– Я тебе волосенки-то выдергаю! Хвост твой вырву! Открывай, а то убью!

Ну… при таких вводных я бы не открыл. В сорок седьмой тоже не торопились.

Бах! По двери стукнули особо сильно, и я решил, что настала пора вмешаться:

– Капитан Иван Романович Сокольский, уголовный розыск. Гражданочка, что у вас случилось?

Скандальная старуха обернулась на профессионально участливый тон, впилась в меня пронзительным взглядом. Глаза у нее оказались не по-старчески яркие, зеленые.

– Убили!

Ну твою ж мать, как не вовремя!

Подавив неуместную досаду (теперь придется разбираться с трупом и ждать коллег, а я здесь по сугубо личному делу, я вообще сегодня выходной), я приготовился впрягаться в работу. В целом любимую, но иногда, вот как сейчас, очень уж внезапно настигающую. Ладно, буду считать, что это способ собрать дополнительную информацию о гадалке.

– Кого убили, кто, где? Изложите обстоятельства дела подробно.

– А дрянь эта и убила!

И старуха с неожиданной силой пнула дверь, рявкнув:

– Открывай!

– И вы так бесстрашно ломитесь к убийце? – осторожно уточнил я.

– А ты что, голубчик, думаешь, я эту змею боюсь? Да сейчас!

В принципе, конечно, все возможно: старость, деменция, – но, кажется, что-то с этим убийством не так.

Дверь содрогнулась от очередного удара, и я с успокаивающими интонациями повторил:

– Гражданочка, вы успокойтесь. Давайте вы сейчас представитесь, все мне по порядку расскажете – и мы во всем разберемся. Когда, кого и при каких обстоятельствах она убила?

– Котика моего, мальчика моего бедного! И ведь что, что он этой гадине сделал? Ничего! Посадите её в тюрьму! Дайте этой стерве пожизненный срок!

Нет, ну обижать животных – это, конечно, нехорошо, но пожизненный срок все же как-то чересчур. Хотя штрих к портрету гадалки выразительный. Где Катька ее только нашла?

– Срок дает суд, – уклончиво ответил я.

Кот, сидевший у ног старухи, взглянул на меня с презрением, как бы говоря: «Слабак!»

– Представьтесь, пожалуйста, – настойчиво попросил я снова.

Взгляд проигнорировал: еще меня коты на «слабо» не брали.

– Василина Никаноровна я, – поджала губы старуха.

– А вот этот кот, который у дверей сидит и никуда не уходит, он ваш или из сорок седьмой квартиры?

– Что-о-о?! Да как вы могли такое подумать! Как у вас язык повернулся! Мурзаил мой! Эта… эта мерзавка и проходимка к нему никакого отношения не имеет! Она вообще в наш дом недавно вселилась!

– Ага, – вычленил я крупицу информации. – То есть вы утверждаете, что у вас было два кота и одного из них убила женщина, живущая в сорок седьмой квартире?

– Почему это «два»? Мурзаил у меня один-единственный, неповторимый!

Единственный-неповторимый в ответ басовито замурлыкал.

Под этот звук я некоторое время рассматривал старую ведь… Василину Никаноровну и отчаянно тупил.

– Так… Подождите. Ваш кот – вот он сидит. Верно?

– Конечно, – с достоинством согласилась собеседница. – Сидит!

– Так какого же кота тогда ваша оппонентка убила?

– Ой, всё! Ну не убила, пыталась убить! Только чудом совсем не доубила! Бросилась! Кинулась! С третьего этажа, как зверь бессердечный, на первый гнала! Морду пыталась набить! Вот вы мне скажите, вот вы же офицер, вы же из полиции, каким же человеком нужно быть, чтобы котику морду бить!

Невменяемым? Но это не точно, драк людей с котами в моем служебном опыте раньше не встречалось.

Я стиснул зубы. Ладно. Спокойно.

– Заявление о жестоком обращении с животными писать будете?

Старуха отвернулась от двери, которую уже примеривалась снова атаковать, окинула меня удивленным взглядом. Фыркнула. Рявкнула злорадно:

– Открывай, дура! Тебя в тюрьму сажать пришли! На ровном месте бросилась, дрянь… Он, между прочим, для тебя мышей ловить не обязан!

