Серия еще не была готова. Поэтому я ответила на сообщения друзей по переписке и задумалась – что же написать в блоге? Обычно я излагаю в электронном дневнике мысли, которые меня мучают. Сейчас, естественно, я хотела бы обсудить проблему, связанную с Кеем-отморозком, но, думаю, если я объявлю о том, что знакома со знаменитым звездным парнем из крутой рок-банды «На краю», мне никто не поверит. Наверняка процентов семьдесят посетителей обрадуются еще одной дурной фанатке, которая выдумывает всякие глупости про кумира, и посоветуют мне пойти и в особо изощренной форме убиться об стенку, ибо они – настоящие фанаты, а я – то, что портит любое общество. Еще процентов десять-пятнадцать начнут активно возмущаться и писать гневные комментарии о том, что на современную молодежь очень плохо влияют ужасные исполнители, все эти модные стили и направления. И что у таких, как я, даже цели настоящей нет – только лишь потребность увидеть своего идола еще один разочек.

Некоторые напишут в ответ что-то вроде: «Ты знакома с Кеем? А мой дедушка Ленин!!!», «Я – внебрачный сын Тарантино», или «Я и есть Кей, давай дружить».

Возможно, процента два-три мне и поверит.

А потом все совместно решат, что я просто захотела прикольнуться над уважаемыми пользователями и решила всех потроллить.

Поэтому я, немного подумав, настрочила:

«У меня странный вопрос. Возможно, он покажется не странным, а мегаглупым, но… Скажите, кто-нибудь знаком со знаменитостями? Каковы они в своей реальной жизни? Такие же, как и сотни других людей или заносчивы и узколобы? Помешаны на своем „я“, или эгоизм – удел немногих? Они вообще люди или марсиане? А еще у меня странная ситуация. Мне очень нравится один человек, но он мерзкий, как тысяча змей, зато красив, как… как не знаю кто. Но он действительно ужасный, и я понимаю, что из себя обязательно нужно изжить любую симпатию к нему, потому что все его поступки – ужасны. Почти все».

Ответы на эти животрепещущие вопросы я не получила – как только я допечатала последнюю фразу, Интернет, собака, отключился. Провайдер, я люблю тебя…

Я решила пообедать, а потом в ожидании встречи, которая меня все же немного волновала, включила другой сериал – смешной и веселый. Я даже сделала то, что не люблю делать самостоятельно – накрасила ногти Нелькиным темно-красным лаком и долго ходила с вытянутыми вперед руками, боясь испортить свой получасовой труд.

Антон, надеюсь, нам удастся хорошо провести время!

Я вышла из подъезда ровно тютелька в тютельку – с точностью королей, и сразу же увидела Антона, как всегда в своей зеленой толстовке и с чуть взлохмаченными волосами, который, прислонившись к стене, ждал меня, с рассеянным видом оглядывая двор

. Ну просто почти что классический ботаник, только учится плохо.

– Привет! – окликнула я его, потому что Тропинин меня не замечал.

– Привет, – улыбнулся он в ответ и подошел ко мне.

Антон осмотрел меня с ног до головы, как будто бы что-то на мне искал. Или во мне.

– Ты чего? – спросила я, чувствуя себя несколько неуютно.

– Да ничего… А почему ты плакала?

– Я не плакала, тебе показалось. Я же сказала, что просто палец порезала, – нахмурилась я.

– Какой? – внимательно оглядел мои руки Антон.

Несуществующий.

– Какая разница? – с улыбкой посмотрела я на него снизу вверх. Вот же привязался. Да, плакала я, плакала, но не нужно теперь об этом лишний раз мне напоминать.

– Кать, если у тебя что-то случилось – скажи мне. Я постараюсь тебе помочь, – медленно произнес Антон чуть хриплым от волнения голосом. Не дай Бог, этот тембр мне опять начнет напоминать Кея.

Я улыбнулась.

– Да так, ерунда. Поссорилась кое с кем, но это все неважно. С подружкой, – осторожно соврала я. Уже в который раз. Но не буду же я Антону про Кея рассказывать, правда?

– Точно? Тебе точно не нужна помощь?

Я помотала головой. Нет, милый мой, мне помощь, конечно, нужна, но, по-моему, ты не сможешь мне помочь.

– Как прошел день? – спросила я немного невпопад, а в это время из подъезда вылезла Фроловна. Увидев меня рядом с третьим за пару дней молодым человеком, она поджала губы и произнесла:

– А энтот что, без машины, что ли? Чевой-то, Катька, энтот твой хахаль без личного транспорту? Непорядок.

