Ну, Алексей! Не мог взять свое добро с собой! А я тут сиди и задыхайся в дыму. И все из-за того, что он, Леша, никак не может бросить курить. Какой-то неизвестный ни мне, ни папе, ни бабушке черт дернул дядю начать увлекаться табаком еще в классе десятом. С тех пор прошло уже немало лет, дядя, наконец, понял всю опасность курения, вроде бы как бросил, но иногда ему все же хотелось «полечить нервы сигаретами». Хорошо, что курил он очень редко и только на балконе – в нашей семье дым очень не любят. Даже папа своим табакозависимым друзьям не разрешает смолить папиросы в квартире и выгоняет их на лестничную площадку или на балкон. Только в подъезде много не накуришь – пенсионерский отряд такое не прощает…

– Будешь? – предложил Кею чужие сигареты Келла. Тот покачал головой.

– А, ты же у нас куришь, только если сильно нервничаешь. Ну ладно, мне больше достанется.

Я злобно покосилась на идиота. Хорошо еще, что Кей не увлекается этим делом, но ему, похоже, все равно, чем занят его шебутной дружок, и дым белобрысому ничуть не мешает.

Чтобы дышать было немного легче, я открыла окно и встала около него, чувствуя, как в спину бьется ночной прохладный ветерок.

– Так ты накормишь нас? – с таким наслаждением выпустил очередную струю дыма синеволосый, словно не курил не пару часов, а по меньшей мере лет восемь.

– А что вы хотите на… э-э-э… ранний завтрак? – осторожно спросила я, соображая, что у нас осталось из Лешиных приготовлений. Несмотря на возраст, я готовлю плохо – об этом я уже упоминала – и спектр моих кулинарных услуг весьма и весьма скуден.

– А что у нас есть? – положил длинные ноги на соседнюю табуретку Келла.

Ты еще их на стол закинь. Или сразу одногруппнику на голову. Вон с каким скучающим выражением тот сидит, прямо так и просит красивое раскрашенное личико получить пяткой в глаз. А лучше – в оба.

– Это сложный вопрос, – стала по очереди открывать я шкафчики, в которых либо ничего не было, либо лежала какая-нибудь дрянь вроде приправ, подсолнечного масла или использованной коробки от суши-набора.

Барабанщик внимательно смотрел за моими действиями и качал головой.

– И что ты предлагаешь? – спросил он у меня очень укоризненным тоном.

Я предлагаю не курить и свалить из моей квартиры – я спать хочу!

– Она предлагает своим гостям самим себе что-нибудь приготовить, – как-то иронически отвечал обладатель янтарных глазок.

Интересно, парню в линзах постоянно находиться комфортно или не очень?

– Самим? – осведомился Келла.

Пришлось развести руками и признаться в том, что ничего путного, тем более вкусного, я приготовить не в состоянии.

– И ты будущая хранительница семейного очага, – развеселился синеволосый, – ты заморишь свою семью голодом. Детишки будут голодать, муж будет слезно просить тебя приготовить ему хоть что-нибудь… хоть похлебку!

– Какую еще похлебку?

– Чесночную. Такую Папа Карло Буратино готовил, – проявил недюжинные познания в литературе ударник.

Естественно, Кея это развеселило.

– Когда муж появится, тогда готовить и научусь, – хмуро отвечала я двум весельчакам, которые, кажется, хотели сделать меня своей рабыней.

– Точно ничего нет? – решил самостоятельно обшарить холодильник и шкафчики Келла.

Вот что называется, воспитания – ноль.

– Приготовленного ничего… – Если за ближайшие пару часов эти ребята заставят меня почувствовать стыд еще за что-либо, я умру. Сколько можно меня шпынять?

– Точный адрес назови? – задал странный вопрос, который больше напоминал мне требование, Кей совсем не в тему.

Я назвала, не понимая, зачем это ему надо. Правда, спустя секунду до меня все же дошло.

– Хорошая идея, чувак, – воскликнул Келла, как дракон, пуская в воздух дым.

– Закажем пиццу, – решил за всех его светловолосый дружок и не дожидаясь, пока я начну возражать, вытащил из кармана джинсов свой телефон (такой же крутой, как и у Кея) и позвонил в круглосуточную службу доставки пиццы.

