– Отлично, – ответила она, но в ее голосе уже слышались нотки разочарования. – Теперь давайте поговорим о материалах для вашего заявления о приеме на работу. Что у вас готово – ваше резюме, философия преподавания, примерные учебные программы и задания?..

Что у меня готово? Ничего из этого. На моем компьютере была папка с папками, напоминавшая русскую матрешку. Там хранились файлы с уроками, которые я вела, и можно было порыться в них, пытаясь найти свои лучшие учебные планы и задания, надеюсь, наименее заимствованные у людей, которые преподавали этот курс до меня. У меня имелось резюме, которое я использовала при подаче заявок на участие в конференциях, но его нужно было доработать, чтобы оно подходило для трудоустройства. Я даже думать не хотела о том, чтобы расписывать свою философию преподавания. Это меня чертовски пугало.

Снаружи послышался шум грузовика Сэма. Я пробыла здесь всего несколько дней, но уже по звуку определяла, когда он уходил и возвращался. График его все еще казался мне загадочным. Я посмотрела сквозь жалюзи и увидела, как он тащит в свой дом совершенно невероятное количество льда в пакетиках. Интересно.

Должно быть, я молчала слишком долго, потому что доктор Нильссон нетерпеливо продолжила:

– Вы планируете выйти на работу в следующем году?

– Ага, – брякнула я, опуская жалюзи, и поспешила поправить себя. – То есть да. Я надеюсь на это. Работа – это всегда хорошо, верно?

На мгновение я забыла, что чувство юмора не входило в число поистине блестящих качеств доктора Нильссон.

– У вас есть географические предпочтения?

Все эти вопросы, и я это знала, должны были возникнуть в конце моего шестилетнего пребывания в академическом коконе. Однако я полагала, что у меня достаточно времени, чтобы обдумать их. Но теперь у меня в голове все перепуталось – мой единственный брат находился во Флориде, моя мать и ее новый муж переехали в Джорджию, последние пять лет я жила в Северной Каролине, где училась в аспирантуре. Чувствовала ли я привязанность к какому-либо из этих мест?

– Не совсем, – ответила я. – Нет.

Что-то в вопросе доктора Нильссон заставило меня ощутить беспокойство, и, просто чтобы чем-то занять себя во время нашего разговора, я пошла проверить папин почтовый ящик. Гнетущая влажность обрушилась на меня, как только я вышла на улицу. Сэм уже был в доме, по-видимому, складывал лед в холодильник. Я старалась не думать о Джеффри Дамере^[31], но в данный момент это получилось рефлекторно.

Кошка моей соседки – я предположила, что это ее кошка, поскольку в тот вечер, когда я приехала, она устроилась на подъездной дорожке к ее дому, – теперь лежала на испанской плитке моего крыльца, вероятно придя сюда в поисках прохлады. Я чуть было не остановилась, чтобы поздороваться, но вспомнила, что все еще разговариваю по телефону, и к тому же это прозвучало бы безумно. Тем не менее я попыталась слегка кивнуть кошке, перешагнула через нее и закрыла за собой дверь, чтобы она не проникла внутрь.

– Напомните, – продолжала доктор Нильссон, – есть ли кто-то в вашей жизни?

С тех пор, как я попала сюда, кошка была первым существом, которое вызвало у меня искреннее дружелюбие, поэтому я была склонна ответить «нет». И вдруг поняла, что доктор Нильссон интересуется, есть ли у меня романтические отношения, и ответ был – категорически нет.

– Прямо сейчас – нет.

– Хорошо, – впервые за все время разговора я услышала, что она по-настоящему довольна. – Оставляет возможность выбора. И у вас есть высокие шансы осесть там, где захочется.

– Определенно, – рассеянно ответила я. Почтовый ящик отца был забит всяким хламом. Купоны, уведомление по страховке, которое, как я поняла, было всего лишь рекламой, и местный рекламный проспект, в котором первую полосу занимала статья о парне, выигравшем общегосударственный конкурс авторов песен.

