Этот посыл также широко представлен в популярной культуре, а также в политической и общественной жизни Израиля и США24. Он подкрепляется книгами для массового читателя, такими как роман Леона Юриса «Исход» и снятый по его мотивам кинофильм, получивший «Оскара», произведениями, оказавшими огромное влияние на целое поколение и служащими для закрепления и углубления ранее сложившихся предубеждений25. Есть политические деятели, которые прямо отрицают существование палестинцев, например бывший спикер палаты представителей Ньют Гингрич: «Я думаю, что мы имеем дело с выдуманным палестинским народом, который на самом деле представляет собой обычных арабов». Вернувшись из поездки в Палестину в марте 2015 года, губернатор Арканзаса Майк Хакаби заявил: «На самом деле палестинцев не существует»26. В той или иной степени в каждой администрации США со времен Гарри Трумэна работали люди, определявшие политику в отношении Палестины, которые, согласно своим взглядам, считали палестинцев, независимо от того, существуют они или нет, людьми более низкого сорта, чем израильтяне.

Примечательно, что многие ранние апостолы сионизма открыто гордились колонизаторским характером своего проекта. Выдающийся лидер сионистов-ревизионистов Зеэв Жаботинский, крестный отец политического течения, которое доминирует в Израиле с 1977 года и которое поддерживали премьер-министры Менахем Бегин, Ицхак Шамир, Ариэль Шарон, Эхуд Ольмерт и Биньямин Нетаньяху, был особенно ясен в этом отношении. Жаботинский писал в 1923 году: «Коренное население любой страны мира сопротивляется колонизаторам до тех пор, пока у него есть хоть малейшая надежда избежать риска быть колонизированным. Именно это делают арабы в Палестине, и они будут делать это до тех пор, пока тлеет хотя бы искра надежды на то, что они смогут помешать превращению „Палестины“ в „страну Израиль“». Подобная откровенность редко встречалась среди других ведущих сионистов, которые, как и Герцль, отстаивали невинную чистоту своих помыслов и обманывали своих западных слушателей, а возможно, и самих себя, сказками о своих добрых намерениях по отношению к арабским жителям Палестины.

Жаботинский и его последователи были одними из немногих, кто не побоялся публично и откровенно признать суровые реалии, неизбежно сопутствующие насаждению общества поселенцев-колонистов среди существующего населения. В частности, он признавал, что для реализации сионистской программы потребуется постоянная угроза применения массированной силы против арабского большинства: то, что он называл «железной стеной» из штыков, являлось обязательным условием ее успеха. По выражению Жаботинского, «сионистская колонизация <…> может продолжаться и развиваться только под защитой независимой от местного населения власти – за железной стеной, которую местное население не сможет проломить»27. Это была эпоха расцвета колониализма, когда подобные вещи, проделываемые людьми Запада с местными обществами, считались нормой и подавались как «прогресс».

Общественно-экономические институты, основанные первыми сионистами и сыгравшие ключевую роль в успехе сионистского проекта, всеми однозначно воспринимались как колонизационные по своему характеру и считались таковыми. Самым важным из этих институтов было Еврейское колонизационное общество (в 1924 году переименовано в Палестинское еврейское колонизационное общество). Эта организация была первоначально создана немецким еврейским филантропом бароном Морисом де Гиршем, а затем объединена с аналогичной организацией, основанной британским пэром и финансистом лордом Эдмондом де Ротшильдом. ЕКО предоставляло огромную финансовую поддержку, сделавшую возможной массовую скупку земель и субсидирование первых сионистских колоний в Палестине, что позволило им выжить и процветать до и во время действия подмандатного статуса.

Примечательно, что в эпоху деколонизации после Второй мировой войны, как только колониализм стал ругательным словом, колониальные истоки и практика сионистов были перелицованы в Израиле и на Западе и благополучно преданы забвению. Более того, сионизм, опекаемый в течение двух десятилетий британским колониализмом, сменил свою вывеску, прикинувшись антиколониальным движением. Повод для столь радикального перевоплощения дала кампания саботажа и террора, развернутая против Великобритании после того, как она резко ограничила поддержку еврейской иммиграции принятием «Белой книги» 1939 года накануне Второй мировой войны. Этот конфликт между бывшими союзниками (чтобы помочь им вести борьбу с палестинцами в конце 1930-х годов, Великобритания вооружала и тренировала еврейских поселенцев, которым разрешила въезд в страну) способствовал появлению нелепой идеи о том, что сионистское движение якобы носит антиколониальный характер.

Нельзя не признать, что сионизм изначально крепко держался за поддержку Британской империи и успешно пустил корни в Палестине исключительно благодаря неутомимым усилиям британского империализма. Иначе и быть не могло, ведь, как подчеркивал Жаботинский, только англичане имели средства для ведения колониальной войны против палестинцев, сопротивлявшихся захвату их страны. С тех пор эта война продолжалась иногда явно, иногда тайно, но неизменно с молчаливого или открытого одобрения, а зачастую при непосредственном участии ведущих держав и с санкции международных организаций, в которых они доминировали, – Лиги Наций и ООН.

Сегодня конфликт, порожденный этим классическим европейским колонизаторским предприятием XIX века на неевропейской земле, с 1917 года поддерживаемый крупнейшей западной имперской державой своей эпохи, редко описывается в столь неприкрашенных выражениях. Тех, кто анализирует не только израильские поселения в Иерусалиме, на Западном берегу реки Иордан и на оккупированных сирийских Голанских высотах, но и все сионистское предприятие с точки зрения его колонизационных истоков и характера, нередко подвергают очернению. Многие не принимают противоречивой идеи, что, хотя сионизм, несомненно, преуспел в создании процветающего национального государственного образования Израиль, он (как и другие современные страны – США, Канада, Австралия и Новая Зеландия) уходит корнями к колонизационному поселенческому проекту. Критики также не соглашаются с доводом, что этот проект не увенчался бы успехом, если бы его не поддерживали великие имперские державы – сначала Великобритании, а затем Соединенные Штаты. Таким образом, сионизм стремился быть и является одновременно и национальным, и колонизационным поселенческим движением.