Пока он что-то заказывал, Келла крутился рядом и выкрикивал что-то вроде «побольше бери!» или «хочу с грибами!». А как только лидер группы «На краю» положил телефон на кухонный стол, ударник привязался к другу с одним-единственным вопросом:

– Скоро они там приедут? Когда они будут? Я жрать хочу!

Я почти что с умилением посмотрела на дурачка. Если вдруг какое-нибудь вселенское чудо соединит его с Нинкой, то из них получится просто отменная пара: они вместе будут уничтожать огромные запасы еды, а также взращивать чувство собственного достоинства, чтобы оно становилось все больше и больше. Да и общее количество головных тараканов эти двое смогут увеличить, просто общаясь друг с другом.

– Слушай, – смерил его усталым взглядом Кей, – сиди тихо.

Вот именно, у меня, между прочим, брат и сестра спят. Наверное. А может быть, подслушивают, но это уже не важно. Главное, чтобы не подглядывали. Не хочу, чтобы Нелли узнала в этих ребятах известных музыкантов, которым она со своими друзьями собственноручно устроила «стену памяти» в нашем подъезде.

– Я не могу тихо, я голодный! Если пиццу не привезут через минут десять, я съем ее, – схватил меня за плечо барабанщик и слегка потряс.

Вот у него ладони горячие, как печка, – их в этом смысле обычными назвать нельзя, не то что у некоторых. Я помотала головой – я что, теперь людей по температуре их рук буду различать?

– Отпусти ее, – зевнул Кей, – у тебя королева есть. Это мой завтрак.

– Да, точно. Ну, где моя еда?

А почему бы им не устроить завтрак где-нибудь у себя в квартирах? Чем им мой дом так понравился? Или им просто нравится изводить меня? А может быть, они дожидаются того счастливого момента, когда проснется Нинка? Все музыканты со странностями, это точно!

Пока мы ждали эту чертову пиццу, Келла опять успел закурить, а Кей заставил меня сварить ему в кофеварке кофе. Мне как гостеприимной хозяйке пришлось подчиниться. Он, наверное, думает: спас меня один раз, так теперь командовать мною можно будет всю вечность. А я ведь не Нинка, возражать не стала. Ну как моей подруге может нравиться такой противный, надменный Буратино с волосами неизвестно сколько раз крашенными-перекрашенными? И звездной болезнью он все-таки страдает, даже если и сделал вид, что надпись-признание в любви группе «На краю» его не заинтересовала, но меня-то не обманешь!

Звездная болезнь – штука страшная. Вот у моего папы есть один друг, писатель-фантаст с сумасшедшими глазами навыкате, которые чем-то напоминают рачьи. Из-за этого дядьке в далекой молодости дали кличку Краб. Сначала его вообще-то хотели прозвать Раком, но в их веселой компании один гражданин такое прозвище уже имел, поэтому остановились на Крабе. Так вот, этот фантаст лет пятнадцать клепал романы и повести, и были они настолько плохими, что их даже мой всеядный до искусства отец не мог прочитать до конца. Прочие же вообще счастливо засыпали на странице двенадцатой. Но однажды к Крабу на огонек и на стаканчик коньяка залетел муз совсем из другой оперы, то есть жанра. И всего за неполный месяц этот мужик написал повесть в стиле последних тенденций постмодерна, смешав в ней стихи и прозу. К огромной неожиданности как самого писателя, так его многочисленных родственников и друзей, а также редакторов и литературных критиков, книга оказалась едва ли не гениальной. Краб получил за нее кучу премий, постоянно осчастливливал своим присутствием популярные передачи и культурнозначимые мероприятия и всего за три года стал известным прозаиком. Но из более-менее нормального человека, чей уровень заскоков не превышал норму, Краб превратился в натурального безумца, помешанного на собственной популярности. Он так загордился, что с ним перестали общаться едва ли не все родные. А потом добрые врачи, к которым его уговорила пойти собственная мать, поставили диагноз: «мания величия». Краб полечился какое-то время, стал получше, но до сих пор молится сам на себя.

У этих двух мальчиков тоже есть приятная возможность проделать такой же путь, как и у папиного друга. Особенно у Кея. Его синеволосый товарищ кажется мне немного более нормальным человеком. Только дымит сильно.