– Итак, вы переходите к следующему разделу? – подсказала доктор Нильссон. – Где собираетесь подробнее проанализировать Капоте, если я правильно помню вашу заявку.

Кошка все еще лежала, растянувшись на крыльце. Когда я подошла к двери, она запрокинула голову и, прищурившись, посмотрела на меня, будто хотела привлечь к себе внимание.

– Верно, – подтвердила я, опускаясь на колени, чтобы осторожно почесать животное под подбородком. Я понятия не имела, насколько дикой была эта кошка, бездомная, домашняя или талисман района. Она была маленькой, не совсем котенок, вероятно, подросток. Ее окрас создавал впечатление, будто она в маленьком смокинге – белые лапы и грудка, и остальная шерсть абсолютно черная. – В «Хладнокровном убийстве» есть целая глава, посвященная тому, как Капоте сблизился с Перри^[32] и Диком^[33], как эти отношения повлияли на его повествование и жанр тру-крайм в целом. Затем я собираюсь прочитать главу из книги Энн Рул о Теде Банди «Убийца рядом со мной», где она описывает время, когда работала с ним в кризисной клинике Сиэтла. На самом деле это интересно, потому что…

– Я рада слышать, что у вас есть план, – снова перебила меня доктор Нильссон. – Я получила последнюю главу вашей работы, и свои комментарии по ней пришлю на следующей неделе. Если захотите прислать мне черновые материалы, которые вы собрали для подачи заявки, я буду рада ознакомиться и с ними.

– О-о! – вымолвила я. – Хорошо.

Это было щедрое предложение. У меня было несколько друзей, чьи консультанты просматривали их наработки, но в большинстве случаев это было обусловлено тем, что они долгие годы работали вместе. Во многих случаях это происходило потому, что их исследования были связаны – они могли быть соавторами научной статьи или вместе выступать на конференции, кого-то могли свести профессора.

В моем случае несмотря на то, что я работала с доктором Нильссон над, возможно, самым крупным на сегодняшний день проектом в моей жизни, мы не очень хорошо знали друг друга. Я не думала, что она считает меня протеже или кем-то в этом роде.

– Поговорим позже, – сказала она и повесила трубку.

Кошка, негромко мурлыча, продолжала выпрашивать ласку. На ней не было ошейника, но она определенно не была дикой.

– Тебе будет интересно узнать побольше о Теде Банди, – пробормотала я. – После того, как Энн впервые навестила его в тюрьме, ей приснился сон, в котором она должна была спасти ребенка, только этот ребенок оказался демоном, который укусил ее за руку. Очень похож на ребенка Розмари, если хочешь знать мое мнение. Который ведет к Роману Полански, затем к Шэрон Тейт и обратно к Мэнсону…

Кошка скептически дернула усами.

– Поняла, – кивнула я. – Ухожу.

* * *

В тот вечер Коннер и Шани удивили меня, заявившись. Я бы никогда в этом не призналась, но я была безмерно благодарна не только за еду, но и за компанию. Уже через несколько дней, проведенных в этом доме, я была на грани срыва, а буррито меня немного взбодрил.

Общение с ними как с парой давалось мне легко, и единственная проблема, с которой я сталкивалась при этом (помимо иногда отвратительной, на мой взгляд, излишней демонстрации чувств), заключалась в том, что я до смерти боялась сболтнуть что-нибудь о предложении руки и сердца. Я пожалела, что Коннер вообще сообщил мне, потому что теперь я постоянно думала об этом, какую бы тему мы ни обсуждали. Они рассказали, что собираются на бейсбольный матч, и я чуть было не брякнула что-то вроде: «Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься делать предложение с помощью jumbotron^[34]. Шани прокомментировала, что не ждет ничего особенного от предстоящего распределения, и мне захотелось подмигнуть ей и сказать, что на самом деле ей есть чего ждать. Я, к счастью, сдержалась и не подмигнула. Но этот секрет пожирал меня изнутри.

