Большой зал на нашем первом этаже, окна только выходят на стадион, а не на лес как у нас с Бейбутом. Народу уже человек двадцать, почти все молодые, но есть пяток старичков лет двадцати пяти. Консультацию ведёт молодая девочка, моложе некоторых собравшихся, полное впечатление, что это у неё первое занятие, уж так она волнуется. Моё взрослое подсознание вдруг жалеет её, ведь внимания на неё обращают как на муху на окне, а порядок наводить она не умеет. Девочки, а есть и интересные внешне среди них, кучкуются вместе и шепчутся, бросая взоры на мальчиков. Парни занимаются разной фигнёй, вроде игры в морской бой или битья по лбу казеиновой линейкой.

«Линейка эта ещё горит прикольно», – всплыло в голове неизвестно чьё знание, думаю нас обоих.

Девочка-преподавательница почти некрасива, с огромным прыщом на лбу, с трудом замазанным пудрой и чуть прикрытым жидкими волосами. Одета она тоже плохо, безлико как-то – серый длинный жакет и длинное в пол платье, и как ей не жарко? Бубнит по книге, чуть не плача. А что делать? Малолетки, вроде меня, совершенно её не уважают, и плевать им на её педагогический дебют. А ведь на её месте могла быть моя дочь! Правда, малолетки могли быть тоже моими детьми, но тут не защищать их охота, а всыпать. Взрослое сознание окончательно застыдило меня, и я решительно вмешиваюсь в учебный процесс.

– Прошу прощения, – встаю и громко говорю я. – Вы про декабристов говорили, а я знаю, что их в Сибирь ссылали, вы в Красноярске живёте же? Кого сюда сослали, не знаете?

Улыбка расцветает робким, весенним подснежником на лице лекторши. Народ тоже малость удивился, что кто-то слушает, и у него вопросы ещё есть при этом! Удивления хватило на пять секунд относительной тишины, за которые женская часть слушающих оценила меня, но признала негодным, по причине обычного совкового костюма и страшной морды, а мужская часть… они просто посмотрели и забыли, вернувшись к своим, важным разговорам.

Лекторша, уловив вопрос, сразу стала отвечать, называть фамилии, но её уже не слушали, вижу, как она опять поникает головой и голосом.

– Девочки, можно молча слушать, а не мешать другим? – на этот раз с места говорю я.

Ох, неправильно я себя веду, не по-пацански, аукнется мне потом в коллективе, но взглянув на потухшие глаза лекторши, понимаю – ПО! ХРЕН!

– Да никто не слушает, кроме тебя, что, запал на прыщ? – ржёт яркая девушка лет пятнадцати, одетая по моде.

А тут плохо одетых и нет, кроме меня и лекторши, непростые люди, наверное, сюда устроились.

– Слушай, тебе не всё равно где болтать? А мне ты мешаешь! Выйди в коридор и трещи там про месячные! Или надо твое поведение на комсомольском собрании группы разобрать?

Хех. Слух хороший у меня и говорили девчонки именно про это, хоть и шептались, но я близко от них сижу. Ну и шедевр моего тролинга– это комсомольское собрание. То, что оно будет – даже не вопрос, и то, что я там этот вопрос поднять смогу – правдоподобно. Я выгляжу достаточным дураком.

– Девочки пошли, а то тут ушей много и стукачей, – презрительно говорит красотка и выходит, но за ней вышло всего две подружки, у остальных мысли ворочаются, и они решают посидеть послушать.

– Парни, вам тоже последнее замечание, – негромко говорю я вслух.

– Мне тоже интересно про декабристов, а если кто против, я зайду вечером, – вдруг с угрозой говорит Бейбут, и я соображаю, за пять дней, он уже ко всем мог зайти, а парень он резкий и имени не соответствует.

– Не надо ссориться, в самом деле, кому не надо можете идти, я потом у себя в списке помечу, кто был, а кто не был, – говорит лекторша, а я понимаю, зубки у девочки есть и она не дура.

– Я вам свет поярче сделал, – раздался вдруг голос сзади кабинета.

