– Отсосала твоему папаше? Только так от него можно добиться благосклонности. – Поджав губы, подруга стирает неровную черную полоску.

– Фу, Энж! Они же старые! У него там все давно на полшестого!

Я бросаю на Гелю искрометный взгляд и она прикусывает язык.

– Давайте не будем обсуждать сексуальную жизнь моих родителей, а?

– Лучше поболтаем о твоей! – Анжела кидает зеркальце в черный клатч с золотой медузой Горгоной.

– Я за! Скоро кто–то станет женщиной и будет сосать днями и ночами! – Геля тихонько присвистывает. Не знала о ее умении свистеть. Еще одно открытие.

– Так, тише. – Шикаю на них двоих, когда Аскольд садится за руль, а на пассажирском сиденье устраивается Марк.

– Ой, да что они не мужики что ли!

На лице Анжелы предвкушение улетной вечеринки.

– Девочки, давайте договоримся, что будем держаться вместе. Окей? Если сегодня что–то пойдет не так, мой отец…

– Завтра твой отец уже не будет иметь над тобой власти. Только горячий, дико соблазнительный зверь с большим членом!

Ангелина снова закатывается от смеха и, завалившись на сиденье, демонстрирует красные трусики. Я верчу головой, не веря в происходящее. Эти две фурии слишком долго пребывали взаперти с детьми и несносными мужьями. И теперь хотят оторваться на всю катушку. Интересно, те самые мужья разделяют их тягу к пошлым шуточкам и дерзким танцам?

Обо всем узнаю уже в «Ригеле». Подруги и я прилипаем к бару, оформленному в индустриальном стиле. Стенка за полками с алкоголем зеркальная и отражает неоновый свет стробоскопов.

Мы заказываем коктейли с самыми пошлыми названиями и усаживаемся на высокие вращающиеся стулья.

– Сейчас выпьем и пойдем на танцпол. Я хочу потрясти задницей!

А пока, Геля трясет большой грудью. Анжела вторит ей. Я смеюсь, до последнего противлюсь их просьбам взболтать «девочек».

– Блин, Милена, раскрепостись уже! У тебя клевые сиськи. Будто в них силикона закачали! Они же твои?

Анжела обнимает Гелю за шею и обе наклоняются ко мне. Их сумочки чудом не соскальзывают с коленей.

– Они мои!

– Что? – сводят подкрашенные брови.

– Эти сиськи мои!

– У–у–у! Да–а–а! – орут в голос.

– Ваши коктейли, крошки. – Бармен толкает нам бокалы. Мой светится голубым. На кромке торчит кусочек ананаса. У Анжелы что–то ярко–оранжевое с зонтиком, у Гели узкая колба с красным содержимым.

– За тебя, малышка. За твой брак с неудержимым жеребцом Дариусом Бажаевым!

Я от души хохочу. А спустя еще два тоста спешу в центр зала и отдаюсь музыке.

Электронные ритмы меня опьяняют. Я верчу задом, выписываю восьмерки. Девчонки неподалеку и отрываются, танцуя с закрытыми глазами. Так хорошо мне давно не было. Запрокидываю голову и отдаюсь хмельным звукам. Телу становится жарко. Платье облепляет, словно вторая кожа. Я по–дурацки улыбаюсь сама себе и своим ощущениям, а потом чувствую чьи–то сильные руки на бедрах.

Они придерживают меня, помогают двигаться в такт импульсивной мелодии.

Откидываюсь назад на крепкую грудь незнакомца. Не контролирую себя совсем. Мужчина лапает меня выше и выше. Накрывает мои груди ладонями. Открываю рот и захватываю спертый воздух.

Боже…

– Каждый миллиметр твоего восхитительного тела сияет для меня, Цветочница.

Что?!

Решительно оборачиваюсь через плечо и вижу Дариуса. Жмется ко мне бедрами, осыпает короткими поцелуями шею.

– Ты?

– Тс–с–с, не шуми. Расслабься. Мне это нужно сейчас.

Мои соски превращаются в камешки от того, как он зажимает их большим и указательным пальцами. Отец его кастрирует за это, вздернет на ветке старой груши в нашем саду.

– Вы с ума сошли!!! – вонзаю локти ему в живот и отскакиваю на полметра. – Что вы себе позволяете?!

