– Ах какая ты смелая! А ну-ка извиняйся, стерва крашеная! Ты себя кем возомнила, корова? – качала права кудрявая.

– Это кто тут еще крашеная корова? Да ты тут рамсы попутала, страшила зашкварная, – рассвирепела Нинка, мгновенно забыв о своем барабанщике.

Всем и каждому моя подруга сообщала, что эти светлые, редкого золотистого оттенка волосы – абсолютно естественные и не порченные перекисью. «Я – натуральная блондинка», – любила повторять Журавль, слушая, как начинают восхищаться люди. Ну на самом деле она, конечно, красилась – на пару тонов осветляла свои светло-русые густые волосы. Но признавать это, особенно в такой ситуации, Нинка вовсе не желала. Между девушками завязалась перепалка. Представители мужского пола в нее пока не влезали.

Тем временам активизировался молодой человек в солнечных очках:

– Ты, – грубо обратился он к Келле, – ты че, крутого из себя возомнил, *запрещено цензурой*!? Ты нахрена на меня это вылил? – ткнул парень себе в мокрую грудь большим пальцем.

Келла проигнорировал этот выпад. Наверное, ему было обидно – бросалась банкой ведь какая-то там Нинка, а наезжают на него. Он молчал.

– Я тебя спрашиваю, эй! – вновь обратился к нему бугай.

– Разуй глаза, – раздраженно прошипел музыкант из группы «На краю», которому, кажется, вовсе не улыбалось вступать в драку, – я тебя вообще не трогал.

– Девка твоя трогала, – не смутился его соперник. – Отвечай за нее. Или в штаны наложил?

Келла совсем не влюбленным взглядом окинул стройную фигурку моей подруги, что-то грозно оравшей кудрявой брюнетке. Кстати говоря, возле лестницы стали останавливаться заинтересованные возможной разборкой посторонние люди и с откровенным интересом смотрели вверх.

А между тем парень в темных очках продолжал грубым тоном:

– Че, панк? Дупло синим намазал и крутым стал? Да?

Я с некоторыми затруднениями поняла, что под дуплом он имеет в виду голову.

– Синим! – захохотал кто-то из его друзей, поигрывая мышцами. – Синие синее любят! Особенно если это синее с голубым отливом!

Словно бы по заказу неоновые огни, чей свет замысловато украшал холл, вспыхнули лазурью и аквамарином и осветили голубым оттенком лица тех, кто стоял на лестнице. Лицо барабанщика тоже. Накачанные парни громко заржали. Друзьям брюнетки тоже стало смешно. Даже я невольно улыбнулась.

Келла оказался вспыльчивым. И подобного рода обвинения принять никак не мог.

– Я сейчас тебе дупло синим намажу, хорек, – отозвался он, неуловимым движением доставая из кармана шипованный металлический кастет. Другой рукой с видимым удовольствием вытащил на свет мягко поблескивающий в неоне ножик. Кажется, тот самый, который в гримерной нашла Нинка. Видно было, что с обоими «инструментами» ударник на короткой ноге.

Грозное оружие ребятам не понравилось, но они все равно не отступали, хотя в активное наступление идти теперь не решались. Ножа и кастета они опасались.

– Ой, – тем временем встревоженно зашептались девочки-фанатки за моей спиной, – это же правда Келлочка! А вдруг его побьют?! Он же один, а их много!

– Надо ребят позвать! – спохватилась вдруг одна из них – с точно такими же синими волосами, как у барабанщика, только у нее пряди были длинными и струились по спине. – Наши парни Келле помогут!

Когда я оглянулась – этой девушки уже и след простыл. Та-а-ак, сейчас она еще желающих подраться позовет. Тогда они точно тут устроят старую добрую потасовку. И где вообще охрана, интересно мне знать? А менеджер куда пропал? Почему я нашла синеволосого и Нинку, а он нет? Может, мне самой позвать охрану?

Я подняла глаза на подругу – надеюсь, ей хватит ума не вмешиваться и перестать ругаться с брюнеткой? Увы, она оправдала мои ожидания только наполовину. Заключив временное перемирие, одновременно обе кричащие девицы обратили внимание на своих спутников. Брюнетка вопила:

– Что ты стоишь, Игорь! Надери ей задницу! Она меня оскорбляет!

