На всех балах она неизменно имела успех, в ее бальной книжке редко можно было встретить не занятый никем из кавалеров танец. Только если раньше это меня никак не волновало, вызывая только радость за нее и удивление тем, как быстро растут дети, то с недавних пор я вдруг понял, что мне неприятно, если с ней танцует кто-то другой. А если к этому танцу прилагался еще и флирт, то внутри меня словно просыпался и поднимал голову свирепый зверь, готовый рвать и метать. Он настойчиво шептал: «Ты видел, как он погладил пальцем ее ладонь? Видел? Ты видел, как он смотрит на нее? Ты видел, как он к ней прикасается?»

Ответ очевиден, и нет смысла врать самому себе – я ревную Марьяну! Ту самую девочку, которую помню еще крошечной непоседливой малышкой. Ту самую девочку, что росла на моих глазах. Ту самую, в которой всегда видел очаровательную девчушку и которую всегда был готов защищать, как свою родную сестру.

Как это произошло? Повзрослевшая Марьяна неосознанно будила во мне совершенно иные чувства. Я так и не понял, в какой момент жизни те ее особенности, что раньше умиляли, сейчас притягивали меня как мужчину и вызывали влечение.

Я встал рядом с ней у окна, наблюдая. Теплый взгляд ее янтарных глаз задумчиво блуждал по грозовому небосводу, блики небесных вспышек отражались в ее глазах. Одни Боги ведали, какие мысли сейчас царили в ее голове. Она молчала, овеянная какой-то мимолетной грустью и невесомой меланхолией, и, глядя на нее, я не хотел нарушать этот момент.

– Ну вот, уже август, – тихо заговорила она. – Скоро, моргнуть не успеем, придет осень.

– Лето всегда быстро пролетает, – заметил я.

– После смерти родителей я боялась наступления осени. Потому что ее начало приближало тот самый день. Приближало октябрь, – промолвила она, все так же глядя, как занимается гроза.

– Я это помню, – признался я. – Помню, как два года подряд вы с Ленаром наотрез отказывались отмечать Самайн, и никакие уговоры не действовали. На третий год вы согласились вместе вырезать тыкву-фонарь для наших родителей. Мы объяснили вам, что его свет поможет их душам быстрее найти наши дома, а значит, они смогут нас навестить.

– Они незримо, но все же будут рядом. Так ты тогда сказал. И мне от этого как будто чуточку легче стало, – призналась она. – А потом, год за годом… Время не лечит, это ложь, но оно примиряет с действительностью.

Повисло недолгое, хрупкое, как первый утренний лед позднего ноября, молчание, расколотое новым громовым раскатом.

– Я слышал, как ты разговаривала по кристаллофону с Марэей. Обустраиваете спальню будущих молодоженов? – поинтересовался я.

Она кивнула.

– Новая мебель уже стоит, осталось только занавески подобрать в тон и, может, какие-то интерьерные украшения, что там молодые решат. Это такие приятные предсвадебные хлопоты. Ты знаешь, когда мы разбирали вещи родителей, меняли обои в их бывшей спальне, я так странно себя ощущала. Даже описать не могу словами это чувство. Как будто одновременно и хотела этого и не хотела, но понимала, что настало время. А сейчас, когда я вижу в этой комнате новую мебель, совершенно другую обстановку и вещи Рейна и Марэи, мне становится так светло на душе, так отрадно. Ведь на моих глазах жизнь продолжается, несмотря ни на что. Наша семья продолжает расти, как того и хотели родители. Жизнь, она ведь, как река, должна нести свои воды сквозь время, а иначе превратится в болото.

– Я как никто другой понимаю твои чувства, Марьяна. Все то же самое я ощущал, когда Ленар с Алессой переселялись в комнату родителей. Когда-то там снова будет слышен детский лепет. И снова жизнь докажет мне, что она побеждает смерть. Ее круговорот неизбежен.

Она вдруг резко повернулась ко мне и заглянула в мои глаза. От набежавших слез ее взгляд казался хрустальным, и что-то такое было в нем необъяснимое, вмиг и с легкостью проникшее в мое нутро, достав до самого дна души, до самой потайной ее серебряной струны.

– На самом деле это ваша с Рейнаром заслуга, – с жаром промолвила она. – То, что наша жизнь снова вернулась на круги своя. Я говорила уже об этом Рейну и тебе скажу – я очень ценю то, что вы для нас с Ленаром делали, несмотря на то, что вам было так же трудно, и даже трудней.