– Курить вредно, – заметила я как бы между прочим. Почему я на собственной и крайней любимой кухне чувствую себя чужой?

– Правда? – наклонился близко к моему лицу Келла и старательно выдохнул мне в лицо струю дыма.

– Говорят, капля никотина убивает лошадь, – неуверенно произнесла я, так как сама не проверяла эту информацию.

Ничуть не смущаясь, синеволосый парировал:

– А никотин убивает лошадь в человеке.

– Но все равно это очень вредно для легких! – закашлялась я.

Келла в очередной раз выдохнул прозрачный белый дым и выдал:

– Никотин уничтожает тридцать шесть видов микробов, и из них восемь вредных, девочка.

– Катя, – едва уже не скрипнула я зубами, раздумывая о том, сообщить ли злостному курильщику о том, какие заболевания вызывает табак.

– Ага, Катя, – тем временем произнес он, – на вот, сама затянись.

– Я не курю, – с достоинством сказала я.

– А ты покури. Где там эта доставка? Почему курьер такой тормоз? – заныл Келла. – Эй, девочка, я тебя все-таки слопаю, так что давай поиграем в Красную Шапочку и Волка?

– А мне тогда кем быть? Бабушкой или охотником? – серьезным тоном спросил мистер-Я-Крутой-Певец.

– Я не девочка, я Катя, – вновь произнесла я, не надеясь, что мое вроде бы несложное имя можно будет запомнить.

Мы продолжали ждать доставку и одновременно слушать то нытье, то шутки Келлы до тех пор, пока не зазвонил телефон Кея. Тот молча что-то выслушал и сказал всего лишь одно слово: «Хорошо», после чего повернулся ко мне и спросил:

– У вас что, звонок не работает?

Я только прикрыла рот ладонью. Точно, не работает же! Как я могла забыть! Люди из службы доставки могли сколько угодно нажимать на красную кнопку звонка, а мы бы все равно ничего не услышали. Какой неудачный день! Нет, ночь! Хотя, если серьезно поразмышлять, это просто неудачные выходные.

– Курьер приехал и уже давно возле двери торчит, – поведал Кей, с улыбкой глядя на меня.

Не могу передать, как посмотрел на меня голодный Келла и сколько неприкрытого веселья было в глазах второго парня. Еще бы, будь я на месте кого-то из них, сама бы с удовольствием посмеялась бы над нерасторопной девицей. Ха-ха-ха, ну ничего, подумаешь, какая-то там пицца с опозданием прибудет. Зато я им кофе какой вкусный сварила, его тягучий аромат так и разносится в воздухе.

Заказ был таким большим, что Келла и Кей забирали его вдвоем. Кто бы мог подумать, что эта зануда с пирсингами такая щедрая? Или зануда просто элементарная обжора?

– Угощайся, девочка, – сразу подобрел Келла, – и налей мне кофе, окей?

– Окей, блин, окей, – пробурчала я и спросила у Кея, нужен ли кофе и ему? Оказалось, что нужен. Он, видите ли, его любит.

Пока они ели, я работала официанткой. Изредка я бросала на Келлу взгляд и понимала, что они с Нинкой ну очень похожи – столько-то есть не каждый сможет.

Вместе с ними и я тоже вяло откусывала от большого куска грибной пиццы – по принуждению синеволосого, который, видите ли, не любил, когда он ест, а кто-нибудь в этот момент не набивает свой желудок продуктами. Пока я жевала, размышляя о том, придет ли сейчас кто-то из взрослых или мне повезет, музыканты принялись за какой-то деловой разговор. А я под шумок еще раз попробовала записать их голоса на диктофон, и к моей огромной радости, на звукозаписывающее устройство попали: монолог Келлы о том, «какая тут кле-е-евая пицца, блин», а «паста еще круче!», и их вполне серьезный разговор с Кеем, посвященный не какой-нибудь фигне, а барабанной партии для записи новой песни. Мол, ее нужно украсить какими-то «разбросами» в середине, переделать сочетания бас-барабана и малого барабана, что-то сотворить с какими-то там «скоростными зарубами» и т. д. и т. п… Их монолог был разбавлен кучей странных специфических словечек и музыкальным сленгом, который воспроизвести я была бы не в силах.