Пришлось мысленно матюгнуться и поднять голову.

– Ну наконец-то, – усмехнулся темноволосый парень едва ли старше меня самого. – Я думал, будешь притворяться, что ты в бессознанке, пока не обоссышься. Честно тебе скажу – не пытайся освободиться, эти узлы в принципе не развязать, можно только разрезать. Кстати, советую смириться с судьбой. Будь ты Собирателем или Фермером, может, и испытал к тебе сочувствие, хотя в деле спасения человечества оно неуместно. Но ты Палач, так что считай, что это твоя карма. Хотя ты вряд ли знаешь, что означает это слово, Система хорошо поработала над тем, чтоб люди забыли своё прошлое. В общем, ладно, хватит болтовни. Давай-ка глянем, куда ты спрятал мою флешку. Она ведь у тебя, да? При себе? Уверен, что так.

С этими словами парень наклонился и принялся медленно обшаривать карманы моей куртки. А я вдруг понял, что сейчас – мой единственный шанс выжить, и терять его никак нельзя.

Голова парня находилась аккурат на одной высоте с моей. И я, размахнувшись, со всей силы обрушил свой лоб ему на переносицу.

Глава 10

Парень понял свою ошибку только в тот момент, когда мой удар достиг цели. С воплем отшатнулся, хватаясь за лицо, не удержал равновесия и упал на задницу. Я, отчаянно жалея, что так и не установил себе усилители мышц рук, напрягся изо всех сил, надеясь если не разорвать, так хотя бы растянуть путы и как-нибудь выскользнуть из них, но куда там – верёвка даже не шевельнулась, лишь сильнее впилась в кожу, сдирая её до мяса.

Так, что же делать? Ну, попробуем тогда другой способ.

Я всем телом дёрнулся вперёд так, чтоб стул подо мной пошатнулся и встал на передние ножки – в таком его положении я мог хотя бы опереться на стопы, а значит – придвинуться ближе к орущему от боли парню. Выглядело это, конечно, странно, но смешно оценивать вид, когда ты борешься за собственную жизнь.

Сделав пару неуклюжих шагов, я вместе со стулом обрушился на парня сверху. В полёте постарался развернуться так, чтоб локтем снова попасть по лицу, но совсем немного промазал. Зато, не выдержав такого обращения, жалобно треснул стул, к которому я был привязан. Мигом сообразив, какую выгоду мне это может принести, я извернулся и встал на колени. Неуклюже оттолкнулся от пола и снова рухнул, сумев, тем не менее, повернуться правым боком вниз.

Тут стулу окончательно поплохело, и он развалился прямо подо мной. Ну как развалился – спинка удачно отделилась от сидения, а одна из передних ножек переломилась пополам. В сумме всё это дало мне небольшую свободу передвижения, но для побега этого было всё равно маловато – далеко я в таком виде не уйду, а парень буквально через пару секунд уже придёт в себя и позовёт подмогу.

Кстати, у моего противника, похоже, установлена «Медицина-3» – судя по тому, что он перестал выть от боли, в его крови уже плещется приличная доза обезболивающих препаратов. Что ж, самое время его добить.

Кое-как к поднявшись, я заковылял нему. На этот раз удалось прицелиться и обрушить усиленную поим весом спинку стула ему на лицо, и парень, наконец, затих. А я, тяжело дыша, принялся осматриваться.

В той стороне, куда ушла женщина, делать мне явно нечего. В противоположной – тупик, в котором на обшарпанном столе шуршит древний компьютер, освещённый слабым следом ещё более допотопного монитора. Рядом – такой же допотопный ложемент с ремнями для фиксации тела и манипуляторами, которыми явно надо управлять вручную.

«Чёрта с два я вам дамся»! – злобно подумал я и двинулся вдоль тонущих в темноте стен.

Моё упрямство было вознаграждено, и я обнаружил ещё один проход, из которого едва заметно тянуло затхлым сквозняком. В той позе, в которой я вынужден был находиться, протиснуться в него было сложно, но я всё же сумел и двинулся вперёд.