Но при виде Дариуса жалею о своих словах. Его дорогая сорочка частично в крови. На шее размазанные алые капли. Кобура на два пистолета подчеркивает широкие плечи и узкую талию.

Он выхватывает пистолет ТТ и выпускает пулю в потолок. Я неплохо разбираюсь в оружии, благодаря книжкам. Не то увлечение для девочки, но сейчас…Визг и крики сопровождаются давкой к выходу. Люди сносят столы на своем пути, перелетают через кожаные диванчики. Девушки ломают каблуки, а парни борются друг с другом за право покинуть клуб первыми.

Вторая пуля разбивает стекло за баром. Я закрываю уши от водопада алкоголя и звонкого скрежета осколков.

Ангелина и Анжела сидят на корточках у дальней стены, накрыв головы руками с зажатыми с сумочками.

– Теперь тебе понятнее?

В клуб заходят Джабар и Даниэль. Пару часов назад они отирались у моего дома. А теперь здесь. По уши в крови. На Джабаре безразличная маска и привычное равнодушие в каждом жесте. Даниэль шагает к бару и прихватывает бутылку уцелевшего джина.

– Какого черта?

Я впервые позволяю себе грубить ему.

– Какого? – Дариус вмиг подбирается ко мне. – Для кого ты нарядилась? К чему этот шлюший раскрас?

– У меня девичник. Отец в курсе. На улице Марк и Аскольд. Я не делаю ничего плохого.

– Хм, – еще полшага. Убивает своим ростом. – Я, блять, только что прикончил двух Палачей, а моя невеста вертит жопой в дрянном клубе? Это что, сука, значит?

Разворачивается к братьям. Те делают по глотку джина.

Никогда не видела ни одного мужчину в таком состоянии. Дариус яростнее ледяного урагана. Каре – зелёные глаза черны, как судная ночь.

– Скажите мне? – Размахивает пистолетом в воздухе. – Чем это все воняет?

– Девочка отдыхает, братишка. Имеет право.

Джабар явно имеет кольчугу.

– Отдыхает? Если бы Валентин не следил за ней, она бы трахнулась с каким–нибудь уёбком в туалете.

– Перегибаешь, бро. – Выгибает одну бровь Даниэль. – Тебе надо выдохнуть. Был тяжелый вечерок. А у девчонки два верных пса у ног.

Но у Дариуса свои мысли насчет продолжения травли. Опять устремляет раздирающий в клочья взгляд на меня.

– Я неспроста договорился с твоим отцом, чтобы ты сидела дома. Не ради забавы подарил тебе телефон. Но видимо, старый хрыч плевал на мое мнение и положение в обществе. Что ж, поступим так.

Почесывает стволом затылок.

– Ты едешь домой вместе с подружками. Принимаешь ванну, смываешь эту охуитительную роспись с лица и ложишься спать. Из дома ни ногой. Завтра на церемонию тебя доставят мои люди.

Во мне что–то ломается. Хорошая девочка убегает и прибегает плохая.

Я приближаюсь к будущему мужу и, борясь с омерзением, толкаю его маленькими ладошками в грудь. На коже остается слабый след чужой крови.

– Идите к черту!

Намереваюсь пройти мимо, но он обхватывает меня за талию, прибивает к себе и приставляет пистолет к виску.

– Все вышли вон. Быстро!

– Дари, не горячись. – Мягким голосом произносит Джабар.

– Возьмите девчонок и на хуй!

Братья выполняют приказ босса. Теперь он вместо своего отца руководит Лихтинском и они обязаны слушаться. Мой же отец сейчас далеко и в свете недавних событий, даже не вышел бы из своего кабинета, чтобы меня спасти.

Парни выводят подруг, которые посылают мне жалостливые взгляды.

– Послушай меня, Милена, – шепчет мне на ухо, не отнимая пистолета от моего правого виска. Мое сердце разбивается надвое. По икрам несутся холодные мурашки. – У меня и правда был охренительно тяжелый день. И я хотел провести его в постели с какой-нибудь глупой книжкой. Но ты все испортила. Приехала сюда и демонстрируешь всем на что способна. А способна ты на многое. У половины мужиков в этом гребаном клубе встал на тебя. Они пускают слюни на то, что принадлежит мне.

– Я не ваша. – Нижняя губа дрожит, мои слова не разобрать.

– Что?

– Я не ваша собственность. По крайней мере, до завтра.

