– Ну ладно. Мы приехали, чтобы сказать вам, что Грант Спаркс и Фрэнк Денби, подозреваемые в похищении нашей девочки, находятся под стражей. Полиция штата задержала Денби в мотеле к югу отсюда.

– Как они узнали, что он там?

Рэд посмотрел на Кейт сверху вниз.

– Ну, он не слишком умен. Мы сделали свою работу и узнали его имя…

– Как?

– Кейт, не перебивай. Это невежливо.

Она посмотрела на своего отца.

– А как я узнаю, если не спрошу?

– Она права, – согласился Рэд.

Но он на мгновение засомневался, и тогда Микаэла перехватила инициативу. Девочка заслуживает право знать.

– Мисс Дюпон назвала нам его имя во время разговора. Когда мы узнали, кого ищем, нам удалось раздобыть кое-какую информацию. Например, где он живет и на какой машине ездит, какой у него номерной знак. Мы сообщили об этом другим полицейским. И полиция штата заметила машину с таким же номерным знаком на стоянке мотеля.

– Тогда он и правда не очень умен.

– Да, – кивнула Микаэла. – Он поступил глупо, оставив тебе ложку. А вот ты оказалась очень умной.

– Все так, – подтвердил Рэд. – Что касается Спаркса, то он как раз собирался улизнуть, но ему не хватило времени, и полиция Лос-Анджелеса арестовала его. Их обоих привезут к нам, мы поместим их под стражу и допросим.

– И долго они пробудут под стражей?

– Ну, это зависит от адвокатов и судьи. Мы с Мик не можем принимать такие решения. Но опираясь на доказательства, заявление и обвинения, могу вам сказать, что они пробудут там еще долго.

– Год?

– Нет, милая, намного дольше. Может быть, лет двадцать.

– И мама тоже?

Рэд осторожно посмотрел на Эйдана.

– Мы уже это обсудили. Кейт должна знать, как и все мы.

– Тогда я скажу так. Поскольку твоя мама предоставила нам информацию об этих двух мужчинах и рассказала о том, что они сделали и собирались сделать, прокурору штата, который рассматривает такие дела, то он заключил соглашение с адвокатом твоей мамы. Это называется сделкой со следствием. В обмен на информацию они смягчили часть обвинений при условии, что она признается в содеянном. Ей тоже придется сесть в тюрьму лет на десять. Но она может выйти уже через семь, если будет вести себя хорошо и это подтвердят специальные люди. Но ей точно предстоит сесть в тюрьму лет на семь.

– Ей там не понравится, – сказала Кейт себе под нос. – Она не сможет ходить по магазинам, на вечеринки или прослушивания. И мне не нужно будет с ней встречаться. – Она обернулась и посмотрела на отца. – Даже когда ее отпустят.

– Нет, не нужно.

– И вы с ней разведетесь.

– Да, милая, разведемся.

– Она нас не любит. А Нине теперь ничего не грозит.

– Совсем ничего, – заверил ее Рэд. – Но нам придется пока оставить ваш телефон у себя в качестве улики, мисс Торез.

– Он мне больше не нужен, спасибо. Я правда не хочу забирать его обратно. Кейтлин, теперь нам лучше подняться наверх и переодеться к ужину.

Кейт узнала не все, что хотела, но поняла, что лучше согласиться с няней, и поднялась на ноги.

– А вы расскажете об этом людям, которые мне помогли? Диллону, Джулии и бабуле?

– Это здорово, что ты спросила. Значит, ты добрая душа. Да, мы заедем к ним на обратном пути в участок.

– А сможете поблагодарить их от меня еще раз?

– Обещаю.

– Мы поживем пока в гостевом доме у дедушки, а потом поедем в Ирландию с бабушкой. Неужели они правда проведут в тюрьме двадцать лет?

– Я постараюсь.

– Спасибо.

– Не сомневайся.

– Спасибо вам, помощник шерифа Уилсон.

– Не за что.

Прежде чем она вышла из комнаты в сопровождении Нины, Рэд услышал, как Кейт сказала:

– Ты побудешь со мной, пока я буду умываться и переодеваться? Посидишь в моей комнате?

– Она боится оставаться одна, – тихо сказал Эйдан. – Кейт всегда была такой независимой, готовой исследовать мир или засесть где-нибудь с книгой или какой-нибудь игрушкой. А теперь она боится оставаться одна.