С головой у тебя непорядок.

– Что вы имеете в виду? – повернулась я к любезной бабушке. Вот только если из-за нее Антон на меня обидится – я ей ночью глазок жвачкой залеплю!

– Чего имею, чего имею – сама знаешь, чай, не маленькая. А ты, парень, – обратилась она ко слегка оторопевшему Антону, – лучше у подружки-то спроси, кто ее на машинах зарубежных катает. И чевой она с ними делает?

Я с возмущением уставилась на Фроловну. Чего я с кем, интересно, делаю?

С чувством выполненного долга соседка удалилась в сторону лавочек, на которых уже собралось несколько представителей пенсионного отряда. Вот же дура.

– О чем она говорит? – полюбопытствовал Тропинин.

– С ума она сходит по-тихому. Весна, – притворно вздохнула я и развела руками.

– Но кто тебя катает? Ты… несвободна?

– Свободна, – закусила я губу. – Пойдем, Антон?

– Но у меня есть машина, – несколько упрямо сказал он.

– Ой, давай забудем об этой бабуське. Идем лучше гулять и веселиться.

– Хорошо. Осторожно, здесь лужа, – предупредил он меня.

Мы не успели пройти и десятка шагов по мокрому тротуару, как Антон вдруг остановился, а я, конечно же, едва не врезалась в него.

– Ты чего? – испугалась я, что он все-таки обиделся.

– Я тут хотел… А, вот, – вдруг достал он из кармана что-то маленькое и блестящее, – это тебе.

Я тут же с любопытством уставилась на его ладонь, ожидая, когда он раскроет ее. И заметила, что у него, как и у Кея, красивые руки. Приятные и надежные.

Нет! Кей – вон из моей головы, несчастный аист!

– Это что? – с удивленной улыбкой спросила я.

– Подарок.

Мне давно не дарили подарки молодые люди. Да что тут говорить, только один парень мне и дарил…

– Ух ты, что это?

– Ничего особенного. Но он мне очень понравился, – Антон раскрыл ярко-красную коробочку и вложил мне в руку что-то прохладное и металлическое. Оказалось, это был женский милый брелок – к тонкой цепочке его были прицеплены маленькие яркие вкусности: кусочек торта с миниатюрными ягодками, сердечко, конфеты, шоколадный рогалик. И все это смотрелось настоящим, только уменьшенным в размерах и просто прелестным. Нелли наверняка выпалила бы свою любимую фразу: «кавай», если бы увидела этот брелок. А вот Нинка только бы носик наморщила и заявила, что «такую фигню она не разрешила бы подарить себе, великой».

А мне очень нравится! Я вообще люблю неожиданные сюрпризы и знаки проявления внимания. Жаль, мой телефон теперь не работает. Зато я могу прицепить эту штучку к ключам.

– Как мило, – слегка зарделась я, отворачиваясь, чтобы Антон этого не заметил.

– Нравится?

– Очень! Я прямо сейчас и прицеплю на ключи, – тут же достала я связку, но в результате не смогла присоединить чудесный подарок к кольцу.

– Давай я, – протянул руку Тропинин, и я с благодарностью посмотрела на него. Его ловкие пальцы быстро все сделали.

– Спасибо, Антош! Так классно! – завладела я через полминуты своими ключами и прикрепленным к ним ярким брелком со сладостями. Для наглядности потрясла ими в воздухе, словно бы их звон мог убедить парня в моей искренности. Он только улыбался. Красивая у него улыбка, открытая. А Кей все только ухмыляется, как сова, ищущая очередную мышку-норушку, осмеливающуюся тихой ночью вылезти из своей норки. Даже странно, что этот поганец говорит, а не ухает, и вместо носа у него не загнутый вниз хищный клюв.

А вот Антон в противовес Кею похож на плюшевого мишку. Надо обязательно усадить его на лавочку и поэксплуатировать его удобное плечо собственной головушкой. Но не получится – лавки-то все мокрые, и хотя солнце опять выползло, оно не успело просушить покрытое лаком дерево. Значит, мы просто будем гулять.

Не выбирая путь нашего прогулочного маршрута, мы с Антоном просто шли по улице и болтали обо всем. Я все чаще ловила себя на мысли, что с ним все-таки очень удобно и легко. А главное, я ему нравлюсь, и между нами нет никакой коммуникативной стены. Почему раньше мы с этим загадочным парнем не общались, а? Или просто все приходит в свое время?