– Фиби?! – Очевидно, Коннер уже некоторое время пытался привлечь мое внимание.

– Хм-м-м, да?

– Я спросил, не думаешь ли ты, что нам стоит обзавестись мусорным контейнером, – продолжил он. – Чтобы избавиться от этого… – Он растерянно огляделся, будто ни одно слово в английском языке не могло в полной мере описать то, что было у него перед глазами. Наконец, он остановился на разочаровывающем: – …этих вещей.

– Сколько он стоит? – Одним из результатов разговора с доктором Нильссон, состоявшегося ранее, было то, что он заставил меня еще раз задуматься о моих финансах, о том, во сколько мне обойдется сам процесс поступления на работу. Сайты с вакансиями, на которые я могу загрузить свои резюме, стоимость полетов на собеседования, которые мне никто не оплатит, а еще мне, вероятно, понадобится хороший блейзер…

– Я должен получить первую зарплату в эту пятницу, – ответил Коннер. – Смогу заплатить.

– Мы можем разделить эту сумму на двоих, – проговорила я. Какая-то часть меня как старшей сестры все еще считала невозможным позволить моему младшему брату взвалить все на себя, хотя было бы облегчением не беспокоиться об этом.

Он пожал плечами.

– Он отлично справляется со своей работой, – вставила Шани, будто это было родительское собрание. – Сколько у тебя уходит, восемь минут?

– Семь с половиной, – поправил он, откусывая буррито, – и это не лучший результат. Мне предстоит еще сильно вырасти.

– Ты мог бы вести более непринужденную беседу, – заметила я, – чтобы растянуть время? У тебя всегда хорошо получалось просто разговаривать с незнакомцами.

Коннер сглотнул и демонстративно закатил глаза.

– Предполагается, что звонки должны быть короткие, – объяснил он. – Вас оценивают по эффективности, и они хотят, чтобы каждый час вы делали девять звонков, в среднем по шесть минут и пятнадцать секунд каждый. Это оставляет почти четыре минуты в час на перерыв, но вы просто экономите их все сразу, а затем можно делать пятнадцатиминутный перерыв каждые четыре часа.

Я взглянула на Шани, которая ободряюще улыбалась Коннеру.

– Как-то… много цифр, – пробормотала я.

Коннер снова пожал плечами.

– Мне дали заламинированную распечатку, чтобы я хранил ее на своем рабочем месте, – сказал он. – Так что мне не нужно самому заниматься математикой.

– Тебе это нравится?

– Это здорово, – ответил он. – Мне подарили спортивную бутылку для воды с логотипом компании. Если проработаешь там год, получишь футболку.

– Ну что ж, – проговорила я. – Продолжай усердно трудиться.

– Это то, что у меня получается лучше всего, – улыбнулся Коннер. – Помнишь, как мы играли в Heavy Machinery^[35] снова и снова, просто чтобы набрать достаточно жизней и пройти более сложные уровни?

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, о чем он говорит. Затем он указал на татуировку Крэша Бандикута на своей икре, на его лице появилась глупая улыбка, и я закрыла глаза. Конечно!

– Еще был Slippery Climb^[36], – вспомнила я. – Там до первой контрольной точки нужно было добираться миллиард лет.

– Но там еще была High Road^[37], – заметил Коннер. – Этот уровень был просто ужасным.

Шани перевела взгляд с меня на Коннера.

– Полагаю, речь о видеоигре?

– Это та самая видеоигра, – проговорил Коннер, – с которой все началось.

Судя по озадаченному выражению лица Шани, допускаю, что она не очень довольна Коннером.

– О! – воскликнула она, вскакивая со своего места на диване. – Я принесла книгу, о которой тебе рассказывала.