– Не хочу лезть не в свое дело, мистер Салливан, но неплохо было бы показать ее специалисту.

– Да. – Эйдан кивнул Микаэле. – Я уже сделал пару звонков и навел справки. Кейт не хочет возвращаться в Лос-Анджелес, поэтому, как она и сказала, мы поживем в гостевом доме у моего отца. А потом поедем в Ирландию – постараемся как можно дольше ограждать ее от общественного внимания. Я знаю, что у вас еще много работы, а день выдался долгим. Не хочу вас задерживать, но мне нужно спросить. Будет ли суд? И придется ли Кейт давать показания?

– Мисс Дюпон признала себя виновной, так что суда не будет. О Спарксе и Денби говорить пока рано. Но скажу так: хоть умом эти двое и не блещут, его может хватить на то, чтобы признать вину. Если они этого не сделают, у нас достаточно доказательств, чтобы добиться для них пожизненного без права условно-досрочного освобождения. А двадцать лет – это куда как лучше пожизненного.

Рэд встал:

– Мы будем держать вас в курсе. Как скоро вы возвращаетесь в Лос-Анджелес?

– Как можно скорее.

– У меня есть номер вашего мобильного. Если что – я на связи.

По дороге к машине Рэд взглянул на часы:

– Думаю, мы сможем перекусить у Мэгги, когда заполним все бумаги. Позволь мне сказать тебе, Мик, эти женщины умеют готовить.

Микаэла задумалась.

– Я бы поужинала. Займемся Денби и Спарксом сегодня?

– С таким же успехом можно ковать железо, пока оно горячо, чтобы подпалить им задницы. Готова?

Микаэла удобно устроилась на пассажирском сиденье, оглянулась на дом и подумала о девочке.

– Готова.

– Адвоката.

Рэд заранее приготовился к такому развитию событий и начал поиски адвоката для Денби, который утверждал, что не может позволить себе защитника, и разрешил Спарксу связаться со своим адвокатом.

До отвала наевшись курицей и клецками, которые приготовила Мэгги, и кексом с пряностями, который испекла Джулия, он совещался с Микаэлой.

Оба сошлись на том, что в соревновании по глупости Денби ведет в счете. Поэтому его будут допрашивать первым.

Они вошли в комнату для допросов. Запустив запись, Рэд поднял руку:

– Суду потребуется время, чтобы назначить вам адвоката, а ему потребуется время, чтобы приехать сюда. Можете ничего не говорить, это ваше право. Мы пришли только для того, чтобы сообщить вам, что допрос может затянуться до утра, и проинформировать вас.

– Мне нечего сказать.

– А никто и не просит вас что-то говорить. Просто ставлю вас в известность, что Шарлотта Дюпон поделилась важной информацией в обмен на сделку со следствием. Кто успел, того и тапки – вы же знаете, как это работает, Фрэнк. С учетом того, что мы узнали от нее и из других источников, штат намерен добиться пожизненного заключения без права досрочного освобождения.

– Чушь собачья. – Цвет его лица изменился до болезненно-серого. – Я ничего не сделал.

– Я не спрашиваю вас, что вы сделали или не сделали. Не так ли, Мик?

– Нет, сэр, подозреваемый воспользовался правом на адвоката. Пока адвокат – тот, которого суд сможет отыскать, – не приедет сюда, мы ни о чем не спрашиваем. Просто информируем.

– Держу пари, это Бильбо, – тихо засмеялся Рэд. – Учитывая, какой этот парень удачливый, держу пари, что это Бильбо. В любом случае мы уже знаем, что операцией руководили вы, поэтому вам придется тяжко.

– Я? Да вы просто…

– Погодите, Фрэнк, – снова поднял руку Рэд. – Вы же не хотите сказать что-то прежде, чем переговорите со своим адвокатом, – он взглянул на Микаэлу, – адвокатом, который приедет к вам. У нас с Мик выдался длинный денек, но, думаю, прежде чем мы запрем тебя здесь и отправимся по домам, стоит рассказать тебе, как обстоят дела. Блондинка? Она сдала тебя с потрохами, Фрэнк. И ты был единственным, у кого был пистолет. А потом начался шантаж.

– Никто никого не шантажировал! Все было подстроено.