– Хочешь мороженое? – спросил он, когда мы проходили мимо киоска.

– Не-а.

– Почему? Все девушки любят мороженое, – с недоумением спросил он.

Ага, все. Вот Настя, например, его ненавидит.

– А пить хочешь? – задал новый вопрос Антон.

– Не-а, – так же беззаботно отвечала я, хитро поглядывая на него.

– А что ты хочешь?

Ну вообще-то есть у меня одно неестественное желание – идти с кем-нибудь за руку, как ходят все эти влюбленные парочки, на которых у Нинки аллергия. Но не могу же я тебе об этом сказать?

– Ничего не хочу. Ой, смотри, радуга! Видишь! – вдруг обернулась я, разглядев на высоком небе широкую разноцветную дугу, в которой ярко выделялись семь основных цветов этого мира.

Вообще-то я хотела сообщить это только Антону, но, по-моему, сделала это громко, и это услышала вся площадь, по которой мы шагали. Многие тут же подняли головы вверх, кто-то заулыбался, кто-то перестал хмуриться, а кто-то даже попытался сфотографировать случайную небесную гостью.

– Редко кто смотрит на небо и восхищается им, – очень задумчиво произнес Антон. – Катя, ты правда необычная девушка. А ты знаешь, что радуга – пояс Лады? – спросил он, неотрывно глядя в небо, как будто бы хотел перевести разговор, испугавшись своих слов.

– Ты имеешь в виду славянскую богиню Ладу? – спросила я.

– Да, ее. Однажды Лада заметила на земле прекрасного юношу, и он очень понравился ей. Она развернула свой самоцветный пояс так, что между небом и землей протянулась радуга-дуга, и спустилась по ней к нему. Они уединились в лесу, а, тем временем ее супруг Перун…

– Это который самый главный был, да, в пантеоне? – переспросила я.

– Кажется, да. Громоносный Перун захотел найти Ладу, но в тереме ее не обнаружил, зато заметил в небе ее пояс. Он решил спуститься по поясу вниз и непременно бы увидел свою жену и красавца, но бог любви Лель решил ей помочь и сбросил с небес этот пояс-радугу. Воцарилась тьма.

– И Перун ничего не увидел? – подхватила я.

– Точно. С тех пор Лада часто приходила к юноше по радуге, но делала это лишь с наступлением темноты – чтобы Перун не заметил. Поэтому радуга никогда и не светит ночью.

– Серьезно? – удивилась я, изумленная тем, что Антону, не самому приличному ученику, известны такие факты из славянской мифологии. Нет, надо заняться своим самообразованием…

– Конечно, – подтвердил Антон, не переставая улыбаться. – Увидеть радугу ночью сможет не каждый.

– Ты говоришь так, словно видел ее.

– Нет, я говорю так, потому что хочу, чтобы это кто-нибудь сделал.

И мы пошли дальше.

Наверное, мы кружили по улицам часа три, и мое настроение рядом с Антоном повышалось, как градусы на ртутном градуснике, который нерадивый школьник поднес к нагретой лампочке или батарее, чтобы не ходить в школу, притворившись больным.

С ним было легко и интересно разговаривать – почти как с Нинкой, только он не вставлял ехидные замечания, не обсуждал всех вокруг и не давал мне миллион советов. Странно, но он не говорил плохого о людях, и мне это нравилось.

А потом моя подружка опять все испортила. Умудрилась же! Мы ее встретили. Почти встретили.

Я и Антон, обсуждая какой-то фильм, неторопливо шли по длинной, недавно заасфальтированной дороге около высокого десятиэтажного дома, вдоль которого росло огромное количество высоких деревьев (Ниночка это место в шутку называет лесом).

– А мне очень понравилось, как режиссер… – Я замолкла на полуслове и даже остановилась.

Впереди, спиной к нам, стояла Нинка, но не одна, а в компании с двумя молодыми людьми, в одном из которых я без некоторого труда опознала младшего Нинкиного брата Сергея, а в другом – ее постоянного поклонника Валерия, очень странного парня лет двадцати семи. Этот Валерий приводил в замешательство не только меня, но и даже ко многому равнодушную Журавлика, которая вынуждена была терпеть его признания в любви уже третий год подряд. Кстати, этот парень являлся единственным сыном директора одной известной туристической фирмы, но даже факт его обеспеченности не заставил Нинку проявить к нему хоть сколько-нибудь теплые чувства.