– А от меня ты чего хочешь?

– Хочу, чтобы он со мной позанимался. – Мысль вынудить Колесова служить мне вспыхивает в голове внезапно и тут же выжигает предвкушением все внутренности. – Индивидуально.

– В чём проблема? Тебе не хватает денег на оплату его услуг?

– Папа, он вообще считает, что мне нечего делать в вузе! Думаешь, он будет со мной разговаривать?

– А ты что, действительно собираешься учиться? – Отец поднимает левую бровь.

– Ну придётся.

– Ладно. Договорюсь. Всё? Больше проблем нет? Я могу работать дальше?

– Да, папа, спасибо.

Я мысленно потёрла руки.

Ну что, Глеб Евгеньевич? Посмотрим, как вы запоёте после беседы с Дмитрием «Питбулем» Лисицким!

Глава 3. Глеб

Мой преподавательский опыт утверждал: в каждой бочке мёда обязательно найдётся ложка дёгтя. В любой академической группе обязательно будет хотя бы одна паршивая овечка. Даже если это баран. Опыт владельца не очень большого, но вполне процветающего бизнеса, добавлял: а если нет, её нужно назначить. Чтобы остальные боялись и беспрекословно слушались.

Кристина Лисицкая была просто создана для этой роли.

Правда, на фоне остальных овец и баранов Кристина была явной козой: тупой, упрямой и бодливой. Из достоинств Лисицкой следовало признать одно: она умела держать удар. Не устраивала показательных истерик, не ныла, не грозила страшными карами… Хотя как раз она могла бы, если бы захотела. Папаша Кристины был серьёзным дельцом с отягощенным прошлым. У нас закон един для всех. Но к некоторым он чуть более снисходителен. В отношении прошлого Дмитрия Лисицкого закон был снисходителен даже более, чем чуть.

Если честно, я не понимал его позицию в отношении дочери. Кристинка была как картинка. Такой бы подиумы покорять и косметику в модных журналах рекламировать. С папашиным кошельком она давно взлетела бы первой звездой и сейчас получала бы гонорары под стать отцовским доходам. Серьёзно: встреть я такую среди эскорт-барышень, забил бы на все принципы и забашлял, сколько попросит, за возможность вставить. Вся ладная, ухоженная… Там на одних стилистов по МРОТу в день уходит, не меньше. Коротенькие юбочки чуть прикрывают тугую попу, а идеально ровные, стройные ножки не прячут совершенно. Я всё ждал: когда же она наклонится?

Не повезло.

У меня пунктик на ножки и задницу. Готов вообще в лицо не смотреть. Когда сзади, его всё равно не видно. Но у этой и личико было, что надо. И ротик, чувствуется, рабочий…

Всё у неё было.

Кроме мозгов.

И если для эскортницы это плюс, то для студентки, увы…

Что она в вузе забыла?

Декан пару раз пытался намекать, что неплохо было бы проявить гуманизм к сирым и богом обиженным. И, может, если бы она не лезла на рожон с самого начала, типа, она такая крутая, а все вокруг – пыль с её ног, я вошёл бы в положение. Но меня закусило. И если честно, меня вштыривало от того, как она морщилась всякий раз, когда справедливо получала неуд. Морщилась, но покорно внимала.

Покорность вообще была ей к лицу. Непривычна, оттого плохо уживалась с мимикой. Но тем сильнее меня вставляло.

И всё же я понимал, что рано или поздно её терпению придёт конец.

– Глеб Евгеньевич, вас вызывают в деканат, – прощебетала в аудиторию секретарша декана на одной из пар. – Немедленно.

Я дал задание студентам, чтобы не слишком радовались, и вышел в коридор. Вариантов не было – сейчас мне будут делать харакири за предвзятое отношение к девочке из хорошей семьи.

Но я с самого начала знал, на что иду и чем рискую.

В приёмной сидели двое в штатском с характерными стрижками и лицами бодигардов. Если бы у меня и были какие-то сомнения, то теперь они бы окончательно рассеялись. Но их и не было. Один из телохранителей встал и жестом попросил поднять руки. Меня обхлопали на предмет оружия и так же молча показали на дверь к декану.

– Здравствуйте, Сергей Иванович, – здороваюсь, входя в его обитель.

На деканском столе стоит пузырь нехилого ненашенского коньяку, а в гостевом кресле сидит он – Лисицкий.