Идти приходилось вслепую, стены, об которые я то и дело задевал частями стула, при каждом касании производили звук, который мне казался невообразимым грохотом. К тому же, поверхность прохода вся была покрыта мерзкой слизью, в которой я вымазался с ног до головы практически сразу.

Пока шёл, несколько раз пытался вызвать Систему и запросить помощь, но она не отзывалась – видимо, сигнал сюда действительно не доставал.

Кстати, а куда «сюда»? Под землю, это понятно. Но что это вообще за сооружение, в котором я оказался? Уж не канализация ли?

Похоже на то. Да и запашок со слизью не тонко намекают о правильности догадки. В принципе, логично – где ещё прятаться Сопротивлению как не в канализации? На поверхности полно камер, мёртвых зон в обитаемой части города практически нет, да и на окраинах их немного. К тому же Система регулярно устанавливает новые, а заметить их без должного навыка не так уж и просто.

Правда, есть одно «но». Все выходы канализации – по крайней мере, такие, в которые может пролезть человек, – заварены или завалены грудами обломков от разрушенных зданий. Откапывать их запрещено, за одно только подозрение в попытке проникнуть под землю Система запросто может выдать заказ такому человеку.

К тому же канализация – пристанище агрессивных диких псов, голодных и вполне себе жадных до человечинки. Тут их логова, в которых они пережидают зимние холода и плодятся, чтоб весной выползти в пригород и там искать себе жертв среди фермеров и сельскохозяйственной скотины.

Конечно, временами Система проводит рейды по выслеживанию и утилизации особо крупных и агрессивных стай, но полностью справиться с угрозой ей не удаётся. Да и не надо, в общем, поскольку собаки тоже приносят пользу, уничтожая поголовья обитающих тут же, в канализации, крыс. Не будь их, эти крысы давно бы уже хлынули в город. И пусть людям уже давно не страшна зараза, которую они разносят, но сам факт того, что мерзкие грызуны наводнят собой улицы, уже не говорит ни о чём хорошем.

Однако же факт оставался фактов – Сопротивление сумело проникнуть в канализацию и обосноваться тут. И, похоже, ни собак, ни крыс они вообще не боятся. Значит, можно резонно предположить, что часть канализации, в которой они обосновались, во-первых, не особо облюбована животными, а во-вторых – защищена крепкими стальными дверьми или ловушками. А скорее всего, и тем, и другим.

Значит, до того, как я на всё это добро наткнусь, надо придумать, как осободить хотя бы руки. Неразвязываемые узлы, да? Можно только разрезать? Ну вот и замечательно, из склизлых стен довольно часто торчат железные штыри, ржавые от влаги, об них можно попытаться верёвку перетереть. А для начала надо, вообще-то, освободить вторую ногу – что удивительно, мысль о том, как можно легко это сделать, почему-то пришла мне в голову только сейчас.

Долго сокрушаться я не стал. Преодолев брезгливость, опустился на колени и всем своим весом надавил на сиденье. Оно жалобно хрустнуло, но атаку выдержало. Я повторил свои действия ещё раз, стараясь не просто давить, но в буквальном смысле обрушивать вниз свою пятую точку. И, наконец, мои усилия принесли результат – вторая передняя ножка надломилась.

Дальше я просто расшатал её, и она сдалась. В итоге на моих ногах осталось по одной передней ножке, а задние вместе с сиденьем теперь валялись на склизком полу.

Я с удовольствием выпрямился, задев при этом головой низкий потолок. Так намного лучше. Не идеально, конечно, но хотя бы не приходится перемещаться загнутым в позу вопросительного знака, что уже неплохо. Так, а теперь руки.

Быстрый эксперимент показал, что идея со штырями была тупой. Нет, если долго тереть об них верёвку, она однажды сдастся. Но у меня нет этого времени. Туннель, по которому я иду, абсолютно прямой, и поймать меня в нём легче лёгкого. И это произойдёт, как только тот парень придёт в себя и предупредит своих о том, что я сбежал.

