Хорошая мама vs Плохая мама. Я не злюсь (страница 4)
Шерил рассказала об одной ситуации, произошедшей в разгар пандемии. Ее сын впервые присутствовал на онлайн-уроке и был совершенно растерян, так как не понимал, что от него требуется. Шерил предложила спросить у учителя, но из-за тревожности он не смог заставить себя это сделать. Вместо этого мальчик принялся ломать недавно купленные карандаши. Шерил чувствовала, как закипает от злости. «Мне хотелось схватить его и хорошенько встряхнуть!» – пронеслось в ее голове, но затем она задумалась: «Я боюсь сейчас взять его на руки, потому что если сделаю это, то могу сжать сильнее, чем следует. Как же все вокруг меня бесит!» Шерил вернулась в свой кабинет, позволив сыну сломать все карандаши. «Пусть теперь рисует сломанными. Новые я покупать не стану!»
Сын Шерил сделал то, что в итоге послужило для нее спусковым механизмом. Но если мы копнем глубже, то поймем, что прошлое повлияло на нее куда сильнее. Дело в том, что Шерил росла с отцом, не умеющим контролировать гнев. «Я помню, как однажды он схватил меня за руку и сильно сжал. На мгновение мне показалось, что он ее вот-вот сломает. Конечно, отец этого не сделал, но по его глазам было видно, что в приступе гнева он мог бы сделать мне больно».
Из-за жестокого обращения в семье Шерил нередко замалчивала свои эмоции, так как выражать их было для нее небезопасно. «Будучи подростком, я часто играла в игры на телефоне, в попытке заглушить мысли и успокоиться». Сейчас Шерил продолжает бороться с гневом посредством того, что держит эмоции в себе. Травмы из прошлого – одна из коробок, которые пылятся в ее «подвале» материнского гнева.
Первые звоночки настигли Шерил, когда ее сын был еще новорожденным. «Я почти не спала и без конца злилась на своего мужа (он слишком громко дышал), а ребенок кричал и плакал. Меня охватило чувство беспомощности». Когда сын Шерил подрос, еще до начала приема лекарств от СДВГ, она описывала его как «настоящий ураган», который «носится по дому с самого утра». Шерил чувствовала себя измученной. Сын постоянно бегал и не слушался ее. Выходя из себя, она подчас срывалась, кричала и даже ломала вещи. Но чаще всего Шерил находила другой способ: она уходила в свою спальню, закрывала дверь и притворялась спящей. Или наливала немного вина, а затем включала телевизор. «Раньше я почти не употребляла алкоголь. Но после того как стала мамой, начала пить значительно больше».
Иногда даже оставаться дома для Шерил казалось невыносимо. Однажды она так разозлилась на мужа и сына, что просто уехала, никому ничего не сказав. Катаясь по городу, Шерил размышляла: «Я не справляюсь. Мне нужна помощь. Не хочу постоянно чувствовать эту боль и разочарование». В итоге она купила выпить в винном магазине и каталась по городу, куря сигареты и слушая подкасты. Шерил, конечно же, не употребляла за рулем, но позже, дома, все-таки открыла бутылку ликера.
Побег от проблем – один из способов, который используют матери, когда гнев затмевает их разум. Сначала мы предпочитаем исчезнуть (прячемся в спальне, уходим из дома), а затем отключаем свой разум (включаем телевизор, заедаем или запиваем стресс). Наличие такого культурного феномена, как «время бокальчика вина для мамочек», сегодня снижает вероятность того, что мы заподозрим неладное. Бокал вина вечером ошибочно воспринимают как награду за долгий и тяжелый день, а не способ заглушить свои эмоции. Неважно, считаете ли вы, что мамы заслуживают бокал «Совиньон Блан» или нет, вино – лишь способ отстраниться на время, но никак не решение всех проблем. Алкоголь не поможет найти хороший детский садик и не окажет должную поддержку родителям, дети которых страдают СДВГ.
В американском интернет-издании HuffPost писательница и мать Аманда Монтей пишет, что во время пандемии употребление алкоголя давало матерям передышку от ежедневной рутины. Для многих выпивка – способ уйти от проблем, при этом не покидая пределы дома. Алкоголь позволяет матерям, которые загружены с самого утра до вечера, отвлечься и забыться на некоторое время. И неважно, происходит это в пандемию или нет. Монтей описывает употребление алкоголя как способ «исчезнуть».
Желание исчезнуть – своеобразная реакция в ответ на боль и в то же время способ выплеснуть гнев. Но помимо прогулок в одиночестве и алкоголя матери могут иным способом выплескивать свой гнев, только бы не сорваться на близких. Например, Шерил переедает, грызет ногти до крови и вырывает волосы, не находя другого выхода своим чувствам. «В итоге я вырвала столько волос, что у меня начали появляться залысины. Затем я решила перейти на брови, но поняла, что если продолжу в том же духе, то останусь без бровей».
Не давая эмоциям выход, Шерил занимается самоистязанием. Она думает, что причины такого ее поведения идут из прошлого. Подавленный гнев «передается из поколения в поколение»: она получила его в «наследство» от матери, а та от своей матери и т. д. Я спросила Шерил, почему она считает, что ее бабушка тоже страдала от материнского гнева. «Она же темнокожая женщина! Да еще и мать-одиночка! Когда я смотрю на фотографии бабушки, я вижу столько боли в ее глазах. И понимаю, что чувствую то же самое». Свою мать Шерил описывает как тихую женщину, которая подвергалась домашнему насилию. «Она просто старалась исчезнуть, раствориться на заднем плане. И сейчас я осознаю, что медленно превращаюсь в нее. Да, мне удалось создать более комфортные условия жизни для своей семьи, но все это, идущее через поколения, слишком глубоко проникло в мое сознание».