– О, вот и Глеб Евгеньевич, наша восходящая научная звезда. Кандидат наук, доцент. Научные статьи в ведущих журналах, – расписывает гостю декан, будто продает меня в рабство, а не вызвал для экзекуции. – А это…

– Да кто ж меня не знает, – широко и очень доброжелательно усмехается Лисицкий. Настолько доброжелательно, что ниже пояса всё сжимается и кукожится. – Дмитрий Анатольевич, как Сам, – многозначительно показывает указательным пальцем вверх, намекая на тезку-политика, и протягивает ладонь ребром.

– Глеб Евгеньевич, – представляюсь в ответ и приветствую будущего экзекутора рукопожатием.

– Наслышан, Глеб, наслышан, – приспускает мою планку Лисицкий. Впрочем, думаю, он может себе такое позволить. – Сергей Иванович, не оставите нас ненадолго?

– Конечно-конечно, сколько угодно. Мне как раз нужно сходить утрясти одно дельце в учебном управлении, – отчитывается декан и быстро, не оглядываясь исчезает из кабинета.

– Время – деньги, – сходу начинает Лисицкий, потирая правой рукой кулак левой. – Поэтому сразу к делу. Я хочу, чтобы ты индивидуально позанимался с моей дочерью.

У меня падает челюсть, но я ловлю её в полёте.

Разговор представлялся мне немного другим.

– То есть вы хотите заплатить мне за репетиторство, чтобы у Кристины волшебным образом нарисовалась пятерка за семестр? – уточняю.

– Если бы я хотел купить ей оценку, я бы так и сказал. – Собеседник растягивает губы в улыбку джокера. – Но я хочу, чтобы ты с нею позанимался. Послушай. – Он поднимает руку, предупреждая любые попытки возражения с моей стороны. – Криська – не дура. Понимаю, ты сейчас думаешь, что я как отец не могу её объективно оценить. Но это не так. Она объективно не дура. Просто ей ничего не нужно. Не интересно. Даже ноготки-реснички ей по большому счёту безразличны. Как и все эти тики-токи, ютюбы и прочие жвачки для мозгов. Ей на всё плевать. Кроме – внезапно! – АФХД.

Изображаю на лице «Неожиданно!».

– Поэтому я хочу, чтобы ты с нею позанимался. Прекрасно понимаю, что знаний у неё сейчас с гулькин хрен, и учить придётся с азов. Да и характер у неё тоже… не сахар и не мёд. Избалована она у меня слишком.

– Вот-вот. Ей бы не индивидуальные занятия, а по заднице надавать, – продолжаю его мысль.

– Глеб, вот твои педагогические методы меня вообще не волнуют. – «Сечёт» ладонью воздух Лисицкий. – Хочешь – «по», хочешь – «в». Мне нужен результат! Если у тебя получится поддержать её интерес к учёбе – всё, что захочешь.

– Я в милостыне не нуждаюсь. – Вот эта откровенная попытка меня купить цепляет за живое. – Всё, что я хочу, у меня есть.

– А я и не подаю, – саркастически оброняет Лисицкий, сцепляя пальцы в замок. – Но раз у тебя всё есть, то если справишься, то ничего у тебя не будет. Никаких неприятных проверок внеплановых… Налоговой, типа. Пожарников. Прокуратуры. Роспотребназора. Знаешь, такая это головная боль для бизнеса… – Он мотает головой и корчит огорчённую физиономию.

Тут я восхитился. Вот это мотивационный талант! Вот тебе пряник. Вот тебе кнут. И выбирай, что хочешь, никто не неволит. Полная свобода!

Поразительно, как при таких талантах у него дочь так распустилась…

– В общем, будем считать, что мы договорились, – подводит итог встречи отец моей двоечницы и кладёт на стол старомодную визитку. – Это контакты моего бухгалтера. Скажешь, сколько переводить за занятия. Ну и если ещё что-то по бизнесу нужно – с ним же можешь обсудить. Приятно было познакомиться.

Он встаёт и снова протягивает мне руку.

– Взаимно. – Снова её пожимаю. – До свидания.

– До встречи, – оптимистично заканчивает Лисицкий и выходит.

А я сижу, кручу в руках картонный прямоугольник и пытаюсь собрать мысли в кучу.

