Герцль недооценил своего оппонента. Из письма аль-Халиди ясно, что тот прекрасно понимал: речь идет не об иммиграции «некоторого числа» евреев в Палестину, а о превращении всей страны в еврейское государство. Получив ответ Герцля, Юсуф Дия мог прийти только к одному из двух выводов: либо сионистский лидер хотел обмануть его, скрыв истинные цели сионистского движения, либо Герцль просто не считал Юсуфа Дия и арабов Палестины заслуживающими серьезного к ним отношения.

Вместо этого Герцль с пафосной самоуверенностью, столь характерной для европейцев XIX века, предлагал абсурдную идею о том, что колонизация и в конечном счете узурпация земель палестинцев чужаками принесет народу этой страны одну лишь пользу. Ход мысли Герцля и его ответ Юсуфу Дия, похоже, основывались на предположении, что арабов можно подкупить или одурачить относительно реальных планов сионистского движения в Палестине. Столь пренебрежительное отношение к умственным способностям арабского населения Палестины, не говоря уже об их правах, неоднократно звучало в речах сионистских, британских, европейских и американских лидеров в последующие десятилетия и продолжает звучать по сей день. А что касается еврейского государства, которое в итоге будет создано движением, основанным Герцлем, то, как и предвидел Юсуф Дия, в нем найдется место только для одного народа – еврейского; других действительно «выселят» или, в лучшем случае, будут терпеть их присутствие.

* * *

Письмо Юсуфа Дия и ответ Герцля хорошо известны знатокам данного периода истории, однако большинство из них, похоже, не задумывались над важностью, вероятно, первого содержательного обмена мнениями между ведущим палестинским деятелем и основателем сионистского движения. Они не учли в полной мере логику идей Герцля, в которых совершенно четко прослеживается преимущественно колонизаторский характер столетнего конфликта в Палестине. Они также не приняли к сведению аргументы аль-Халиди, чья актуальность полностью подтвердилась за время, прошедшее после 1899 года.

Начиная с Первой мировой войны процесс разрушения коренного палестинского общества был запущен масштабной иммиграцией еврейских переселенцев из Европы при поддержке вновь созданных британских мандатных властей, которые помогали им выстраивать автономную структуру сионистского парагосударства. Кроме того, за счет недопущения арабской рабочей силы в компании, которыми владели евреи, под лозунгом «Авода иврит» (еврейский труд) и вливания воистину огромных капиталов из-за рубежа был создан отдельный сектор экономики, контролируемый евреями16. К середине 1930-х годов, хотя евреи все еще составляли меньшинство населения, этот в значительной степени автономный сектор был крупнее, чем принадлежавшая арабам часть экономики.

Коренное население еще больше сократилось в результате жестоких репрессий в период Великого арабского восстания против британского правления 1936–1939 годов, во время которого было убито, ранено, заключено в тюрьму или сослано от 14 до 17 % взрослого мужского населения17, поскольку британцы использовали для подавления палестинского сопротивления стотысячную армию и ВВС. Тем временем массовая волна еврейской иммиграции в результате преследований со стороны нацистского режима Германии увеличила численность еврейского населения Палестины с 18 % от общего числа в 1932 году до более чем 31 % в 1939 году. Это обеспечило критическую демографическую массу и мобилизационные ресурсы, которые потребовались для этнической чистки Палестины в 1948 году. Изгнание более половины арабского населения страны сначала сионистскими ополченцами, а затем израильской армией завершило военный и политический триумф сионизма.

Подобная радикальная социальная инженерия, проводимая в ущерб коренному населению, – путь всех колонистов и их движений. В Палестине она была необходимым условием для превращения большей части преимущественно арабской страны в преимущественно еврейское государство. Как утверждается в этой книге, современную историю Палестины лучше всего понимать именно в этом смысле – как колониальную войну, которую вели против коренного населения самые разные стороны, чтобы заставить его отказаться вопреки своей воле от родной земли, уступив ее другому народу.

Хотя эта война имеет много типичных черт, присущих другим колониальным кампаниям, она также обладает весьма специфическими характеристиками, поскольку велась сионистским движением и от его имени, которое само по себе было и остается весьма специфическим колонизационным проектом. Еще больше усложняет понимание тот факт, что данный колониальный конфликт, осуществлявшийся при массированной поддержке других держав, со временем превратился в национальное противостояние двух новых национальных образований, двух народов. В основе этой особенности лежит и усиливает ее глубокая – как для евреев, так и для многих христиан – библейская связь с исторической территорией Израиля. Эта связь, искусно вплетенная в современный политический сионизм, стала его неотъемлемой частью. Таким образом, национально-колонизаторское движение конца XIX века украсило себя библейским плащом, обладающим невероятной притягательной силой для хорошо знающих Библию протестантов Великобритании и США, что побуждало их закрывать глаза на современный дух сионизма и его колонизаторскую природу, ибо как евреи могли «колонизировать» землю, на которой зародилась их религия?

С учетом этой слепоты конфликт изображается в лучшем случае как простое, пусть и трагическое столкновение двух народов, предъявляющих права на одну и ту же землю. В худшем случае он описывается как результат фанатичной, закоренелой ненависти арабов и мусульман к еврейскому народу, отстаивающему неотъемлемое право на свою древнюю, богоданную родину. В действительности, однако, нет никаких причин, по которым происходящее в Палестине уже более века нельзя понимать и как колониальный, и как национальный конфликт. Но нас прежде всего интересует именно его колониальная природа, поскольку этот аспект настолько же занимает центральное место, насколько недооценен вопреки тому, что характерные черты других колониальных кампаний повсеместно проявляются в современной истории Палестины.

