– Не успею, – покачал я головой, чувствуя, что нет у меня полчаса. Веки уже стали тяжелыми, в ноги вернулась дрожь.

Я только зубы стиснул, шагнул к Марине и сгреб ее в объятья.

– Я не опасен для тебя сейчас, – усмехнулся ей на ухо. – Надо попросить Катерину выдать тебе пистолет… с уколами.

Марина с трудом выпрямилась в моих лапах, и вместе мы едва добрели до постели. Я надеялся, что просто придавлю ее собой к кровати и вырублюсь…

…но вышло даже лучше. Я не отключился сразу. Успел почувствовать, как она обняла меня за шею, удобно устраиваясь в моих руках, и осторожно вдохнула мой запах, робко укладывая ладонь мне на грудь.

Пробуждение будет нелегким. Но это будет потом…

* * *

Я долго лежала, слушая его дыхание. Тахир, кажется, уснул сразу. А я старалась не шевелиться, чтобы его не разбудить.

Горько все это было. Я будто попала в какую-то сказку с несчастливым концом. Мне давали всего несколько дней, чтобы спастись из плена белых лабиринтов, а я облажалась – и чудовище не расколдовала, и сама не преуспела. И теперь мы с чудовищем обречены.

Чудовище, кстати сказать, очень сильно старалось и в конце концов пало, обессиленное борьбой со своими звериными желаниями. А я так и не успела ему сказать ничего такого, что бы его расколдовало… или сделать…

Вот она – правдивая жизненная сказка. А не вот это все, чем с детства дурят головы маленьким девочкам. Все мы – чудовища. Тахир – буквально, а я… я вру ему и подвергаю его жизнь опасности.

Как я уснула – не помнила. Проснулась, открыла глаза и поняла, что даже не дернулась в руках Тахира. Он все так же еле слышно дышал, вокруг было тихо, и только дождь накрапывал на стекло, разбавляя палитру мрачной улицы. Судя по тому, что за окном было довольно сумрачно, день катился к вечеру. Хотелось есть, пить, в туалет… В общем, все сразу. Тахир все так же прижимал меня к себе, но за время сна немного ослабил хватку – появился шанс вылезти. Только от первого же моего движения Тахир сжал руку сильнее.

– Мне в туалет надо, – прошептала я.

Он вздохнул глубже и выпустил, и я ретировалась из спальни. Все казалось остывшим. Комнату заволокло сиреневой пастелью, и только лампочки на кофе-машине немного разгоняли стылый полумрак. Будто до этого тут все пылало, а теперь выстудило. Только я знала, что стоит Тахиру проснуться, и все снова загорится.

Когда он ушел сегодня утром покурить, я еле сползла с кровати. Было очень странно и даже шевелиться неприятно. Сначала чувствовала себя так, будто меня раздели перед всем приютом и выдрали ремнем. Но проблема была в том, что и такое со мной уже происходило. А сейчас Тахир будто переиграл это воспоминание. И на этот раз вокруг не было никого. Никто не видел, кроме него. Но он не воспользовался моей беспомощностью как те, кто наказывал в детстве. Он не причинял боли, а его прикосновения вернули меня в реальность. Я впервые осознала, что той маленькой девочки уже нет. Все прошло. И теперь меня есть кому защищать.

Выйдя из душа, я тихо прокралась к холодильнику. Наверное, он все равно слышит, но я хотя бы стараюсь.

Я разобрала пакеты, которые принес Тахир, еще утром. Среди всякого мяса и сыра в виде нарезок и кубиков, я обнаружила такую милую сердцу булочку с изюмом и брикет сливочного масла, что даже потеплело внутри. Девушку, как говорится, можно вывезти из приюта, но приют из девушки – никогда. Казалось, нет ничего вкуснее, чем сладкий чай с булочкой.

В таком блаженном виде с большим куском булки во рту меня и застал Тахир. Его опасная улыбка будто заискрила в сумраке комнаты, нервы сразу дернуло, и я застыла с чашкой. Плавное ленивое приближение мужчины к столу показалось шествием сытого хищника к миске. Это стоило трудов, но я невозмутимо запила еду чаем и облизнулась.

– Будешь есть?

Продолжение следует…

– Буду, – ответил он из-за моей спины и направился в ванную.

– И что ты будешь? – пробурчала я себе под нос.