– Фрэнк, если ты продолжишь говорить, нам придется посадить тебя обратно в камеру и ты не узнаешь того, что может помочь тебе решить, как вести себя дальше, когда завтра сюда приедет адвокат.

– К черту адвоката. Не было никакого шантажа. Я не собираюсь мотать срок из-за шантажа.

– Послушай, если ты хочешь нам что-то рассказать, то тебе придется отказаться от права на адвоката. В противном случае…

– Я же сказал – к черту адвоката! – Он смотрел то на Рэда, то на Микаэлу, и взгляд его выражал неподдельный страх. – Я отказываюсь от этого вздора. Шантаж, мать его.

– Хорошо, запись зафиксирует, что ты отказался от права на адвоката и хочешь поговорить. Ты показал мисс Дюпон и мистеру Спарксу фотографии, на которых они были запечатлены в крайне компрометирующих ситуациях.

– Да, верно. Заснял их камерой Спаркса, чтоб его. Неужели вы и правда думаете, что я могу себе позволить купить длинную линзу? Смог бы я проникнуть в тот громадный особняк без его помощи?

Микаэла не стала терять времени даром и подняла глаза к потолку:

– Господи, он и правда думает, что мы поверим, будто Спаркс все это подстроил? Мы напрасно теряем время, шериф.

– Но так и было! Так все и было, это все его затея. Он соблазняет богатых женщин. Он просит у них деньги в долг, дорогие подарки, наличные, что угодно. И без труда выманит у них еще больше, если решит, что это возможно.

– Откуда тебе это известно? – спросил Рэд.

– Возможно я пару раз ему помогал. Это не первый случай, когда он приглашает меня в игру.

– Ах, они еще и работают вместе. – Микаэла откинулась на стуле и зевнула. – Спаркс хорошо зарабатывает в качестве персонального тренера для богачей. Зачем ему рисковать и брать в дело такого второсортного мошенника, как ты?

– Смотри, сука…

– Так, так, – спокойно сказал Рэд. – Следи за языком.

– У него есть стиль, ясно? Это его работа. Секс, стиль, поиск женщин, которые хотят и того, и другого. Иногда он хочет, чтобы кто-нибудь приехал и сделал фото. Это я. Ты выманиваешь несколько тысяч и едешь дальше.

– Несколько тысяч? Вы требовали десять миллионов.

– Десять… – Денби резко поморщился. – Вот же сукин сын. Он сказал, два. Мы должны были поделить их поровну. Самый большой куш. Он соблазнил женщину. Он видел, как обстоят дела. Ей не было дела до ребенка, в отличие от отца. А у отца были деньги. Чертовски много денег. Голливудские Салливаны, верно?

Он похлопал себя по нагрудному карману:

– Можно мне закурить?

– Нет, – с улыбкой сказал Рэд. – Продолжай.

– Он говорил, что мы выберем такое дело, после которого можно будет уйти на покой. Я не стану похищать ребенка, вот что я сказал. В смысле – что?! Но он такой, типа, могу заставить блондинку все устроить. Если она откажется, мы уйдем. Но если она заглотит наживку, то мы в деле. И она заглотила. – Он наклонился вперед. – Я вроде как сначала связался со Спарксом, а он уже рассказал обо всем ей. Мы встретились, на ней был парик и огромные солнцезащитные очки. Как будто кому-то есть до нее дело. Я показал ей снимки, она впала в истерику: «Сколько вы хотите? Вы не можете их продать. Моя карьера, пресса!» Я понял, что Спаркс сделал все как надо. Она под ударом, и это облегчает задачу. Мы со Спарксом заранее договорились, и я сказал ей, что сообщу, сколько стоят снимки, но пусть не рассчитывает, что они ей дешево обойдутся.

– Вы не требовали десять миллионов?

– Нет. Слушай, он сказал, что это на двоих, поэтому я сказал, пусть будет два миллиона. Они обманули меня, – пробормотал он с горечью. – Обманули меня и потребовали десятку. Я подумал, что она сможет найти два миллиона, продать какой-нибудь хлам или что-то в этом роде, но он пришел ко мне и сказал, что она не может достать деньги и что он уговорил ее использовать ребенка. Как она ухватилась за это.

Он поерзал на стуле.

– Слушай, если я не могу покурить, можно мне хоть «Маунтайн-дью» или еще какую-нибудь фигню?