Характерно, что европейские колонизаторы, стремясь вытеснить или закабалить коренные народы Америки, Африки, Азии, Австралазии (или даже Ирландии), всегда давали им неблаговидные характеристики. Колонизаторы всегда утверждают, что в результате их правления коренное население заживет лучше. «Цивилизационный», «прогрессивный» характер колониальных проектов служит оправданием любых жестокостей, совершаемых в отношении коренного населения во имя достижения колонизаторами своих целей. Достаточно обратиться к риторике французских администраторов в Северной Африке или британских вице-королей в Индии. О британском радже лорд Керзон говорил: «Чувствовать, что где-то среди этих миллионов ты оставил немного справедливости, счастья или процветания, чувство мужского локтя или морального достоинства, родник патриотизма, зарю интеллектуального просвещения или зарождающееся чувство долга там, где его раньше не было, – этого уже достаточно, это уже оправдывает присутствие англичанина в Индии»18. Слова «там, где его раньше не было» заслуживают того, чтобы их повторить. По мнению Керзона и других представителей колонизаторского класса, туземцы не ведают, что для них лучше, и не способны добиться этого самостоятельно. «Вы не можете обойтись без нас», – сказал Керзон в еще одной речи19.

На протяжении более века колонизаторы изображали палестинцев, прибегая к точно таким же выражениям. Надменная риторика Теодора Герцля и других сионистских лидеров ничем не отличалась от риторики их европейских коллег. Еврейское государство, писал Герцль, «станет частью защитного вала Европы в Азии, форпостом цивилизации против варварства»20. Похожий язык использовался при освоении североамериканского фронтира, закончившегося в XIX веке уничтожением или порабощением всего коренного населения континента. Как и в Северной Америке, колонизация Палестины, подобно колонизации Южной Африки, Австралии, Алжира и некоторых районов Восточной Африки, должна была привести к созданию колонии белых европейских переселенцев. Тон, характерный как для риторики Керзона, так и для письма Герцля, по сей день во многом преобладает в дискурсе о Палестине в США, Европе и Израиле.

Для обоснования этой колонизаторской логики написано огромное количество томов, посвященных доказательству того, что до начала колонизации Палестины европейскими сионистами она была бесплодной, малонаселенной и отсталой страной. Историческая Палестина стала предметом бесчисленного количества пренебрежительных штампов западной популярной культуры, а также бесполезных академических трудов, претендующих на научность и осведомленность, но изобилующих историческими ошибками, искажениями, а иногда и откровенной ксенофобией. В такой литературе в лучшем случае утверждается, что Палестину населяла небольшая группа не имеющих корней бедуинов-номадов, лишенных устоявшегося самосознания и связи с землей, по которой они кочевали, по сути, как бродяги.

На основании этого утверждения делался вывод, что только труд и энергия новых еврейских иммигрантов превратили страну в цветущий сад, которым она сегодня является, и что только они идентифицируют себя с этой землей и любят ее, а также имеют (богоданное) право на нее. Эта позиция нашла выражение в лозунге «Земля без народа для народа без земли», который использовали христианские адепты еврейской Палестины, а также такие ранние сионисты, как Израэл Зангвилл 21. Палестина воспринималась теми, кто приехал ее заселять, как terra nullius (ничейная земля), а живущие в ней люди – как безымянный и безродный сброд. Так, в письме Герцля к Юсуфу Дия палестинские арабы, составлявшие в то время около 95 % жителей страны, были без затей названы «нееврейским населением».

По сути, утверждается, что никаких палестинцев нет, что с ними можно не считаться или что они не заслуживают жить на земле, которую запустили до такого плачевного состояния. Если бы палестинского населения не было, то даже обоснованные возражения палестинцев против планов сионистского движения можно было бы попросту игнорировать. Большинство последующих планов для Палестины были столь же бесцеремонны, как позиция Герцля, отмахнувшегося от письма Юсуфа Дия аль-Халиди. Декларация Бальфура 1917 года, принятая британским кабинетом министров и обязывающая Великобританию содействовать созданию национального еврейского дома, определила путь Палестины на последующее столетие, однако ни словом не упомянула палестинцев, составлявших в то время подавляющее большинство населения страны.

Идея, что никаких палестинцев нет или, еще хуже, будто их злонамеренно выдумали недоброжелатели Израиля, поддерживается такими жульническими книгами, как «С незапамятных времен» Джоан Питерс, которую другие ученые уже развенчали как совершенно несостоятельную. (Однако во время публикации в 1984 году она встретила восторженный прием, до сих пор переиздается и пользуется удручающе высоким спросом22.) Подобная литература, как псевдонаучная, так и массовая, в основном опирается на свидетельства европейских путешественников, новых сионистских иммигрантов или источники в британской мандатной администрации. Она нередко создается людьми, которые ничего не знают о местном обществе и его истории и относятся к ним с пренебрежением или, что еще хуже, стремятся их умышленно принизить или обойти молчанием. Эти трактовки редко используют источники внутри палестинского общества и, по сути, тиражируют точку зрения, невежество и предвзятость, приправленные европейским высокомерием по отношению к чужакам23.