И, круто развернувшись, с победным видом пошла прочь. Кот без понуканий пошел за бабкой следом, профессионально путаясь в ногах.

Дверь, дождавшись, пока эти двое точно уйдут, осторожно и недоверчиво приоткрылась.

– Мышей он для меня ловить не обязан… – проворчал женский голос из-за двери. – Издеваться тоже не обязан. Входите.

Дурдом.

Нет, я еще по рассказам коллег из местного отдела заподозрил, что в этом доме наркопритон и местные варят какую-то дурь с галлюциногеном. Но я и не думал, что они свое зелье всем домом и потребляют.

– Добрый день, капитан Сокольский Иван Романович, уголовный розыск. – Я привычно махнул корочками перед носом у гадалки. – Вы гадалка Червона?

Квартира, в которую я попал, ничего особо мистического из себя не представляла, насколько видно было из коридора. Кресла, угловой диван, плотные шторы. Из атрибутов, создающих атмосферу, выделялся только столик, расписанный непонятными символами, и муляж королевской кобры на нем.

А вот несколько ламп на гибких шеях, направленных на стол, из образа, наоборот, выбивались: такие, как эта гадалка, обычно любят создать на своем рабочем месте таинственный полумрак, в котором проще пудрить мозги доверчивым гражданам.

Пока я осматривался, гадалка заглянула в моё удостоверение и вполне дружелюбно заметила:

– Тезка, значит. Да, гадалка Червона – это я. А вы тоже по поводу пропавшего?

– Пропавшего? – я насторожился.

И что значит «тоже»?

– Ну, ваш коллега недавно приходил, – пояснила она. – По поводу этого, как его… Льва Клыкова. Ладно, я чувствую, это надолго. Пойдемте в комнату. Можете не разуваться.

Хозяйка пошла в комнату, плавно покачивая попой, и я, хмыкнув, пошел за ней.

Гадалка оказалась не такой, как я себе представлял. Я ожидал увидеть цыганку – ну а кем еще может оказаться женщина по имени Червона, гадалка по профессии? Лет пятидесяти плюс-минус, разбитную бабеху в золоте с головы до ног, включая зубы. Наглую, нахрапистую и хитрую.

Реальность отказалась соответствовать ожиданиям: гадалка, задурившая сестренке голову, оказалась довольно молодой девкой, лет двадцати восьми. Не то чтобы красавица – в голливудские каноны типаж не вписывается, но на редкость аппетитная. Внешность славянская, с примесью чего-то южного: темные кудрявые волосы, карие глаза, кожа слегка смугловата. Брови густые дугообразные, нос с горбинкой, губы не полные, четко очерченные… Полновата, но фигура компенсирует лишний вес: грудь и задница создают вполне приятный силуэт.

Если бы встретил такую вне контекста – обратил бы внимание. Может, даже подкатил бы, будь она без мужика, а я не на работе… Хотя я всегда на работе.

Вот какого хрена такую привлекательную бабу в мошенницы понесло? С ее внешностью – нашла бы себе папика, сидела у него на шее и не портила людям жизнь.

– Присаживайтесь. – Гадалка махнула в сторону кресел, а сама повернулась к муляжу кобры.

Я тоже повернулся в ту сторону, отметив про себя качество и реалистичность, с которыми он выполнен… и именно в этот момент кобра качнулась в мою сторону, «клюнув» воздух характерным движением.

Твою мать!

Рука сама дернулась туда, где должна быть кобура, и схватила пустоту.

Змея выстрелила в воздух раздвоенным языком, приподнялась… И в этот момент гадалка непринужденно перехватила ее под головой и посреди туловища и отработанным привычным движением опустила в террариум. Кобра в террариум не хотела и попыталась выскользнуть.

– Татьяна! – раздраженно одернула её хозяйка, и змея, даром что змеи глухие, от окрика немедленно опала и свернула кольца.

Сверху на террариум легла крышка.

– Я не выпускаю Татьяну при гостях, – светски пояснила девушка, обходя по кругу стол и выключая лампы. – Но вас я не ждала. А про Клыкова я ничего добавить не…

– Я не по поводу Клыкова, – неприятным тоном отозвался я.

