Удаленная любовь (страница 7)
– Тоня тебе просила привет передать, – хмыкнул он. – Я знаю, что ты с ней барахтался, но зла на тебя не держу. Если только на нее чуть-чуть. Но так надо было.
Я молчал.
– Помнишь, она тебя просила отдавать нам симки умерших людей? Или хотя бы номера их телефонов?
– Да, но я ведь сказал: не могу.
– А если я тебя попрошу, сможешь? Притом добавлю: предпочтительней симки не голытьбы, а покойников богатых. Ты ведь в состоянии на глаз, по виду квартиры и вдовы, отличить состоятельного жмурика от бедняка? Я знаю, что можешь. Все могут.
– За пятнадцать тысяч? Или сколько она там предлагала – тридцать?
– Ладно, имеются у меня и другие аргументы. Вот, погляди. – Он достал из бардачка конверт. Протянул мне.
Там было несколько черно-белых фотографий. Все однотипные, на одну тему. Снимали, очевидно, со скрытой камеры, которая располагалась где-то под потолком в уютном гнездышке Антонины. На них были изображены мы с нею. Голые, в постели. Ее лицо было заблюрено, мое, напротив, хорошо узнаваемо. У любого зрителя при взгляде на изображения не могло остаться ни малейших сомнений, чем мы с ней занимаемся.
– Понравилось? – усмехнулся парень. – Да, это шантаж. Если не станешь нам с Антониной помогать – фотки эти широко разойдутся среди твоих друзей и знакомых, включая, разумеется, жену и дочку. Все соцсети и мессенджеры будут ими полны. Итак?
Я немедленно, даже чересчур поспешно проговорил:
– Да, согласен.
* * *
Спать с Антониной мне больше решительно не хотелось.
Но работать на них я стал.
На следующий день приехал оформлять очередной заказ в респектабельную шестикомнатную квартиру в дореволюционном жилом фонде в Спиридоньевском переулке – с гобеленами, дубовыми дверями и камином. Покойник, восьмидесяти девяти лет, мирно отошел к праотцам в своей постели. К моему приезду его увезли в морг, а вдова, дама лет шестидесяти, стала деловито обсуждать со мной детали похорон. Ей хотелось сделать все «дорого-бохато».
Я заметил, что оба телефона, и вдовы, и покойного, лежали вместе с пультами от техники – видимо, по старой привычке, чтобы не искать в приступе склероза, – в вазе муранского стекла. Когда женщина взяла оттуда свой аппарат, чтобы ответить на очередной звонок, и вышла с ним в другую комнату, я схватил второй и с помощью скрепки вытянул оттуда сим-карту. Потом бросил аппарат обратно в общую кучу техники.
Как договаривались с мужиком на «Гелендвагене», я позвонил Тоне и сухо сказал ей:
– У меня есть для тебя кое-что.
Мы встретились неподалеку, на Тверском бульваре у памятника Тимирязеву. Я передал ей симку, она мне – конверт, в котором оказались оговоренные тридцать сребреников.