Я все понимала, только спокойнее от этого почему-то не становилось. Хотелось снова оказаться маленькой и спрятаться за мамой с папой, которые никогда не дали бы меня в обиду.

Когда в коридоре послышались тяжелые шаги я напряглась и задержала дыхание.

– Не скучали, Ариночка? – надменно произнес Аркадий, пройдя в комнату, пока здоровяк придерживал для него дверь. – О, Жюль Верн, – заинтересованно поднял с кровати раскрытую книгу, – хороший выбор, старый добрый капитан Немо.

Пока Аркадий усмехался надо мной, бросив недовольный взгляд на фрукты с лимонадом, я не заметила, как сделала несколько шагов назад и уперлась в стену, неожиданно ударившись затылком. Отвечать ему не хотелось. Да и не требовалось. Этот человек настолько был увлечен своей игрой, что мнение подопытной мышки его и не интересовало.

– А ваш папочка оказался крепким орешком, – разглядывая книги на полках, Аркадий нервно постукивал корявыми пальцами по стеллажу. – На том прекрасном видео, что мы с вами недавно сняли, он видите ли не распознал свою дочь и заявил, что отказывается иметь дело с шантажистами.

В этот момент я и предположить не могла, какими будут его дальнейшие действия. Но закипающая в нем злость, казалось, заполнила уже всю комнату.

– Придется отправить папочке другие доказательства, поубедительнее, – он медленно и уверенно приближался, наслаждаясь моим страхом. – Что бы ему такое отправить? Может, ваши очаровательные пальчики? – Аркадий выхватил мою руку, до боли сжимая запястье. – Вот, как раз с колечком. Как думаете, Ариночка, такое доказательство вашего папеньку устроит?

Неужели он серьезно собрался отрезать мне пальцы? Испуганно взглянула на Бонда, но тот только усмехался, спокойно поглядывая на своего босса. Из его кармана сегодня нарочито торчал садовый секатор для кустарника. Похоже, серьезно! За таким дело не постоит. Ему, что пальцы отрезать, что перерезать горло. Наверняка даже аппетит не пропадет.

– Ну, конечно, какой же я несообразительный! Вы ведь играете на фортепиано?! Пальцы вам еще пригодятся! – Аркадий отпустил мою руку, и я с облегчением выдохнула. Но расслабилась рано.

Аркадий достал из кармана раскладной швейцарский нож и с увлеченностью маньяка принялся водить им по моему лицу. Я замерла на месте, на секунду зажмурившись от ужаса. Что задумал этот сумасшедший? Пересилив себя, я открыла глаза и с отвращением посмотрела ему в лицо.

Холодный металл, едва касаясь, очертил мой подбородок, скулу и остановился в районе виска.

– А вот без уха вполне можно прожить. Я слышал, сейчас даже искусственные делают так, что не отличишь.

Вот оно что! Только не ухо, чертов псих!

Кончиком ножа он поддел сережку.

– Поведаете, откуда у вас эти невзрачные серьги с топазами?

Он не задел меня своим пренебрежением. Я только вспомнила, как мама отдала мне их. Это было незадолго до той жуткой аварии, когда частный самолет, в котором она летела, исчез с радаров, предположительно разбившись в горах. Она позвала в свою мастерскую, достала из кармана маленькую атласную коробочку и сказала, что эти камни еще помнят то время, когда они с отцом безумно любили друг друга. «Пусть они принесут тебе счастье», – говорила она, вкладывая серьги в мои ладони. Тогда я не придала значения ее словам. Была уверена, что родители ни на минуту и не переставали друг друга любить.

– Они мамины, – честно ответила я, – и дороги мне. Отец подарил их ей на первую годовщину.

– Ах вот оно что! – радостно воскликнул Аркадий. – Тем лучше, их на вашем прелестном ушке папочка точно узнает.

Да уж, мама, не такого ты мне желала будущего. Я вдруг увидела себя со стороны, с приставленным к лицу ножом, и мне стало так жалко саму себя. От воспоминаний о маме или от всего сразу из глаз полились слезы. Сначала одна, быстро пробежавшая по щеке и оставившая едва заметную влажную дорожку. А за ней и все остальные.