Голос звучал хрипловато. Выброшенный в кровь адреналин не спешил распадаться.

– На вас, гражданка, поступила жалоба в связи с мошенническими действиями. Так что представьтесь-ка полностью, предъявите документики, и поговорим.

Брови у гадалки дрогнули – она скорее удивилась, чем испугалась. Ушла в другую комнату, чем-то грохотнула. Громко назвалась оттуда, где находилась:

– Кириллова Червона Никитична. Интересно, и кто это на меня мог пожаловаться?

– Гражданочка, – я проигнорировал ее вопрос, – меня интересует ваше настоящее имя, а не рабочий псевдоним.

Она как раз успела вернуться. Фыркнула и шлепнула на стол передо мной раскрытый паспорт.

Ты посмотри – действительно, Червона Никитична. Охренеть, конечно, имя-отчество, нарочно не придумаешь.

Я пролистал страницы – не замужем, детей нет. Прописка, свидетельство о временной регистрации.

– Далеко вас, гражданка Кириллова, от дома занесло. Что забыли в наших краях?

– Не ваше дело.

Ошибаешься. После того как ты напела в уши моей беременной сестре и за здорово живешь похерила Катькин брак – это еще как мое дело.

– И, кстати, разрешение на содержание опасного животного есть?

– Есть. Я вашему коллеге уже показывала – у него нареканий не нашлось.

– А теперь покажите и мне. Я уже говорил, что мы с коллегой занимаемся разными вопросами.

– С каких это пор уголовный розыск осуществляет контроль содержания животных, – проворчала гадалка.

Я уже напрягся, предвкушая, что нащупал нарушение, когда она закатила глаза, фыркнула и, выдернув свой паспорт из моих рук (хорошая реакция), ушла в ту комнату, где до этого громыхала.

И вот с одной стороны, личность она, конечно, неприятная… А с другой – приятная.

Вернулась без паспорта, но с толстой папкой в руках и звучно шлепнула ее на стол.

Так, что тут у нас? Я подтянул к себе папку.

Заключение ветеринара-серпентолога Кириллова Н.А. о непригодности особи – дальше латынью (видовая принадлежность змеи, по-видимому) и перечисление особых примет, вроде характерного узора чешуи, – к использованию с целью получения яда и на племя ввиду дефектов этой самой особи. Дефекты перечислены вроде на русском, но ни слова ни черта не понятно.

Корочки техника-серпентолога (это что вообще такое?) на змеиной ферме ООО «Виноградарь».

Членский билет герпетологического общества «Подколодные подруги».

Диплом юннатского кружка «Первая линька».

Решение о выбраковке указанной особи из поголовья змеиной фермы ООО «Виноградарь».

Заключение о невозможности возвращения особи в естественную среду обитания.

Заключение доктора биологических наук Кириллова Н.А. о безопасности особи для человека в связи с – снова по-русски, но ни хрена не ясно, из знакомых слов только «дисфункция» и «ядовитые железы», упомянутые в одном предложении.

Выписка из постановления суда о допустимости передачи в собственность змеи (вид на латыни и описание узора чешуи выглядит так, будто его перенесли из заключения ветеринара методом «копировать-вставить») гражданке Кирилловой Ч. Н. ввиду безопасности змеи для человека, при условии прохождения гражданкой Кирилловой курсов оказания первой медицинской помощи при укусе змеи.

И следующий документ – сертификат об успешном окончании тех самых курсов.

Я покрутил его в руках. Выглядел настоящим: с переливающейся голограммой, с печатями и подписями…

– А зачем курсы первой помощи, если, согласно заключению, ваша змея не способна укусить?

– В смысле – «не способна укусить»? – удивилась «гражданка Кириллова Ч. Н.» – Это вред здоровью она нанести не способна, а укусить – вполне!

Голос ее был до противного бодрым.

– Заключение, я смотрю, выдано неким Крилловым Н. А. Кем он вам приходится?

– Отцом. И что? Вы думаете, он мог дать ложное заключение и подвергнуть опасности родную дочь?

Червона Никитична всем видом демонстрировала скепсис и сдержанное превосходство.

Я нюхом чуял, что все это насквозь незаконно, но крыть пока что было нечем: не рядовому оперу ставить под сомнение решения суда.