– То же самое, что и ты, – последовало из ванной, и тихо щелкнула дверь.

Булочку с чаем? Серьезно? Ладно. Это я точно смогу ему приготовить. А дальше-то что делать? Может, расколдовать его обещанием руки и сердца? Он не просил столько всего. Он вообще просто берет, что ему нужно.

Но нервничать не хотелось. Я устала.

Когда Тахир вернулся в одних джинсах, я уже устанавливала мольберт у окна.

– Помочь? – замер он возле кофеварки.

– Нет, я сама. Ты выспался?

– Похоже на то, – и он принялся делать кофе, а я уставилась на его широкую спину.

– Хорошие уколы?

– Скорее всего. – А вот тут его голос наполнился недовольством. – Не хочешь прогуляться?

– Можно, – выпрямилась я. – Только меня же не выпустят.

– Погуляем там, куда выпустят. Покажешь парк?

Я только напряженно втянула воздух.

– Ладно, – буркнула недовольно. – Я тебе чай сделала. Ты же попросил такое же.

– Я все буду. И, Марина, мне тоже не нравится, что с решением по твоему делу так тормозят.

Я обернулась к нему. А вот так – на расстоянии с булочкой – он даже ничего. Будто обычный.

– Там есть колбаса, – кивнула я на холодильник, намереваясь продлить эту иллюзию его безопасности. – И сыра дофига. Не хочешь?

– Хочу, – кивнул он, оскалившись – не давал мне расслабиться.

– Ты точно выспался? – направилась я к холодильнику.

– А если нет, то что ты сделаешь? – вдруг недобро усмехнулся он, проследив за мной.

– А ты что намерен делать?

– Намерен и дальше слушать, как ты хочешь, чтобы я остался. А то закрадываются сомнения снова. Что тебе не так опять?

Я втянула воздух и прикрыла глаза на миг, собираясь с духом.

– Ты притворяешься постоянно.

Я уже вытащила из холодильника гору всякой нарезки, а позади так и было тихо.

– В чем? – потребовал он, наконец.

– Ты притворяешься, что выдерживаешь, – пожала плечами, берясь за ножик. – Улыбаешься… Сейчас вот снова играешь со мной…

– Вот как? А что мне делать?

Я обернулась, обнаруживая, что он и правда с интересом на меня смотрит.

– Марина, я предлагал и даже пробовал разойтись. Но тебя и это не устраивает.

– Меня не это не устраивает. – Черт, как же сложно было заводить отношения! Говорить-говорить… Я в жизни не говорила столько, сколько за эти дни с ним. – Ты вот сидишь сейчас весь такой загадочный… И я жду, что ты снова сорвешься, потом пожалеешь, попятишься назад и снова побежишь колоться.

– Я предложил прогуляться, – улыбнулся он. – Поэтому схема по-любому станет разнообразней. Ты вино пьешь?

– Редко.

– Самое время.

– Пожалуй, – усмехнулась я. – Ладно…

Пока он пил кофе с чаем, я оделась в теплый костюм.

– А что там у тебя на работе? Ты уволился? – поинтересовалась, когда он понес к раковине посуду.

Вроде бы ничего, можно и просто так с ним потрепаться. И плевать, что он там ответит. Но и ответил он вполне сносно:

– Нет, к сожалению.

– Такой ценный сотрудник?

– Вот не пойму пока, что на мне так свет клином сошелся.

Он вышел из спальни в рубашке, а я замерла, прислушиваясь – он на самом деле бесшумен!

– Ты, может, и тень не отбрасываешь?

Тахир обернулся и склонил голову набок, недовольно цыкая:

– Потерял эту способность.

– Иди ты! – возмутилась я, натягивая шапку на непослушную копну волос. – Я чуть не поверила!

Он рассмеялся так притягательно, что я даже залюбовалась. Хорош… Надо будет его все же усадить на стул и написать портрет. И не только.

– Ты будешь мне позировать? – спросила я в лифте.

Не хотелось снова закрываться и молчать. Кажется, что пока мы обсуждаем какие-то глупости, нам обоим ничего не грозит.

– Могу попытаться, – серьезно отозвался он. – Но это же сидеть и не двигаться…

– Я могу тебя связать так же, как ты меня, – ляпнула.