* * *

– Мистер Серебров, вам посылка! – парнишка с ресепшн догнал меня уже на лестнице и вручил небольшую легкую бумажную коробку, когда я задумчиво проходил мимо.

– Да, спасибо, – ответил машинально и продолжил свое движение в номер, аккуратно придерживая ту самую посылку.

Что-то внутри перекатывалось и тихо ударялось о стенки. Кроме адресата никаких опознавательных знаков. Странно? Очередные письма с угрозами? Новая видеозапись? Сейчас же вызову Донована, пусть разбираются. Может, пальчики снимут или еще какие зацепки.

Вот уже почти неделя без нормального сна давала о себе знать. Ноги подгибались, а мысли в голове путались. Арина как сквозь землю провалилась. Прочесали уже десяток островов и ничего. Если я подпишу эти чертовы бумаги, они убьют мою единственную дочь, как ненужного свидетеля. Я бы так и сделал на их месте.

А если не подпишу? В любом случае возненавижу себя, что не уберег ее. Где ты, Арина? Где?

Глава 28.1. Юрий

«Ищу я выход из ворот, —
Но нет его, есть только вход…»

В. Высоцкий

Арина больше не рыдала, не всхлипывала, а мирно спала под одеялом, укрывшись им с головой, словно эта тонкая ткань была способна ее защитить.

– Не загоняйся ты так, все с ней в порядке, жить будет, – успокаивал Бонд напарника, похлопывая по плечу, заметив, как Сухой неподвижно склонился над экраном смартфона. – Никто и не собирался ее калечить. Так, попугать… А то, что Аркадий озвереет, я и сам не ожидал. А чего ты хотел? – продолжил он свой монолог. – Она заложница. Что ждет ее дальше, одному шефу известно. А наше дело маленькое, сказали – исполняй.

Бонд был прав. На сто процентов прав. Но не досказал главного, скажут убить – они должны будут сделать и это. В голове Юрия прокручивался миллион вариантов, но он никак не мог найти верный.

Больше всего ему хотелось подняться, открыть комнату, взять девчонку за руку и увести с этого проклятого острова. Только Бонд будет первым, кто его остановит. И снова будет прав.

Если им все-таки удастся сбежать, и их найдут, то прикончат обоих. Если она успеет вернуться под защиту влиятельного отца, то будет жить своей прежней жизнью, где ему не будет места. А его точно прикончат при любых раскладах, стоит только показать свою слабость.

Аркадий непростая птица, из его организации так просто не выходят. Этот партийный билет сдать нельзя. Если только с пулей во лбу и ногами вперед. По крайней мере, за эти годы Юра не знал ни одного такого счастливчика, кто все еще был бы жив, потому что сам их выслеживал и скидывал чистильщику адреса.

– Пойдем что ли пожрем? – пробасил Бонд из другого конца комнаты, потягиваясь на диване. – Там запеченное мясо оставалось.

– Не хочу.

– Ну, как хочешь, – почесывая живот Федор прошел мимо напарника в направлении кухни.

На потертом дубовом столе перед Юрой лежала огромная красочная книга на французском, похожая на справочник о растениях. Еще раз кинув взгляд в сторону кухни, хоть этого и не требовалось, настолько активно Бонд гремел посудой, Юра приоткрыл первую страницу. Он изъял из книги рисунок Арины, который в спешке туда засунул, даже не успев толком на него взглянуть, перевернул небольшой лист изображением вверх и собственное сердце оглушило ударами.

За всю жизнь, каждый день находя свое отражение в зеркале, он не видел так много. Там, на ее рисунке он был живее и реальнее, чем сейчас. И счастливее, в сотни, нет, в тысячи раз счастливее! Может, от того, что в этот момент он смотрел на нее?

С одного края рисунок был не завершен, там еще не были расставлены светотени. Конечно, он же выдернул его из ее рук, так и не дав закончить работу. Кончиком пальца Юра повторил плавную линию, представляя, что следует движению ее руки.

– Юуур, компот будешь? Последний! – протяжно раздалось из кухни.

«Думает, от мяса отказался, а на компот прибегу. Ага, жди».