Я с чувством взял ее за плечи, снова заглядывая ей в глаза.

– Мы с Рейнаром поступили, как взрослые ответственные бессмертные. Как старшие братья. Другого пути мы не видели для себя. Но в том, что мы вернулись из беспросветной тьмы, не только наша заслуга. Между прочим, спасибо можно и тебе сказать.

– А мне-то за что? – удивилась она.

– Ты всегда собирала нас вместе. Эти моменты, проведенные в кругу нашей большой семьи, невероятно ценны. Они собирали нас по осколкам. За все твои «а давайте вечером к нам на чай», «а давайте пихты вместе в один день поставим и вместе нарядим», «а давайте соберем торжественный обед в честь чего-то там». Ты могла придумать все что угодно. Мы на этих совместных «давайте» и выкарабкались, потому что вместе нам становилось легче.

Аромат ее кожи, упоительно-сладкий и искушающий, смешался с запахом дождя, мигом вскружив мне голову.

Наклониться к ней так близко, чтобы ее дыхание коснулось моих губ…

Вдохнуть ее манящий аромат…

Лизнуть ее губы и ощутить их вкус…

Да что же это за наваждение!

– Ты же знаешь, как вы мне дороги? Как я вас всех люблю! – заговорила она, сделав шаг навстречу и став совсем близко. – Рейнар, Марэя, ты, Ленар и Алесса. Герда и Эми. Вы моя семья.

Мы смотрели друг другу в глаза. От ее близости мое тело охватил пожар. Сам того не понимая, я опустил глаза на ее манящие губы с крошкой сахарной пудры в уголке и сглотнул. Какой, должно быть, сладкий поцелуй можно сорвать с этих губ! Интересно, какие на вкус ее поцелуи? И как она ведет себя, когда ее целуешь? Становится мягкой и податливой, покорно позволяя вести себя, или распаляется, как искра от дуновения ветра, хватая за плечи и зарываясь пальцами в волосы мужчины? Очередное дуновение ветра всколыхнуло дивно-возбуждающий букет домашней выпечки, розовых бутонов и дождя. Любопытно, а ее безупречная кожа на ощупь такая же атласная, как и на вид? А эти ее локоны… Так бы и пропустил между пальцами шелковую прядку. Проклятье! Делайл, возьми себя в руки!

Мысленно дал себе пощечину, отпустив Марьяну. Внутренняя борьба, видимо, отразилась на моем лице, вызвав у девушки замешательство.

– С тобой все в порядке, Дел? Ты какой-то странный. А хотя чего это я удивляюсь, ты же Айну встретил. Все закономерно.

– А-а-а, да, – поспешно согласился я. – Ты угадала. Есть такое.

Волшебный момент, окутавший нас хрупкой атмосферой чего-то неизъяснимого, но томительного, мгновенно рассеялся.

– Эй, а чего это нас сестрица не встречает? Оу, а погодка Дэльтарры так и шепчет! – послышался голос Рейнара со стороны коридора, где находился портал перехода.

– Приехали! – с улыбкой воскликнула она, поспешив в коридор.

Я отправился вместе с ней. «Ах, Марьяна, Марьяна, ты даже не представляешь, какова правда!» – подумал я в смятении из-за вдруг возникших неожиданных порывов. Да что на меня нашло?

«А разве это происходит с тобой в первый раз? – вкрадчиво промолвил мой внутренний голос. – Не ты ли постоянно разглядываешь ее украдкой, а? Не ты ли на свадьбе Нордвиндов едва ли не зубами скрежетал, когда она танцевала с другими?»

«Это наваждение. Просто Марьяна выросла очень красивой девушкой», – мысленно попытался я убедить себя.

«Марьяна не единственная красавица. В твоем окружении есть и другие. Коллеги, адептки, знакомые, соседки. Но что-то никто из них не пробуждает в тебе тех чувств, которые будит Мари», – возразил мой внутренний голос.

«У меня просто давно не было женщины. Это говорит во мне банальная плотская неудовлетворенность, – убеждал я самого себя. – Одна ночь безудержной страсти, и все пройдет».

«Ну да, ну да», – с иронией пропело мое внутреннее «Я».

«Да, пройдет», – мысленно сказал самому себе, попутно помогая нести дорожные сумки Рейна и Марэи в их комнату и слушая вполуха друга и его супругу.

– А ты небось вкусными запахами соблазнился, а, Дел? – промолвил, хитро щурясь, Рейнар. – И сразу тут как тут. Хотел в одну кошачью мордаху слопать все булочки?

