– И все-таки это вышло случайно. Я здесь человек новый, знать не мог, кто такой Пижон. Да и сам Чику понятия не имел, что он работал на Хариса, – отозвался Майкл. Ему было все-равно, поверит Харис или не поверит. За последние дни барон Милтон устал от происходящего и ему становилось все равно, что будет дальше. Мысль, что его жизнь может скоро оборваться, не пугала так сильно, как прежде.

– Знали вы или не знали – это не важно! Харис такого не прощает. Уж я-то Хариса знаю! Он всегда весь на подозрениях! Всех подозревает! – с важным видом высказался Хорек, все поглядывая на бутылку виски – ее Синди не выпускала из рук. – Бежать вам надо! – заключил он. – Прям лучше сегодня. Хотя как побежишь, если Чикуша даже идти не может, – он хмыкнул и глянул в сторону коридора, откуда раздался жалобный стон ацтека. – Но можно рискнуть, – продолжил Хорек, – я знаю, где те камеры. Не поезд же они там встречали… Это не точно, но скорее всего камеры в одном интересном месте, – каком он пояснять не стал, лишь еще раз с вожделением глянул на бутылку с виски, которую Синди упорно не выпускала из рук. – В общем, есть у меня полезные догадки. Если желаешь, можем сходить туда, но тогда я тоже в деле и моя доля… – Хорек возвел взгляд к верхнему углу кухни, где качалась паутина, – моя половина. Пойми сам: я рискую еще больше вас, – добавил он, не найдя понимания в глазах Майкла. – Ведь я не первый год с людьми Хариса и зарабатываю прилично. А так мне придется все бросить.

Синди все это время сидела мрачная и сокрушенно качала головой. А потом, когда наступила на пару минут тишина, сказала:

– Никаких камер с ячейками, Майкл! Эта ваша сладость – жуткая гадость, и нам она не нужна! Ее не продашь, но за нее точно могут убить. Майкл, блядь… – Синди наконец поставила бутылку с виски на стол и вцепилась в руку барона Милтона. – Майкл! Дорогой, я тебя люблю, понимаешь? Ну, Майкл!.. – ее глаза скова стали мокрыми. – Если ты не хочешь сделать меня несчастной, то не смей никуда ходить! Иначе я тебя убью раньше, чем всякие Харисы! Ты слышишь?! – она потрясла его руку.

– Слышу, – отозвался барон Милтон.

– Давайте я избавлю вас от этих проблем. Вам, конечно, нужно поскорее исчезнуть отсюда. Можно сделать так, – Хорек снова вскинул взгляд вверх: – Ты, Профессор, просто продашь мне это ебаный ключ. И все… – он уставился на барона покрасневшими глазками. – Вам спокойнее – уедете поскорее. И мне будет, чем заняться. И тебе, и мне так выгоднее. И Шухер будет довольна. Правда? – он с надеждой взглянул на хозяйку квартиры.

– Сколько за него дашь? – Синди даже не стала препятствовать, когда Хорек потянулся к бутылке.

– Щассс… – тот отставил «Fire Dog», полез по карманам, начал выкладывать на стол помятые купюры, мелочь. Потом на столе появилась приличная жменя пистолетных патронов. – Триста сорок фунтов и патроны в придачу. Чику сказал, тебе такие очень нужны. Видишь, я постарался, нашел. Троих наших оббежал.

– Это слишком мелко, Хорь, – рассудила мисс Стефанс. – Триста – это вообще не цена за ключ!

Если бы у Майкла не было сейчас в кармане вполне приличной денежной суммы, то он вполне бы принял сделку. Даже приложил бы к ключу тот важный огрызок бумаги с кодом. Как ни странно, ни Чукуту, ни его новый знакомый даже не подумали, что ячейка открывается не только ключом, но и еще цифровым кодом. Однако сейчас триста фунтов барону Милтону представлялись слишком мелкой суммой, чтобы на нее размениваться. Майкл не был уверен, что он решится идти в поисках камеры хранения. Еще менее он был уверен, что в ячейке окажется что-то для него ценное. Но при всем этом, триста фунтов барона привлекало мало. А вот патроны заинтересовали.

– За сколько продашь? – Майкл взял один из бронзовых цилиндриков, глянув маркировку на задней стороне гильзы – к «Каракурту» подходили.

– Не продашь что ли ключ? – недавно вспыхнувший огонек в глазах Хорька угасал.