– Верно. Но ты помечена мной. Наши отцы поклялись на крови, что ты будешь моей. Два города станут одной большой кровавой помойкой, если продолжишь, блять, выносить мне мозг. Поэтому впредь, уважай меня. Помни, чья ты невеста и что стоит за нашим браком.

– Невеста озабоченного мерзавца, вот я кто.

Ни усмешку, но что–то очень похожее на нее слышу позади. Дариус отводит пистолет от моего виска и вонзает в грудь. Прямо поверх линии платья. Ребра распирает от неимоверного давления.

– Повтори?

Металлическая дверь лязгает. В зале появляется Джабар.

– Их нужно развести по домам. Иначе начнется то, что нам совсем ни к чему сейчас. Мы же хотим мира, не так ли, брат?

Дариус отталкивает меня. Я падаю на колени. Обходит слева, сует пистолет в кобуру и глядит так, будто я инфицирована страшной болезнью…

ГЛАВА 9

Вот и настает знаменательный день. Я сижу на белом пуфике перед зеркалом и смотрю на свое безупречное отражение. Волосы уложены в стиле «голливудская волна», на шее тонкая золотая цепочка с крошечным бриллиантом. Осталось надеть передаваемые по наследству серьги и фату.

В комнату без стука входит мама и просит визажиста оставить нас. Она еще ничего не говорит, а на мои глаза уже наворачиваются горькие слезы.

Вчера в клубе Дариус показал себя таким, каков он есть. Монстр в человеческом обличье. Голодный хищник, почуявший кровь. И я даже боюсь представить, каким образом оборвалась жизнь тех мерзавцев из банды Палачей.

– Ты бесподобна, милая.

Мама склоняется так, чтобы отразиться в зеркале. На ее лице нелепая улыбка. Одна из тех, которую надевают перед камерами или обнаружив труп в своей постели.

Я бы могла сфотографировать ее на память и никогда не показывать нечто подобное своим детям. Но все мысли улетучиваются от теплых маминых рук на моих плечах.

– Где ты нашла это фото?

Кивает на погнутый снимок на туалетном столике. На нем я и Вилен. Я чуть не бросила его в стирку вместе с шортами. Вовремя вспомнила.

– Был в моей коллекции. Но все в прошлом, не переживай. Вряд ли муж позволит мне заниматься ерундой, вроде фотографирования.

– Почему же, взять хотя бы…

– Хватит, мама. – Обрываю ее ободряющую речь на полуслове. – Я ягненок на заклании. И в ближайшие пару недель темой для бесед на светских сборищах станет мое замужество и первая брачная ночь. Никто не вспомнит о моем таланте и прочем. Перестань делать вид, что будет иначе. В нашем мире все движется по кругу. Родилась девочкой, готовься выйти замуж за какого–нибудь урода.

Голубые глаза мамы поблескивают печалью. То–то же. Фальшь уже неуместна.

– Я люблю тебя, милая.

– И я. А теперь я бы хотела побыть одна.

С грустной улыбкой качает головой и уходит. Я подбираю легкую юбку, которая будет красиво струиться по черной, как сердце моего жениха дорожке и подхожу к окну.

Пейзаж потрясающий. Солнце клонится к закату. Окрашивает деревья в лиловый и бледно–розовый оттенок. Кучевые облака медленно плывут вдоль горизонта.

Опускаю глаза вниз и вижу будущего мужа в черном костюме–тройка. Бутоньерка из крошечных, специально выведенных где–то в Бельгии лилий, украшает нагрудный кармашек. Его антрацитовые волосы зачесаны назад и норовят устроить митинг.

Рядом с ним вертятся братья. Одеты с иголочки, наверняка, надушены французскими одеколонами. Так и не скажешь, что каждый день они сворачивают шеи и выпускают кишки где–нибудь в портовом складе Лихтинска.

Где–то вдали звенит колокольчик. Знак выйти из комнаты и спуститься вниз. Глубокий вдох и неторопливый выдох. Волшебным образом Дариус улавливает мою фигуру в окне и салютует с циничной усмешкой. Он постарался на славу в организации торжества, но меня ему не купить всеми этими живыми музыкантами, тарталетками с икрой и дорогим шампанским.

Я принцесса Флоринская. У меня все это есть, было и будет. Единственное, чего я никогда уже не верну: свою честь. Сегодняшней ночью Бажаев отнимет ее. Навсегда.

Надо что–то придумать.

Срочно.