Нет, есть, конечно, надежда, что я приложил его достаточно сильно, и он уже не встанет никогда, но и это не сильно увеличивает время, которым я располагаю. Та женщина сказала, что займётся эвакуацией базы, но это же не значит, что она не придёт проверить первые результаты предполагаемого эксперимента надо мной.

Да и вообще сомневаюсь, что их тут всего двое.

Бросив затею с перетиранием, я снова потопал по туннелю. Ступать старался осторожно, перед каждым шагом ощупывал ногой пространство перед собой прежде, чем перенести вес. И всё равно напоролся на тонкую леску, растянутую прямо над полом.

Я почему-то ожидал, что эта растяжка окажется максимально примитивной, и при разрыве лески я услышу грохот ржавых консервных банок, падающих на пол. Но у Сопротивления дела шли лучше, чем я предполагал, и вместо грохота банки раздался громкий и протяжный вой сирены.

Мне не оставалось делать ничего другого, кроме как побежать. Шансы уйти таяли с каждой секундой, но пока преследования вроде как не было. В итоге я добрался до массивной круглой двери, недолго думая, толкнул её плечом в безумной надежде, что она не заперта, и… вывалился на пол небольшого, но хорошо освещённого помещения, прямо к ногам, обутым в добротные ботинки вроде моих, с высоким голенищем, поддерживающим суставы, и шнуровкой.

– Он? – раздался вопрос надо мной – видимо, его задал обладатель тех самых ботинок.

– Он, – гнусаво подтвердил уже знакомый мне женский голос. – Говорила я ему…

– Ничего, оклемается. Главное – живой, – успокоил женщину обладатель ботинок. – А этого пора на ложемент. И лошадиную дозу снотворного ему, а то больно прыткий…

Я дёрнулся было всем телом, чтоб снести обладателя ботинок, но не успел. Затылок взорвался болью, и меня вновь окутала темнота.

Глава 11

– Убью!!!! Твари! Всех угандошу, собакины дети!!! – орал я, беснуясь от собственного бессилия и ощущения приближающегося конца.

Умирать категорически не хотелось, но твари из Сопротивления не повторяли своих ошибок. Всё тот же парень, которого, как выяснилось, звали Ярым, сидел за столом и что-то увлечённо читал с экрана монитора. На переносице у него красовался тканевый прямоугольник, но больше никаких последствий моих действий видно не было.

Я же был надёжно прикручен к ложементу ремнями, верёвками и пластиковыми самозатягивающимися хомутами. Мышцы были ватные и не особо слушались после того, как мне принудительно вкололи какую-то дрянь при помощи древнейшего пластикового шприца.

Особо тщательно была зафиксирована голова, потому что в разъёме находящегося на задней части шеи Чипа уже торчал штекер физического соединения, пока, благо, не активный. Но магнитные фиксаторы работали, так что вынуть штекер было уже нельзя. Только сломать. И я бы, мать его, сломал, если бы мог хоть капельку двинуть головой.

Ни ножа, ни заточек у меня больше не было – на этот раз их всё-таки изъяли, пока я был в отключке. Дилетанты! Если бы сразу так сделали, не пришлось бы за мной гоняться.

Флешку тоже забрали, и именно её содержимое так увлечённо и изучал Ярый. И он снова был не один.

Вокруг парня столпились ещё трое бунтарей, один из которых оказался женщиной лет тридцати с коротким ёжиком чёрных волос. Все они тоже с любопытством смотрели в монитор и о чём-то тихо переговаривались, не обращая никакого внимания на мои крики. А я, не переставая изрыгать проклятия, всё пытался освободиться, хоть и понимал, что свой единственный шанс я уже упустил.

Откровенно говоря, было страшно. Такого животного ужаса я не испытывал ещё никогда в жизни. Отчаяние – вот единственное слово, которое могло описать моё состояние. Близость и неотвратимость эксперимента, сути которого я категорически не понимал, погружали меня в пучину ужаса и заставляли задумываться о том, куда я попаду после смерти и будет ли там, за чертой, вообще хоть что-то.