– Нина, мы горим! Тут новые данные по взрыву, – он протянул листы бумаги с информацией о происшествии, – подводку про выставку не читай, сюжет слетел, он в шестичасовом пойдет. Вместо него бэзэшка, я все тебе на суфлер отправил, посмотри пока!

Сердце ушло в пятки. Думала, хоть последний сегодняшний эфир пройдет в рабочем режиме, без изменений и стресса, но точно не в новостях. Тут стресс – рабочий режим. Нина положила листы в микрофонную папку, взяла ручку, зажала ее зубами с двух сторон и стала читать выпуск – упражнение для дикции лучше всяких скороговорок.

– Куда? Я еще губы не сделала! – возмутилась Наташа и взяла со стола красный карандаш. – Ну как тебе? – спросила она, когда закончила.

– Цвет крови. Теперь я не Белла, а прямо-таки женское воплощение Влада Цепеша! – мрачно сказала Нина.

– Красота – это наша профессия! – поняла Наташа. – Давай для «Контакта» сфоткаем? Я удачные луки всегда выкладываю. Столько халтуры оттуда приплывает, не представляешь! Кому на день рождения макияж, а кому и на свадьбу. А целую невесту сделать, знаешь, совсем другие деньги. Улыбочку! – Она вооружилась старенькой «Nokia».

От улыбки у Нины свело скулы и начал дергаться глаз. Листы с информацией о взрыве жгли ей пальцы. До эфира оставалось не так много времени.

– Вери секси, – удовлетворенно кивнула Наташа, рассматривая снимок, – выложу сегодня, и тебе как ведущей реклама не помешает, между прочим.

– Ты «ВКонтакте» есть?

Нина помотала головой с ручкой во рту.

– А Никита твой есть. Сестра, кстати, на него похожа, как ее зовут?

– Сестра? – C ручкой во рту она произнесла это как жертва интриг Миледи из cоветского фильма: «Имя, сестра!»

Нина выплюнула ручку, и они с Наташей посмотрели друг на друга.

– Ёперный театр! Сейчас притащу!

Наташа поставила перед Ниной ноутбук, такой старый, что он чем-то напоминал патефон. Компьютер долго и страшно гудел и наконец показал страницу в социальной сети. С монитора смотрела девушка на фоне клумбы с цветами, и правда похожая на Нининого мужа Никиту. Только страшная. С наклеенными ресницами. Как вульгарно! «Ольга Климова» – прочитала Нина. На каждой фотографии, опубликованной девицей с ресницами, был Никита. Вот они в компании друзей сидят в ресторане, на блюде аппетитно раскинул клешни омар, и Никита картинно ужасается. Что за ребята? Друзья Ольги? Вот она в магазине примеряет вечернее платье, а Никита показывает большой палец. Муж снят спиной, но Нина узнала его по тату. Наташа что-то подкрутила на своей бандуре, опуская страницу, и калейдоскопом развернулась целая серия фото. Никита и эта страшилка при свечах на романтическом ужине!

Нина яростно захлопнула бандуру.

– Ты что! Это же техника, тонкая вещь!

– Ты была права. Она Никитина троюродная сестра из… Урюпинска! Я просто забыла. Ты же знаешь этих дальних родственников: познакомь их с друзьями, проведи по магазинам, покажи омара. Обычная история.

Наташа кивнула.

– Да не переживай ты! Все они такие, мужики. Только и ищут, к кому яйца подкатить. Пойдем уже в студию, я на мониторе посмотрю, может, румян добавить надо.

– Ты иди, я сейчас, – Нина опустила голову. – Наташ! Не говори никому, ладно?

– Что ты? Я могила!

И она вышла из гримерки.

Нина посмотрела на себя в зеркало. Лицо напоминало маску японского театра кабуки.

В дверь гримерки просунулась взлохмаченная голова редактора Жорика:

– Нин, режиссер тебя в кадр требует!

– Иду.

– Прочитать успела? Ты это, сильно не дергайся!

– В смысле подводок?

– В смысле мужа! Муж – дело наживное. Тебе лет-то сколько?

– Двадцать восемь, – упавшим голосом сказала Нина.

– О! Да к этому возрасту можно было уже пару раз замуж сходить. Это ты, мать, еще засиделась!