– Я не владею мужской техникой шибари.

– Откуда вообще такое умение? – поинтересовалась я, когда мы вышли на улицу.

Стемнело. Воздух пах сыростью и осенью, но дышать было легко.

– У меня была долгая и пустая жизнь, – улыбался он невесело, поглядывая на меня.

– Когда ты начнешь отвечать на вопросы, Тахир?

– Я искал острых ощущений, – нехотя повиновался он. – Недолго. Вышел из этого опыта вот с такими навыками.

– Применяешь их?

– Ну как видишь.

– Почему ты это сделал сегодня со мной?

– А ты как думаешь?

– Не знаю, – отвернулась я.

Раньше эту часть парка я проходила, казалось, за полчаса. Сейчас даже не поняла, как мы оказались на развилке. А Тахир неожиданно предложил руку и повел в сторону узкой плохо освещенной тропы.

– Ну а чувствуешь что?

– Хотелось запинать тебя.

– Но не запинала же.

– Сил не осталось.

– И на что ты их потратила?

– На эмоции. Много всяких эмоций и воспоминаний.

– Хорошо…

– Уверен? Кажется, нам не пошло на пользу.

– Но ты же идешь со мной за руку в какую-то темень. Вряд ли планируешь ногами запинать. А если вдруг да, то забери хотя бы вино у двери.

Я прыснула:

– Ага, так ты мне и дашь себя запинать!

– Я же не знаю твоих возможностей. Ты их как-то вяло демонстрируешь, но, уверен, еще удивишь.

– Мне кажется, ты все время смеешься над моими глупостями! – улыбнулась я шире.

– Нет, мне в последнее время не смешно.

– Но все же. Я для тебя ребенок.

– Нет, ты для меня – моя женщина. А еще ты почему-то думаешь, что тебя никто не воспринимает всерьез. Скажи мне – почему?

Я закусила губу, чувствуя, как взмокли пальцы в его ладони.

– За меня всегда все решали.

– Ты просто позволяла.

– Я просто всегда знала, что одна. И что кто угодно может сорвать с меня одежду и избить. Поэтому да, старалась пристроить свою задницу поближе к тому, кто обещал защитить.

– Тот твой спонсор, который продавал картины, предлагал защиту?

– Деньги, защиту, – пожала я плечами. – Меня все устраивало до определенного момента.

– Не хочешь рассказать мне, кто он?

Я только засопела напряженно, раздумывая. Если расскажу, с Тахира станется узнать обо мне все. Но если не расскажу, то он не будет знать, что в большой опасности вместе со мной.

– Иосиф Вальдман, – тихо произнесла, склоняясь к оборотню. – У него сеть автосалонов, но это все просто прикрытие другого бизнеса.

– Какого? – повернулся ко мне Тахир, подтаскивая к себе так, что я влипла в его грудь.

– Я не знаю точно.

Тахир прищурился недобро, но давить не стал:

– Ладно, разберемся.

– Я боюсь, что ты со мной в опасности.

– Ты сколько от него скрывалась? – не слушал меня он.

– Два месяца.

– А почему думаешь, что он все еще тебя ищет?

– Он сказал, что я никуда от него не денусь, – нехотя призналась.

– Понятно.

Тахир снова взял меня за руку и повел обратно.

– Что думаешь? – не выдержала я, когда впереди показалось здание клиники.

– Надо будет разнюхать.

– Может, не надо?

– А как?

– Свалить. Мне.

Он остановился, тяжело сглатывая, и повернулся ко мне:

– А мне что делать?

– Я не хочу, чтобы тебя у меня забрали, – серьезно посмотрела я в его глаза. – Лучше подальше от тебя, но знать, что тебе ничего не грозит.

– А теперь слушай меня, заинька моя, – хищно усмехнулся он. – Я теперь тут главный. Альфа-самец все же, не хухры-мухры… – Я прыснула смехом, но быстро пожухла под его серьезным взглядом. Шутки кончились. – Марина, бегать – не вариант. Я понимаю, что не всех на свете я сильнее, но сбежать – последнее дело. Тем более этому типу теперь путь к тебе заказан – ты больше не принадлежишь миру людей. Он, конечно, может попытаться испортить нам жизнь, но кончится это плохо. Для него. Волки очень злопамятны. Нас много, и своих самок людям никто не отдает.