– Нет. И твои условия, будто тебе половина, неприемлемы, – твердо сказал Майкл. Сейчас ему очень хотелось просто отдать Хорьку ключ и пойти спать, чтобы утром проснуться пораньше и бежать отсюда – это было бы самым разумным. Еще день назад в подобной ситуации барон Милтон сделал бы именно так. Но сейчас… Сейчас он боялся потерять то, что сегодня нащупал с таким огромным трудом: свой мужской стержень. Майкл не знал, как бы поступил в этой ситуации граф Елецкий, но он бы точно не смалодушничал. Скорее всего, Александр Петрович твердо обозначил бы свои интересы. Поэтому чеширский барон сказал так: – Во-первых, есть делить возможную добычу, то не забывай, что есть еще Чикуту. Ты решил, что можешь забрать себе половину, а нам думаешь оставить по 25 процентов? Нет, так не пойдет. А во-вторых, я без тебя знаю, где находится эта камера.

– Майкл, прошу, не ходи туда! – застонала Синди. – Тебя там убьют!

– Где?! – Хорек от изумления открыл рот.

– На вокзале в Майл-Энд, – ответил барон, это понимание к нему пришло неожиданно и легко: ведь пьяный Хорек сам проболтался, говоря, мол, люди Сладкого Хариса, ходили в некое особое место «не поезд встречать». И ума много не надо, чтобы догадаться: речь о железнодорожном вокзале Майл-Энд.

– Если хочешь быть в доле, – продолжил Майкл, – то я дам вам с Чику половину того, что будет в ячейке – делите между собой, как пожелаете. Вторая половина мне и Синди. Госпожа Стефанс тоже в деле, – с этой минуты Майкл решил, что на вокзал он все же пойдет. Дело не в предполагаемой добыче, а в том, что он должен укрепить свой мужской стержень. При этом барон вполне понимал все огромные риски, связанные с такой прогулкой. Как только люди Сладкого узнают об убийстве Пижона и пропаже ключа, то кто-то из них обязательно появится на вокзале и будет наблюдать за входом в камеры хранения. Возможно там уже дежурит кто-то, чтобы, те, кто завладел ключом, не унесли содержимое ячейки. В какой-то момент Майклу подумалось, что сунуться туда, на вокзал – это безумие. Более того: это глупейшее самоубийство! Но пересилив себя, точно так, как это сделал он сегодня в «Three Old Barrels», а затем в кабаке близ «Smith's House», барон пообещал себе: «Я сделаю это! Сделаю осторожно, умно и смело». Повернувшись к Синди, он произнес: – Ты будешь ждать дома. К моему возвращению собери вещи. Как только я вернусь, сразу уедем отсюда.

– Майкл… Ты сейчас так похож на Бомбея! – качая головой мисс Стефанс приоткрыла ротик. – Я очень боюсь за тебя! Не хочу тебя отпускать!

После очередного упоминания Бомбея, Майкл хотел напомнить Синди, чтобы она очень постаралась не говорить об этом индусе так часто, но сдержался и сказал:

– Это придется сделать, Синди. Наркота мне не нужна. Ее я, быть может, выброшу в Темзу. Мне даже не слишком нужны деньги, но это необходимо сделать потому… – здесь он замялся, понимая, что объяснить истинные причины своего решения будет непросто и он не желает их объяснять. – Я не хочу говорить почему, ты меня сейчас не поймешь, – Милтон сгреб ладонью патроны и спросил Хорька: – Сколько за них хочешь?

– Пятьсот. Думаешь, легко мне их было достать? Я обошел пятерых наших. Сам в них деньги вложил, – Хорек глотнул из бутылки и фыркнул. – В общем, давай пятьсот. Вот еще что я думаю… Камеры на Майл-Энд, это, конечно, хорошо. Только мы можем погореть. Вдруг на вокзале будут ребятки Сладкого? Меня они все знают. Увидят с Чику, и все – я не жилец. И тебя, Профессор, хоть они пока не знают, но шлюха с паба наверняка им описала так, что даже фото не потребуется.

– Не хочешь рисковать, не ходи, – коротко ответил Майкл, вынимая из внутреннего кармана деньги. Отсчитал пять банкнот по сто фунтов.