– Я не бью девушек, – слабохарактерно отозвался этот самый Игорь.

– Тогда парню ее врежь! – требовала реванша брюнетка. – А я ей сама устрою, слышишь, стерва?

– Настенька, успокойся, – попробовал успокоить ее Игорь.

Нинка тем временем, уперев руки в боки и вновь оскорбив барабанщика, а потом повернулась к недругам Келлы и зло выговаривала:

– Ты, мистер-Я-Крутая-Мышца, делай отсюда ноги. Побыстрее.

– Чего? – вытаращил на нее круглые рыбьи глаза тот. Очки облитый уже снял.

– Того! Вали домой к мамочке дальше жрать анаболики! А этим синим я сама займусь! И убью тоже сама! А пока не трогай его! – грозно прорычала подруга, явно пугая своим поведением этого парня.

– Э-э-э, ты что, киска?

– Убирайся, смерд, – фыркнула еще раз она. – Я сказала, пошел вон. И не смей его трогать. – И она кивнула на напряженного Келлу.

Надо же, можно сказать, моя подружка решила защитить синеволосого умника, прозванного ею же Рылом!

Мне оставалось только удивляться.

Если так подумать, Нинок и музыкант похожи на безумную парочку… Экстрим-парочку.

– Ты мне че, приказы приказываешь? Вот же ты мразь немытая! – удивленным тоном одарил качок Нинку милым эпитетом. – Все такие девочки-блонди – тупые стервы!

Один из молодых людей из его группы грязно выругался, подтверждая слова друга, но и для него заботливая Ниночка нашла доброе слово:

– Замажь хлебало, увалень! Я тебе сейчас кишки изо рта вытащу.

Келла с уважением покосился на мою подругу и что-то ей сказал, но я не расслышала его слов.

– Парни, давайте его вместе проучим? – обратился затерроризированный собственной пассией Игорь к приятелям.

– И девку его заодно! – выкрикнула Настенька, мечтающая вырвать Нинке все волосы на голове и пересадить их на лицо блондинки.

– Это мы сейчас вас проучим! – прибыли новые действующие лица – молодые парни неформально-хулиганского вида.

Одеты они были в темные футболки, на которых красовался логотип группы «На краю» – контуры летящего вниз молодого человека с абстрактными прозрачными крыльями, над которыми развивались замысловатые буквы «Н.К.». Эти ребята не выглядели накачанными, напротив, были жилистыми, но даже я могла определить, что кое-какой опыт уличных боев у них точно есть.

В этот момент совершенно некстати вспомнилось, что в нашей семье никто, кроме дедушки-военного, к его большому разочарованию, драться не любит и не умеет. Из представителей мужской половины, я имею в виду. Нам с Нелькой это совершенно и не нужно. Хотя сестрица та еще боевая штучка. В отличие от нее Эдгар дрался, а вернее, был бит целых два раза в жизни: лет в шесть и в одиннадцать, когда старшеклассник хотел отобрать у него деньги на школьные завтраки. Папа, как убежденный пацифист, вообще выступал против всяческого насилия, пытаясь все решить мирным путем, а Леша имел очень быстрые ноги – при случае просто сбегал от опасности куда подальше.

Зато эти поклонники «На краю» драться любили и, что самое главное, умели.

– Келла, хай! – крикнул один из них, видимо, знавший барабанщика лично, а потом без лишних разговоров кинулся на парня в мокрой майке и вмазал тому по лицу.

Я и глазом моргнуть не успела, как завязалась драка. Почему-то некоторые глазевшие на это безобразие молодые люди приняли лестничный бой за некое развлечение и тоже полезли в самое его пекло. Наверное, косточки решили размять.

А охраны все не было. И это казалось мне странным. Зато появились заинтересованные и нетрезвые журналисты (их я сразу узнала, недаром же мы вместе просидели столько времени в ВИП-зале, поглощая халявную пищу).

– Ух ты, какая баталия! – возник около меня тот самый мужик в зеленом пуловере, которого нагло обманула Нинка. Меня не вспомнил. – Девушка, – обратился он ко мне, – а что тут происходит?