– Ну что ты, как я могу! – воскликнул я в шутку. – Мы с Марьяной смиренно дожидались прибытия других лисьих мордах.

Наша шутливая словесная перепалка вызвала всеобщее веселье. Через час во дворе моей усадьбы стоял экипаж Ленара и Алессы, решивших добираться из соседнего княжества наземным путем. К тому времени Марьяна с будущей невесткой помогли Миане накрыть на стол, и семейный ужин с разговорами затянулся до полуночи.

Не раз я позволял себе бросать украдкой взгляды на Марьяну, блуждая взором по губам, которые то и дело трогала искренняя улыбка, по хрупким плечам, оголенным летним хлопковым платьем со спущенными короткими рукавами-фонариками, тонким кистям рук и длинным изящным пальцам. Ее манера перекидывать копну роскошных волос на одну сторону, оголяя изящную белую шейку, подпирать рукой подбородок, когда она кого-то слушала, и звонкий смех с придыханием медленно, но верно и безжалостно переворачивали мой внутренний мир, меняя в нем местами небо и землю.

В какой-то момент она отошла в сторону поговорить по кристаллофону. Прислушавшись, я понял, что ей позвонил ухажер, и романтический флер, которым был овеян тот недолгий разговор, произвел на меня эффект встречи воды с раскаленным железом. Кажется, что внутри меня неистово закипала кровь, а в ней извергались вулканы и взрывались тонны звезд, а их острые осколки нещадно жалили меня. Мне стоило огромных трудов оставаться внешне спокойным, но никто ничего не заметил. Кроме Рейнара. Правда, он посчитал, что виной всему встреча с Айной, о которой ему уже успела поведать Марьяна, и я не стал его разубеждать.

Судя по тому, как обычно Мари себя со мной вела, то самое нечто, эфемерное и призрачное, незримой нитью на миг возникшее сегодня между нами, пока мы стояли у окна, ощутил только я. Или она просто сделала вид, что ничего не поняла? Кто ж знает. Воистину, мысли в женской голове неведомы даже Богам.

Вскоре я отправился в постель, но через два часа понял, что не усну. Мысли, витавшие в моей голове, то и дело возвращались к ней, к Марьяне. Постепенно их невинная дымка сгущалась и превращалась в темное, как грозовые тучи, непреодолимое желание, окончательно прогнавшее сон. Ну все, с этим надо что-то делать. Нужен лечебный сеанс. В Квартале Красных фонарей. Уверен, местные умелицы излечат меня от этой дури.

Наскоро одевшись, тихо покинул дом, затем, перекинувшись в пантеру, через лес быстро добрался до оживленных центральных улиц столицы, где поймал общественный экипаж. До самого Квартала доезжать не стал, покинул экипаж заранее, и спустя пятнадцать минут шел по одной из улиц, освещенных алым светом.

Мое лицо закрывала черная широкая полумаска. Я зашел в первую же попавшуюся мне таверну с красноречивым названием «Порочные цветы». Ее внутреннее убранство напоминало цветущий весенний сад, слабо освещенный подвесными фонарями и магическими светлячками, в котором располагались столики для посетителей с мягкими креслами. Играла приглушенная музыка, пока на сцене, декорированной под лесную поляну, в свете большого фонаря, выполненного в виде луны, неспешно и нарочито чувственно танцевали жрицы любви в будуарных полупрозрачных нарядах, расшитых цветочным орнаментом, надетых поверх белья, – неслыханная откровенность для Эсфира. Такое смелое одеяние приличные эсфирские девушки могут позволить себе лишь в спальне перед женихом или мужем.

Я присел за свободный столик, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику мягкого кресла.

– Добро пожаловать в Дом наслаждений леди Тиссе, – томно проворковала подошедшая хозяйка зала, чуть наклонившись ко мне. Как я могу к вам обращаться?

– Можете называть меня Лир, – ответил ей.

– Не желаете ли еды или напитков из нашего меню?

– Мне, пожалуйста, просто стакан воды со льдом и ваше «цветочное» меню, – ответил я, скользя взглядом по танцующим на сцене девушкам: красивые, не знавшие стеснения, раскованные и… до глубины души порочные.

Принесли воду и то самое «меню». Открыв его, я придирчиво пробежал глазами снимки девушек с прозвищами, и взгляд мгновенно выцепил миниатюрную рыжеволосую девушку с длинными локонами и нежным прозвищем «Лилия».