– Ого сколько у тебя денег! – с восторгом воскликнула Синди, заметив в пальцах Майкла как минимум три тысячефунтовки. – Майкл, дорогой, я знала, что ты меня достоин! Не то что эти уроды, что забирают мелочь у прохожих! Майкл, ты настоящий герой!

– Повезло вам! – Хорек сглотнул, с завистью глядя на крупные купюры, которые барон поспешил вернуть во внутренний карман.

А у господина Милтона возникла мысль, что не стоило показывать все деньги при таких людишках как Хорек и прочих опасных ребят из Уайтчепеле. Ведь всякое может быть. Например, можно лечь спать и не проснуться, если Синди позволит остаться Хорьку до утра.

– У меня есть идея, – глотнув из бутылки, Хорек прищурился так, что его глаза превратились красные хитрые щелочи.

– Говори, – Майкл вернул к нему взгляд.

***

Я уже думал, с чего вдруг штабс-капитан подняла меня, всего-то ирландского виконта, аж до графа Гилфорда. Поначалу, когда она это имя и титул только произнесла, я был удивлен и озадачен, но потом, по мере того как граничные служители раскланивались перед нами, пришло кое-какое понимание.

– Госпожа Гилфорд, решили меня озадачить хитросплетениями своего ума? – я достал коробочку «Никольских», желая подышать сладким табачным дымом. – Полагаю разгадка не так сложна. Мы заподозрили, что еще там, в России случилась утечка данных насчет нашей миссии и в этом, возможно, причина активности британских граничных сил. Помимо информации о вылете виманы для проникновения группы на их территорию, могла утечь информация о наших липовых фамилиях, которые прописаны в столь же липовых документах. Такое маловероятно, но все же нельзя исключить. Если это действительно так, то мое временное имя – Джеймс Макграт – могло стать причиной проблем на граничном контроле. Ты рассудила, что нужно срочно сменить фамилии, да еще надавить титулом. Отсюда с твоей подачи я быстренько стал графом Гилфордом.

– Молодец, корнет. Пять за сообразительность, – Бондарева удовлетворенно кивнула. – Сожалею, что такой умник не послужил в моем подразделении.

Вот Наташу все-таки немного несет. Теперь я все больше понимаю причину ее конфликта с архимагом Рыковым: Наталья Петровна слишком жадна до лидерства, и тот важный гусь, без сомнений, не терпит когда его мнение весит меньше, чем он того бы хотел. Этим свойством Бондарева напоминает мне Ковалевскую, однако у Ольги это качество не приобретает такие острые формы: Оля умеет уступать и не выпячивает свое «Я» слишком часто. С Бондаревой все несколько сложнее. Я мог бы осадить девочку, и напомнить ей от субординации на время проведения операции, но зачем ее лишать минуты приятного триумфа. Наташа в самом деле сделала очень большое дело. Ведь если бы не она, наша операция могла бы печально завершиться десять минут назад. Это прекрасно понимал и Бабский, и Элизабет, которая сейчас мирилась с ролью служанки «графини Гилфорд». Роли, разумеется, очень кратковременной.

– Есть еще одна причина, этого представления у контроля граничной службы, – продолжил я, вертя в пальцах сигарету. – Тебе, Наташ, было приятно ощущать себя женой графа Гилфорд, то есть моей женой. Пришлось даже на время отодвинуть в сторону Элизабет. Мне приятно твое желание. Конечно, будь ей, наряду…

– Не надо этих глупых фантазий, ваше сиятельство. Это уже слишком! – вспыхнула Бондарева. – Я замужем и у меня не могло возникнуть подобных фантазий!

– Да ладно тебе. Мне было приятно идти с тобой под руку. Приятна твоя находчивость и очень серьезная ментальная сила. Даже быть твоей батарейкой, пока ты вела атаку на них, тоже было приятно, – я успокаивающе взял ее ладонь.

– Все, хватит об этом. Идемте. Кстати, – штабс-капитан наклонилась, чтобы взять сумку, – не уверенна, что в отель стоит заселяться по нашим документам.

– В Лондоне есть места, где можно без документов, – заметила Элизабет, уже имевшая подобный опыт. – Правда, условия там могут быть не очень комфортные.

– Это где-нибудь в гадких района вроде Брикстона или Уайтчепеле? – полюбопытствовал Бабский, державший сумку Стрельцовой.

– Здесь будет чуть иное решение, – сказал я, направляясь к подъемнику, где уже собиралась очередь. – Позже поясню.