* * *

Вместо того чтобы писать подробный очерк о палестинской истории, я решил сосредоточиться на шести поворотных моментах в борьбе за Палестину. Эти шесть событий, начиная с принятия в 1917 году декларации Бальфура, определившей судьбу Палестины, и заканчивая израильской осадой сектора Газа и периодическими войнами с населением Газы в начале 2000-х годов, подчеркивают колониальный характер столетней войны за Палестину, а также колоссальный вклад иностранных держав в ее ведение28. Я рассказал эту историю, отчасти используя опыт палестинцев, переживших войну, в том числе опыт многих членов моей семьи, ставших свидетелями некоторых из описанных эпизодов. Я также включил в книгу собственные воспоминания о событиях, свидетелем которых был я сам, а также материалы, принадлежавшие моей семье и другим семьям, и различные рассказы от первого лица. Моя цель – показать, что этот конфликт, в отличие от преобладающих взглядов на него, следует рассматривать в ином свете.

Я написал несколько книг и множество статей по различным аспектам палестинской истории в чисто академическом ключе29. В основу этой книги тоже легли исследования и научные данные, но в ней также присутствует голос от первого лица, что редко встречается в научных работах по истории. Хотя члены моей семьи, как и я, на протяжении многих лет были вовлечены в палестинские события в качестве свидетелей или участников, наш опыт не является уникальным несмотря на те преимущества, которыми мы пользовались в силу своего происхождения и статуса. Можно было бы привести множество подобных примеров, хотя большие пласты истории «низов» и из других слоев палестинского общества еще ждут своего исследователя. Тем не менее, несмотря на жесткость, присущую выбранному мной подходу, я считаю, что он помогает пролить свет на подробности, которые отсутствуют в описаниях истории Палестины, содержащихся в большинстве литературных трудов на эту тему.

Я должен добавить, что эта книга, приводя описание последних ста лет палестинской истории, не следует «концепции слезливости», если повторить блестящую критическую мысль великого историка Сало Барона в отношении тенденции, сложившейся в еврейской исторической литературе XIX века30. Люди, симпатизирующие угнетателям, обвиняют палестинцев в том, что они упиваются собственной виктимизацией. Однако факт остается фактом: как и все коренные народы, ведущие войну с колонизаторами, палестинцы сталкивались с запредельными, невероятными трудностями. Верно и то, что они неоднократно терпели поражения, часто бывали расколоты и страдали от действий несостоятельного руководства. Все это не означает, что палестинцы не способны успешно противостоять трудностям или что при иных обстоятельствах они не могли бы сделать лучший выбор31. Нельзя также упускать из виду грозные международные имперские силы, которые им противостоят и мощь которых нередко преуменьшается. Несмотря ни на что, палестинцы проявляют удивительную стойкость. Я надеюсь, что эта книга продемонстрирует эту стойкость и поможет восстановить то, что до сих пор вымарывалось из истории теми, кто контролирует палестинский исторический дискурс и нарратив.

1. Первое объявление войны, 1917–1939 годы

Множество войн начинаются еще до их объявления.

Артур Джеймс Бальфур 32

На рубеже XIX–XX веков, еще до того, как сионистская колонизация оказала на Палестину заметное влияние, в стране началось распространение новых идей, росли современное образование и грамотность, высокими темпами шла интеграция экономики в глобальный капиталистический порядок.

Производство на экспорт таких культур, как пшеница и цитрусовые, капиталовложения в сельское хозяйство, внедрение коммерческих культур и наемного труда, что было заметно по быстрому распространению апельсиновых садов, меняли облик сельской местности. Развитие шло параллельно с концентрацией частной собственности на землю в руках все меньшего числа лиц. Крупные участки переходили под управление землевладельцев, живущих в других местах, нередко в Бейруте или Дамаске, в ущерб мелким крестьянским хозяйствам. Санитария, здравоохранение и численность детей, рождавшихся живыми, постепенно улучшались, смертность снижалась, и, как следствие, ускорялся рост населения. Телеграф, пароходы, железная дорога, газовое освещение, электричество и современные дороги постепенно преображали города, поселки и даже некоторые деревни. В то же время стало быстрее, дешевле, безопаснее и удобнее путешествовать по региону и за его пределами33.

В 1860-х годах, чтобы получить образование западного образца, Юсуфу Дия аль-Халиди пришлось отправиться на Мальту и в Стамбул. К 1914 году такое образование можно было приобрести в различных государственных, частных и миссионерских школах и колледжах Палестины, Бейрута, Каира и Дамаска. Современную педагогику часто внедряли иностранные католические, протестантские и православные миссионерские школы, а также еврейские школы Всемирного еврейского союза. Отчасти из опасения, что иностранные миссионеры со своими великодержавными покровителями начнут доминировать в сфере обучения молодого поколения, османские власти создали растущую сеть государственных школ, которые в итоге привлекали из Палестины большее число учащихся, чем иностранные школы. Хотя до всеобщего доступа к образованию и повсеместной грамотности было еще далеко, перемены, происшедшие накануне Первой мировой войны, открывали новые горизонты и идеи перед все бо́льшим количеством людей34. Арабскому населению эти события пошли на пользу.