От его голоса Сухой вздрогнул и поспешил спрятать рисунок обратно в книгу. Для него в этом клочке бумаги было столько личного, словно она душу его нарисовала со всеми торчащими из нее оголенными проводами. Еще не хватало, чтобы Федор его увидел. Такой, как Бонд никогда не поймет этого. Только поржет над его разлохмаченной прической. В лучшем случае скажет: «А что, ниче так получился».

Глава 29. Арина

Наверное, у каждого человека есть свой предел. Кого-то сломать проще, кого-то сложнее. Но при желании сломать можно каждого, если хорошо изучить его болевые точки. На мои надавили в полную силу и во мне что-то выключилось. Ощущала я себя, как цветок с перебитым в нескольких местах стеблем, не способным больше высоко держать голову и тянуться лепестками к солнцу. Где-то у меня внутри сгорел предохранитель.

Птицы за окном ранним утром устроили настоящую перепалку. Это походило на надоедливый музыкальный баттл. Сначала пела одна, пытаясь взять запредельно высокие ноты, затем подхватывала другая и жутко фальшивила. Что самое интересное, это безобразие продолжало звучать в голове, даже когда они замолкали.

Я не выдержала и встала. Первым делом закрыла окно, пару раз раздраженно стукнув по раме. Птицы испугались и разлетелись.

Так-то лучше!

Настала долгожданная тишина, точно такая же, как у меня внутри, в том месте, где еще совсем недавно, танцуя и смеясь, жили мои надежды.

Сходила в туалет. По привычке умылась холодной водой. Почистила зубы, упорно стараясь не смотреть в зеркало, и вернулась в кровать.

Вчерашний ужин так и стоял нетронутым на подносе. Я слышала, когда Юрий своей легкой походкой принес мне его, а после долго стоял у моей кровати. Но я сделала вид, что сплю, так и не пошевелилась. Что тогда, что сейчас, ни есть, ни общаться с ним мне не хотелось.

Мое сознание белой тягучей паутиной сковала апатия. Один гадкий паук выпил всю мою жизненную энергию и отвагу, за которую я держалась, как муравей за соломинку.

Наивная дура! А чего я хотела? Всерьез надеялась вырубить своими неотработанными приемами взрослого мужчину, чтобы воспользоваться его телефоном? Представить себя крутым ниндзя, сломать об его подбородок одну руку, чтобы потом здоровяк доломал мне и вторую? Может, оно и к лучшему? Такой план изначально был обречен на провал.

Пара глотков противной воды комнатной температуры и я снова закуталась в одеяло, пытаясь заснуть. Но сон не шел. Перед глазами мелькали неприятные назойливые картинки вчерашнего дня и желудок снова сжимался в болезненном спазме.

Весь этот день, как одна маленькая смерть. Стоило вспомнить и сознание отключалось, выстраивая защитное стекло, будто все это было не со мной.

Даже не знаю, в какой момент это начало происходить? Когда увидела заготовленный секатор для моих пальцев? Или, когда нож холодным металлом очертил ухо? Или, когда Аркадий обошел меня сзади и, резким движением дернув за косу, срезал ее? Серьги пошли к ней в комплекте. Кожа под оставшимися обрубками волос на затылке до сих пор горела.

«Легко отделалась!» – поздравил меня мой мучитель.

Даже страшно представить, что было бы, не ворвись в комнату запыхавшийся Юрий за момент до этого. Он предупреждал, что ему нужно уехать, но каким-то чудом успел вернуться. До сих пор не верю, что ему удалось остановить разъяренного Аркадия. Когда мужчина, не думая о последствиях, собственным телом закрыл меня от своего ненормального шефа с ножом, я посмотрела на него другими глазами. Аркадий сгоряча все-таки успел полоснуть Юру по руке. А после, за пределами этой комнаты они еще долго из-за меня выясняли отношения.

Неужели я в самом деле что-то для него значу? А что, если б Юра не успел?

Уши и пальцы на этот раз оставили при мне, но только до следующего раза. Когда это произойдет? Сегодня? Завтра? Да плевать! Нельзя постоянно находиться в страхе. Мой организм сам включил состояние анестезии. Лучше так. Ничего не хочу, ничего не чувствую, все по барабану.