Да у кабинета два входа, и к одному мы сидим спиной, а там стоял наш вахтёр – Сан Саныч. Увидев, что я обернулся, он, показав большой палец, дал понять, что всё видел.

Глава 4

Глава 4

О декабристках девушка знала очень много, и о тех, кто сразу приехал, и о тех, кто позже жил, да и рассказывала она литературным языком, очень интересно.

После занятий мы пошли на ужин в местную столовую, а лекторшу задержала Анна Дмитриевна, слушавшая концовку. Вот где она раньше была? Ужин как ужин, но покушали мы плотно, и решили сегодня не идти на бокс, а лечь спать пораньше, и уж с утра, до экзамена, сбегать растрясти жир. Хотя, чего у нас трясти? Нет лишнего ничего. Экзамен, как мне сказали, простая формальность, число поступающих равно числу мест.

В самой школе сейчас бардак, старшие живут с младшими. Кроме трехлетки, где в общей сложности учится около сотни человек на трех курсах, есть ещё и вечерники. Комсомольский актив края, повышающий квалификацию, ну и бухающий, заодно. Обычно они жили отдельно, но до экзамена вступительного всё было вперемешку. На таких мы и нарвались вчера с соседом. Бейбут перед сном терзал мою магнитолу, очень она ему глянулась.

– Можно в прокат взять холодильник и телевизор! – сказал вдруг сосед.

– Холодильник нужен, а телевизор – сам решай, я его не смотрю, – высказал свою позицию я.

– Я футбол люблю, особенно еврокубки, – застеснялся Бейбут.

– Кайрату ничего не светит, – шучу я.

– Я же динамовец, – ответил Бейбут, а я вспомнил успех киевского «Динамо» в кубке кубков, да ведь и московское за год до этого до полуфинала дошло. Если киевское победило в восемьдесят шестом, значит, московское стартует в этом году осенью!

– Надо брать тогда телевизор, – сказал я, устраиваясь в кровати поудобнее, «Динамо» – это сила!

Сосед промолчал, но по его сопению было ясно – возражений у него нет.

Встали оба рано и после завтрака пошли на секцию. Идти вниз по лесу, оставляем по левой стороне большой бассейн и переходим улицу. Спортклуб находится на краю леса. Там, по причине раннего утра, да и лета, народу было мало. Большое помещение для тренировок, есть и силовой зал, и мешки висят, ринг, само-собой, тоже есть. Бедновато по меркам будущего, но чистенько!

– Вот сосед мой по общаге, можно немного потренируется? – спросил Бейбут у седовласого мужика лет сорока пяти.

– Сначала разомнитесь, а так часа два у вас есть, – зевнул, прикрыв рукой рот культурный тренер.

Кроме нас в зале было человек пять, бьющих по мешку, разминающихся, и все моего соседа знали и приветствовали кивками. Сделал легкую разминку, минут на десять, и тут до меня докопался один из местных.

– Костюмчик у тебя модный, с гербом СССР, жалеешь, что на олимпиаду не поехал? – пошутил парень на полголовы выше меня.

– Что было, то и примерил, – не ведусь на подначку я, и начинаю работать по мешку.

– Ногами, в основном, на носках работаешь, да и руки низко держишь, – комментирует мои упражнения местный.

– Правильно он ногами работает, на носок сначала вставай, – сказал привлеченный нашим разговором тренер.

Подойдя ближе, он добавил:

– В начале движения ступай на носки. Их отрывай от пола первыми. Так ты будешь, во-первых, хорошо стоять на ринге, опираться на две точки опоры, что дасть тебе возможность хорошо отталкиваться для нанесения ударов. Во-вторых, носок передней ступни используется для вращения назад, что даст тебе возможность работать ногами на вход и выход.

– А если на пятку ступать, чем плохо? – миролюбиво спросил мой непрошенный советчик.

