

– Скажи, ты же не веришь тому, что написано в «Фонаре»? Твой брат не сомневался, что ваш отец всё это просто выдумал, чтобы газетёнка продавалась.

Теперь голос перешёл скорее в хриплый шёпот, и Мерле приходилось напрягаться, чтобы хоть что-нибудь разобрать.

– …я просто это знаю. Здесь, в Аркене, что-то творится, и уже не первый год. Мой отец не знает, о чём пишет, но и он это чувствует. Я уверен, что в лесах скрывается что-то непонятное. И что бы это ни было, оно настигло брата. Так скажи же мне, чёрт побери, что тебе известно!

После недолгой паузы голос девчонки потеплел:

– Твоему брату хорошо. Он последовал зову. Это всё, что я могу тебе сказать.

– Что это значит? Что ещё за зов? Что ты имеешь в виду? – Внезапно он осёкся.

– Тихо! – шикнула девчонка.

Прижав руку к губам, Мерле затаила дыхание.

Голос девчонки стал еле слышным:

– Мы здесь не одни!

Мерле почувствовала, как по спине пробежал озноб. Не медля ни секунды, она юркнула в щель между статуей и стеной. Каменная ряса монаха застила ей обзор.

Шарканье шагов стихло, и Мерле наконец смогла выдохнуть.

Она вошла в зал столовой, и её накрыла волна десятков голосов. Там смеялись, ругались и кричали. Кто-то в куртке команды «Лис», оттолкнув её локтем, промчался в коридор. Она не сомневалась: те двое, чей разговор она подслушала, находились сейчас в этом зале. Но это ничего не проясняло, потому что здесь собралась вся школа.

Мерле быстро взяла на раздаче какую-то еду, при этом заметив, что несколько «Лис» указывали на неё пальцами. В неё едва не угодила недоеденная булочка, а Самира уже искала подходящий предмет для следующего броска. Мерле схватила поднос, чтобы как можно скорее скрыться в подвале, и когда, поднявшись с места, к ней направился и Рафаэль, она, крепче вцепившись в поднос, ускорила шаг. Нужно добраться до выхода, пока он её не перехватил. Она в спешке протиснулась мимо какого-то ученика к выходу, но там уже ждали Крысоморд и Дурошлёп. Мерле угодила в ловушку. Рафаэль с дружками медленно приближались. А чего им торопиться? Она никуда не денется. Взгляд Мерле метался по залу, и в эту секунду на всю столовую прозвучал голос, так громко, что перекрыл остальные голоса:

– Моя любимая бардесса! Вот и объявилась! Что ты там застряла? Ты, конечно же, с нами.

Какой-то до нелепости мощный парень махал ей рукой, словно встречал на вокзале родственника. Высокий и широкоплечий, он возвышался даже над старшими учениками. Не заметить его было невозможно – не в последнюю очередь из-за гнутых рогов у него на голове.

Для Рафаэля и прочих черпаков рога благодаря завесе оставались невидимыми, а вот широкие плечи Юри побудили троицу оставить Мерле в покое и вернуться к остальным «Лисам». Вздохнув с облегчением, она не смогла удержаться от радостной улыбки. Продолжая ей махать, другой рукой Юри организовал для неё свободный стул. Он разместился за столиком вблизи оборотней, и сидящие там ребята повернулись к ней.

– Мерле! – Девушка с тёмными кудрями, чуть старше её, вскочив так стремительно, что чуть не опрокинула стул, бросилась к Мерле и заключила её в объятия. Сияя сердечнейшей улыбкой, Джес – а это была она, – наконец отпустила её и, обняв за плечи, потянула к столу. Там, дружески ей улыбаясь, сидел и Ариан.

Остальные ребята за столом поглядывали на неё с любопытством. Как заметила Мерле, там были и маги. Ей заговорщицки подмигнул какой-то мальчишка, красноватой чешуйчатой кожей напоминающий ящерицу. Очки в роговой оправе у него на носу при этом опасно качнулись. Одних Мерле знала в лицо, другие были старше и ей совсем не знакомы. Пухленькая девушка с фиолетово-зелёными волосами с интересом наклонилась к Мерле, чтобы узнать, чем она красит волосы. Но ответить Мерле не дали.

– Кассандра, давай ты не будешь сейчас донимать мою бардессу такими пустяками. Сначала нам нужно прояснить кое-какие важные вопросы, – весомо качнув вилкой, тролль откашлялся. – Где это ты так долго пропадала? И как поживает мой любимый ширский конь?

Джес пихнула его локтем в бок и, смеясь, покачала головой.

Мерле нагрузила вилку горошком и картошкой, хотя не сомневалась, что все за столом ждут ответа. Отправив содержимое вилки в рот, а разноцветные волосы за ухо, она с набитым ртом объяснила:

– Отец взял меня с собой в тур по Германии. С оценками у меня порядок, поэтому директор отпустила – разумеется, с кучей домашних заданий. – Мерле заметила, что Джес, вздёрнув бровь, чуть покачала головой. Ведьма единственная, кто знал, почему Мерле на самом деле последние несколько недель не ходила в школу. Мерле быстро продолжила: – Э-э-э… а у Бильбо всё хорошо. Он…

За столом все заулыбались. Девчонка с пёстрыми волосами со смехом заявила:

– Ширский конь по имени Бильбо. Теперь я понимаю, почему Юри его так любит.