– Кажется, пьяные дерутся, – наврала я, высматривая среди парней, схватившихся друг с другом, подружку. Ее я почему-то не видела, как и синей макушки Келлы.

– А директор говорил, что у них тут такая охрана знатная, – усмехнулся мужик, – и камеры наблюдения повсюду. Девушка, девушка! Вы это куда? Вернитесь!

А я, громко сглотнув, решила пробраться на лестницу, чтобы найти Нинку. Вдруг ее там уже по кумполу тюкнули и она валяется без сознания?

Честно сказать – было страшно. Мне один раз чуть было не заехали по голове, а во второй раз я едва увернулась от чьего-то острого локтя совершенно случайно.

Что же, Катя, больше не будешь осуждать молодых девиц в романах со странным поведением – сама только что расписалась в собственном ярчайшем кретинизме. Может быть, это у тебя больше шестнадцати тараканов в собственной головушке?

– Дура! – заорал мне один из ребят Игоря, отчаянно отбиваясь от совершенно левого парня, не имевшего никакого отношения к «разборке». – Ты куда лезешь?

Какой же заботливый! Жаль, что, отвлекшись на меня, он получил от противника профессиональный хук справа, под ребра, и выбыл из игры под названием «драка дискотечная, ночная».

Не знаю, парень, куда лезу, честное слово – не знаю. Я же ведь действительно – дура. Да, с этого момента меня так и нужно называть… Я ведь и имя все хотела себе поменять – теперь на Дуру и оформлю новый паспорт.

А потом, проползая около самых перил, я увидела кровь – на лице одного из дерущихся. Темно-красная, почему-то густая, как кисель, она беззаботным ручейком текла из носа, капая на белую футболку и оставляя на ней замысловатые разводы.

Кровь…

Я очень-очень боюсь вида крови. Каждый раз, когда мне нужно идти в поликлинику, чтобы сдавать анализы, я едва ли не хлопаюсь в обморок только от одного вида многочисленных прозрачных пробирок, в которых находится чужая кровушка. Те два раза, когда у меня брали кровь из вены, я теряла сознание – на радость врачам, привыкшим ко всякой гадости еще в своих медицинских вузах и почему-то дико радующимся, если другие, непосвященные во всю «кроваво-мясную кухню», боятся крови или вида трупов. А уж как весело мне становится раз в месяц….

Итак, моя мнительная нервная система в очередной раз дала сбой. Стало нечем дышать, закружилась голова… Мозговой центр отдавал нервным клеткам ясную и четкую команду: обморок. Нет, если я здесь упаду, это наверняка ничем хорошим не закончится! Я попыталась взять себя в руки – но, естественно, этого у меня не получилось. До сих пор ощущая себя набитой дурой, я смиренно прикрыла глаза и сползла по стенке вниз, ожидая, что меня сейчас затопчут дерущиеся с азартом (и поэтому ничего не видящие) парни. Но нет – такому не суждено было случиться. Кто-то взял меня за плечи, приподнял, затем ловко, но небрежно схватил за талию и уволок наверх, подальше от дерущихся. А потом прислонил к стеночке, не забывая поддерживать, – ноги у меня до сих пор подкашивались.

– Спасибо, Господи, – пробормотала я, облегченно вздыхая.

– Наедине можешь не называть меня Господом, – услышала я в ответ чуть хриплый мужской голос, показавшийся мне знакомым.

Боже, кто бы это ни был, награди его, ладно? Любовью награди, деньгами, исполнением желаний. Он же меня спас типа…

– Ты в порядке, девочка? Что с тобой? Тебя ударили?

– Нет. Я боюсь вида крови.

– Вот как. Тебе лучше? Сможешь сама пойти?

– Да, спасибо, со мной уже все хорошо, – отозвалась я, открывая глаза. Понемногу тошнота, подступившая к горлу от вида крови, улетучивалась, захватив в свою компанию головокружение. Я так и видела, как эти две заразы улетают, пакостно смеясь, куда-то наверх, обещая еще вернуться, как только я вновь увижу чью-то жидкую ткань сердечно-сосудистой системы.

– Уверена?

– Да.

– Волшебно. Идем. – Он твердо взял меня за руку, чтобы вести за собой.

Но… Куда идем? С кем это я иду? И кто мой благодетель?