Когда особенно хочется сдохнуть, надо улыбаться. От улыбки, даже механической, в нейронах головного мозга вырабатываются эндорфины, гормоны радости. Боль отступает и становится легче. Этому трюку Нину научила свекровь, зожница со стажем. Легче от улыбки Нине обычно не становилось. Зато окружающие не лезли со своими вопросами и сочувствием. Ведь если человек улыбается, он в порядке. И все вокруг довольны. К тому же опытным путем выяснилось, что улыбка у Нины красивая: на щеках ямочки, и зубы некривые.

Нина стояла перед зеркалом ванной комнаты бабушкиной квартиры, куда приехала сразу после эфира, и улыбалась.

– Нина, ты тут?

В проеме двери появилась бабуля с уложенными в высокую прическу крашеными светлыми волосами, в любимом шелковом халате с иероглифом на спине.

– Что это ты так оскалилась? Сделала ботокс и лицо перекосило? И не ври мне сейчас, у меня интуиция животного!

Нина перестала улыбаться, решив, что эндорфинов с нее достаточно.

– Мне Никита изменяет. С вульгарной девицей в накладных ресницах, – неожиданно для самой себя призналась она.

Все-таки бабушка, Ольга Филипповна Ланская, была самым родным человеком, она вырастила Нину, ведь родители внучки погибли в автокатастрофе, когда той не было и пяти лет. И потом, бабуля прожила уже долгую жизнь. Может, даст совет, скажет какие-то важные и такие необходимые сейчас слова.

– Мой первый муж, твой дедушка, Царствие Небесное, тоже клеил ресницы, когда выходил на сцену, – сказала бабуля. – Видела бы ты это жабо, этот кок! О, как хорош он был в дворянских ролях! И тоже был неверен. А твой Никита всегда вызывал у меня подозрение. У него столько наколок, Нина! Он случайно не сидел?

– Бабуля! И после этого ты жалуешься, что я ничего тебе не рассказываю?!

Нина выскользнула из ванной и побежала по коридору, увешанному иконами и портретами Ольги Филипповны в стиле кубизма, которые больше напоминали натюрморты из глаз, носов и грудей – культурное наследие ее второго мужа, художника. А потом закрылась на ключ в комнате, которая раньше служила кабинетом бабушкиного мужа номер три, профессора МГУ, ныне тоже покойного.

Старенький ноут на столе являлся сейчас Нининой целью. В конце концов, она не просто какая-то глупая обманутая жена, а журналист. Она сопоставит даты, факты и проведет собственное журналистское расследование. Без эмоций, с холодной головой. Нина нажала кнопку «Пуск», вошла в «ВКонтакте», еще раз посмотрела на девицу с ресницами, как у ее дедушки.

– Холодная голова и чистые руки, – задумчиво сказала она и швырнула ноутбук в стену.

Компьютер развалился на две части.

– Нина! – заверещала бабуля, которая, по всей видимости, стояла под дверью. – Откуда этот шум? Ты режешь вены? Открой сейчас же!

– Бабуль, какие вены? И чем я их тут порежу, томиком Блока?

Нина с болью перебирала то, что осталось от ноутбука. В нем было столько фотографий и университетская курсовая в единственном экземпляре!

– Что ты делаешь? – ахнула бабуля прямо над ее головой.

Комната была проходная, поэтому бабушке не составило труда войти через другую дверь.

– Да вот. Ищу мастера по ремонту компьютеров. Ноутбук… сломался.

Бабуля окинула диким взглядом искореженный компьютер.

– Пойдем со мной, детка, – вкрадчиво сказала она. – Достанешь мне с антресолей… комбайн для варки яиц!

– Зачем тебе сейчас комбайн для варки яиц? – застонала Нина.

– Я старый, больной человек. Мне нужно диетическое питание.

– Прямо сейчас, сию секунду?

– Кормила, поила, в институт пристроила. И вот благодарность! Ты мне на старости лет даже комбайн для варки яиц не подашь! – Бабушка упрямо скрестила руки на груди, изогнула бровь и стала ужасно похожа на престарелую Скарлетт О’Хара.

Нина в отчаянии топнула ногой, схватила стул и побежала в коридор. Там вместе со стулом полезла на старинный дубовый шкаф, как на баррикады. Яростно рванула дверцу антресолей. И оттуда на нее вдруг полезли… рога! Нина приняла их, пошатнулась вместе со стулом под тяжестью и рухнула вниз. Приземлилась на мягкое место, больно ударившись спиной о шкаф. Рога гулко стукнулись об пол рядом.