– Это замедлит твое движение, шаг-то будет складываться из двух этапов – шаг на пятку и шаг на носок. Да ещё и стойка менее устойчивая, при хорошем ударе можешь упасть, мощи в ударе, опять же, нет, – все красиво и по делу расписал тренер. – Он, кстати, тебя сделает на ринге за раунд. Занимался, наверное, раньше?

Я, поняв, что отмолчаться не выйдет, решаю соврать:

– Занимался немного.

Начни я задвигать туфту про самоучку – не поверит, мужик опытный он, чего позориться зря, а так ему и не проверить никак.

– Разряд есть? – спросил строго тренер.

– Я для себя занимаюсь, соревнования не нужны, – стараюсь избавиться от опеки я.

– Ну, ну. Казах, неси перчатки и шлемы две пары, – кричит тренер и представляется. – Игорь Леонидович, будем знакомы, а тебя, я слышал, Толей зовут?

– Штыба Анатолий, шестнадцать лет, Ростовская область, – представляюсь и я.

– Забыл добавить «Советский Союз», – ухмыляется мой прилипчивый советчик.

Бейбут нехотя приносит перчатки и шлемы, понимая, что его сейчас поставят со мной на ринг, а бить ему меня не хочется.

– Две минуты работаете не в полную силу. Бокс! – даёт команду Леонидыч, перед этим проверив состояние помоста, шнуровку перчаток и посетовав, что у меня нет капы.

Бейбут сейчас чуть легче меня, хоть и одного мы роста, но в теле Штыбы опытный боец, а в теле Казаха он сам, пока, что не КМС ни разу, а второразрядник. Резкий, чертяка! Начал активно двигаться на меня, я на разворотах обхожу его с разных сторон, работая носками ног, и выдавая пока только двоечки. Бейбут мою работу вторым номером принял за неуверенность и слабость и попытался войти в близкое противостояние. Хлопс. Засаживаю ему по корпусу, и на отходе слегка по голове двоечку. Поплыл мой друг.

– Брейк! – слышу команду, но и сам не рвусь добивать пацана.

– Неплохо вас тренируют в Ростове, тебе лет сколько? – доволен тренер.

– Шестнадцать весной было.

– Ну, ты с Бейбутом, считай, одного года, ему в сентябре шестнадцать. Хочешь получить разряд? В кубке города поучаствовать? – делает «заманчивое» предложение тренер.

А он мне надо? Вот прилип же. Вообще, форму поддерживать надо – моторика при росте тела меняется, а я расту, знакомства, опять же. Но только, если не по шесть тренировок в неделю, как в прошлом теле.

– Я подумаю, я ещё и не поступил в школу, сегодня экзамен.

Идём назад, а неугомонный Бейбут болтает без умолку и про этого тренера, и про наш бой, и про то, как я сегодня вечером урою соседа сверху, и про экзамен, и про капу, которую мы сегодня сделаем. Захотелось ещё раз отработать ему по корпусу, хоть и вижу, он не со зла мне голову забивает, а по причине живости характера.

На вахте другой старичок, но до меня не докапывается, хотя пропуска ещё нет, фото надо сделать будет. Бейбут сказал, что себе сделал в гастрономе, около которого мы сегодня два раза прошли. Переодеваюсь в цивильное на зависть соседу. Джинса, кроссы-адики, рубаха с вышивкой «Техас», пожалуй, не хуже остальных выгляжу. Идём на обед. Там уже почти все сорок человек поступающих, что сегодня сдают экзамен. Девочки смотрят на меня оценивающе и, похоже, меняют обо мне своё мнение. Вечерники обедают чуть позже. Пока народу в общаге немного, второй и третий курс приедет к сентябрю, а это человек семьдесят, я полагаю. Заходит Анна Дмитриевна и говорит, во сколько идёт первая группа сдающих. На листке у двери вчерашней аудитории висят списки экзаменующихся. Насчитал семнадцать девочек и двадцать три мальчика. Я в первой группе, захожу вместе с Бейбутом. Солидная комиссия блестит сединой, орденами, а парочка стариков ещё и глазами.

«Накатили уже с утра», – опытно замечаю про себя я.