Ничего себе, чести удостоили!

Что мне теперь с нею делать? Куда совать?

Глава 4. Кристи

Отец прислал короткое сообщение в мессенджере: «Сделано». Так как ничего, кроме Колесова, он должен не был, значит, папа мне его купил.

На следующий день я готовилась к практике по АФХД с особенной тщательностью. Впрочем, я неожиданно поймала себя на мысли, что вообще в те дни, когда у нас стоит АФХД, я собираюсь в универ, как на фотосессию.

Фотосессию 18+.

Я одевалась не как на панель. В моём представлении о панели. Мои луки для клуба были фривольнее. А в университет я ходила в приличном. На грани, но всё же приличия. Сегодня я надела чёрные ботфорты на такой шпильке, что ноги уходили в бесконечность, короткую кожаную юбочку в цвет и обманчиво-простенький лонгслив с мысом поверх шикарного бюстика. Просто образцовая ученица.

Иногда я ловила «мужские» взгляды Колесова на себе. Ну мне нравилось думать, что он смотрит на меня как мужчина. То есть он совершенно точно был не женщиной. И у него определённо что-то было в штанах. В некоторых ракурсах это что-то прекрасно обрисовывалось тканью брюк, и, судя по рельефу, природа его не обидела.

Я как последняя дура пялилась преподу на ширинку, вместо того чтобы слушать лекцию!

Ну дура! Дура и есть! Пялилась и представляла, какой у него член, и как этот козёл Колесов им пользуется. И от этих неакадемических мыслей в моей нижней чакре становилось горячо и влажно. Стоит ли удивляться, что на практике я ничего не понимала от слова совсем и смотрела на доску, как овца на новый мерседес? И как вы думаете, что я тогда делала? Правильно! Снова пялилась Колесову на ширинку!

Мне определённо требовались индивидуальные занятия, чтобы он не стоял передо мной, выпячивая своё достоинство!

Впрочем, когда он подходил ко мне и наклонялся, чтобы посмотреть, чем я занята и что нарешала в тетради, у меня вообще крышечка с чайничка слетала. Я слышала его дыхание, в мозгах туманилось, зато нижняя чакра…

И вот сегодня я была во всеоружии. Сегодня мы должны поговорить, он должен признать меня хозяйкой, которая платит ему деньги, и меня должно отпустить. Наверняка меня так колбасит, потому что он отказывается подчиняться, как другие. Как только мне удастся его сломать, всё сразу станет обычным, банальным, и я наконец смогу вернуться…

А к чему вернуться-то?..

Я, вроде, до него ничем и не занималась.

…Вхожу в аудиторию с опозданием. Специально задерживаюсь на несколько минут, дождавшись, пока он пройдёт в кабинет. Вхожу как королева с ослепительной улыбкой на сахарных устах.

– А вот и Лисицкая. – Реагирует на моё появление препод. – Её-то мы и ждали! Сидели и всей группой решали, кого же я тут буду первого… – Тут он делает провокационную паузу, вызывая смешки. – А она как раз и одета соответствующе, – заканчивает он для группы.

Разумеется, тупой стэндаповский юмор Колесова трогает сердца и неокрепшие умы моих товарищей по учёбе. Он вообще любит публично выстёгивать жертву, тролль парнокопытный. Стоит ли говорить, что в качестве жертвы он обычно избирает меня?

– А чем вам не нравится моя одежда? – Вскидываюсь, поставив сумку на свободный стул. Ближайший оказывается на первой парте, рядом с Лосиком.

– Кто сказал, что не нравится? – Он демонстративно раздевает меня взглядом снизу вверх, и чакра снова начинает подтаивать. – Белый верх, чёрный низ! Я же говорю: идеальная одежда. Прямо к доске.

– Глеб Евгеньевич, вам с утра ещё не дали?.. – любопытствую и получаю очко от хихикающих зрителей, – …слить кипучую энергию в конструктивное русло?

– Нет, Лисицкая, всю ночь не спал – мечтал о том, как буду сливать её в вас. Публично. Сейчас мы с вами этим и займёмся. Не возражаете, Кристина Дмитриевна?

Ого! Всё же папаша ему вчера что-то отдавил! Причём конкретно!

– Если честно, Глеб Евгеньевич, я бы предпочла делать это в интимной обстановке, – отвечаю с намёком.