В воцарившейся тишине бабушка ахнула и схватилась за щеки, как героиня пин-апа.

– Будь они неладны! Думала, пол пробьют и улетят в Преисподнюю! Ниночка, тебе не больно?

– Мне жизнь рогами пробило! А ты говоришь, больно.

Сидя на полу, Нина опустила голову и заплакала.

– Да что ты, детка! – Бабушка коршуном бросилась к ней. – Да знаешь, сколько еще таких Никит у тебя будет? Через год о нем и не вспомнишь! Кости целы?

Потирая ушибленное место, Нина поднялась на ноги.

– В порядке. Рога только эти давай уберем с глаз моих.

Она потянулась к ветвистой вешалке, но бабуля Нину решительно отодвинула. Вскарабкалась на стул, потянула за собой рога, резво закинула их на антресоль и плотно закрыла дверцу.

– Да шут с ними! Пойдем лучше чай пить с травками! Я в кулинарии такие эклеры купила!

– Ты же вроде на диете?

– А они низкокалорийные!

Кухня была словно создана для задушевных разговоров и тайн, покрытых мраком ночи. В центре стоял круглый стол под бархатной скатертью винного цвета. Прямо над ним с потолка низко свисал зеленый абажур с бахромой по краям. Старинный чугунный утюг с хищными зубами на холодильнике использовался в доме как ваза для полевых цветов или шкатулка для чеков и квитанций. По настроению. С пожелтевшей афиши на стене широко улыбался известный актер советского кино в солдатской пилотке, а рядом – задорная медсестра, чем-то похожая на Любовь Орлову, – Ольга Филипповна в молодости. Кино называлось «Счастливый день», и это был единственный фильм, в котором снялась Нинина бабушка. Карьеру ей сломал высокий партийный чин, искавший расположения молодой актрисы. Доступа к телу чин не получил и в отместку перекрыл кислород. Печальная история. Впрочем, все истории о жизни, которые бабуля рассказывала, округлив глаза и глядя вдаль, словно слепой гусляр, всякий раз складывались по-новому и были очень похожи на фантазии. Нине казалось, что на самом деле Ольга Филипповна не так сильно была предана искусству и в какой-то момент решила, что ей интереснее играть не на сцене, а в жизни: крутить романы, менять мужей, убивать наповал подруг туалетами и украшениями.

Бабуля разлила чай по фарфоровым чашкам и положила перед Ниной ее «раскладушку», невесть откуда взявшуюся у Ольги Филипповны.

– Тут тебе послание, – загадочно сказала она.

Нина с опаской посмотрела на свой телефон, подозревая очередную бабулину интригу.

Там было шесть пропущенных вызовов от Никиты и сообщение:

«Ниночка! Ты не берешь трубку. Позвонил вашему режиссеру, и он сказал, что ты увидела фотки в инете! Это не то, что ты думаешь! Это по работе, от агентства. Приезжай домой, и я тебе все объясню! Люблю и очень жду!»

– Как тебе это нравится? Весь канал уже в курсе моей семейной жизни, – прощебетала Нина, чувствуя, будто наполняется жизнью, словно шарик воздухом. – Красавцы!

– Мой третий муж, Владимир Георгиевич, тоже был красавец. Умница! – сказала бабуля. – А как меня любил?! Думала, убьет, как Рогожин Настасью Филипповну, но нет… ушел к молоденькой аспирантке. Зато, спасибо ему и Царствие Небесное, теперь есть крыша над головой, какая-никакая!

После третьего мужа, профессора МГУ, бабушке осталась трехкомнатная квартира в сталинском доме на Ломоносовском проспекте.

– Ты же сама ему изменяла, – вспомнила Нина.

Бабушка поправила прическу.

– Ну, знаешь! Не мне же одной было носить рога! Кстати, Нина, как же удачно, что рогами тебя не зацепило! О! Это трофейные рога, Владимир Георгиевич сбил лося на лесной дороге, когда возвращался с дачи на своем автомобиле, и вот из его рогов, в смысле, из рогов лося, мы решили сделать вешалку. Но она нам так и не послужила, да и дачу сразу после смерти Владимира Георгиевича пришлось продать. А какие там были ели! Ты где?

Нина в коридоре поспешно натягивала балетки. Она постаралась, чтобы голос звучал безразлично:

– Надо же послушать, что он скажет.