Корэйн не ощущала ни того ни другого. Она даже не чувствовала под собой лошадь, скакавшую легким галопом. Не чувствовала слез, которые оставляли соленые дорожки на ее грязных щеках. Ничто не могло пробиться сквозь барьер, который она возвела вокруг себя. Пустота была единственной защитой ото всех ужасов, оставшихся позади.

Единственной защитой от смерти. От потерь. И от страшного осознания того, что она потерпела неудачу.

Она поддерживала этот невидимый щит, окружающий ее сердце, так долго, как только могла. Она не смела даже взглянуть назад: вид Джидаштерна, охваченного дымом и пламенем, был невыносимым. Это место стало кладбищем для множества людей и Древних – в том числе и для ее друзей.

Но смотреть на пустое поле было почему-то еще тяжелее, чем оглядываться на останки города.

Никто не следовал за ней. Никто ее не ждал.

Выжить не удалось никому.

Поэтому Корэйн оставалось лишь обратиться к тому, что она знала лучше всего. Поступить, как поступила бы ее мать. Она подняла взгляд к горизонту и поскакала в ту сторону, откуда доносился запах морской воды.

Ее спутником стало Зоркое море, чьи стальные волны яростно обрушивались на берег. Наступила ночь, поглотив все, кроме шума прибоя. Даже метель наконец-то утихла, и небо прояснилось. Посмотрев на звезды, Корэйн принялась читать их, словно одну из своих карт. Знакомые ей созвездия никуда не исчезли – не сгорели вместе с остальным миром. Простиравшийся над морем Большой дракон по-прежнему сжимал в зубах Северную звезду. Корэйн пыталась найти утешение в знакомом зрелище, но обнаружила, что звезды потускнели. Их свет был холоден и невероятно далек.

Лошадь скакала, не замедляя ритм. Корэйн знала, что Вальтик ее заколдовала – последний дар джидийской ведьмы.

«Как жаль, что она не наделила меня такой же выносливостью», – с горечью подумала Корэйн.

Она потеряла счет часам, проведенным в полыхающем городе. По ее ощущениям, прошла едва ли не сотня лет. Она была настолько измучена и разбита, что собственное тело казалось ей ветхим и дряхлым. Горло першило от дыма, которым она надышалась, а глаза щипало от пролитых слез.

Корэйн неохотно потянула за поводья, в глубине души сомневаясь, послушается ли лошадь. Вдруг та до сих пор подчиняется ведьме, погибшей в горящем городе?

Но кобыла моментально отозвалась на ее движение и, печально моргнув, перешла на шаг.

– Прости, пожалуйста, – выдавила Корэйн хриплым голосом.

И тут же сморщила нос. «Теперь, когда все мои друзья погибли, я извиняюсь перед лошадью».

Она медленно спешилась. После долгих часов, проведенных в пути, все тело ломило. Ходьба причиняла боль, но не такую сильную, как скачка на лошади. Держа поводья в руке, Корэйн побрела вперед. Кобыла шла сбоку, подстраиваясь под ее темп.

В голове Корэйн звучали завывания и клокот солдат-мертвецов, потерявших человеческий облик. В единый шум сливались голоса этих чудовищ под предводительством Таристана и Эриды, над которыми властвовал Тот, Кто Ждет.

Корэйн прижалась к лошадиному боку, чтобы ощутить тепло живого существа. Чтобы напомнить себе, что на самом деле она не одна. Лошадь пахла дымом, кровью и чем-то прохладным. Запах показался Корэйн знакомым. Сосна и лаванда. Лед.

Вальтик.

Сердце Корэйн сжалось, и к глазам снова подступили слезы, угрожая политься рекой.

– Нет, – с трудом произнесла она. – Не надо.

Боковым зрением она заметила блеск драгоценных камней и обернулась. В притороченных к седлу ножнах покоился Веретенный клинок. Камни на рукояти подмигивали ей каждый раз, когда лошадь делала шаг, слабо отражая сияние звезд. Они были хорошо знакомы Корэйн, равно как и сам клинок. Он был точной копией Веретенного клинка ее отца – того самого, чьи осколки остались в горящем саду.

– Близнец, – еле слышно произнесла Корэйн.

Мечи-близнецы. Братья-близнецы. Две судьбы. И одно жуткое будущее впереди.

Пусть она ни разу не встречала своего отца, Кортаэля из Древнего Кора, сейчас ей хотелось, чтобы он был рядом. Тогда бы она вернула ему тяжкую ношу и отказалась от надежды спасти мир самой.

«Почему я? – в очередной раз задалась вопросом Корэйн. – Почему именно я должна спасти мир?»

Она понимала, что нужно осмотреть клинок, но не смела до него дотронуться. Хотя Эндри Трелланд научил ее ухаживать за оружием, Корэйн не могла заставить себя даже взглянуть на меч, не говоря уже о том, чтобы чистить его. Веретенный клинок отнял жизнь у ее отца. Он отнял столько жизней, что невозможно сосчитать.

Устало шагая по пляжу, Корэйн провела пальцами по кожаной жилетке и кованой кольчуге, по изящным наручам, защищавшим ее предплечья. На них виднелись следы битвы, но золотые чешуйки по-прежнему блестели.

Dirynsima, или Драконьи когти – как их называл Сибрез. Дар Айбала, Айсадере и Благословенных Драконов. «Кажется, это было в другой жизни».

Корэйн повернула руку, чтобы в свете звезд изучить один из наручей. Стальные шипы, протянувшиеся по всей длине ее запястья, были острыми, словно лезвие. Некоторые из них стали темно-красными от запекшейся крови.

Крови Таристана.

– Ты неуязвим для большинства оружий, – вслух произнесла Корэйн, повторяя слова, которые несколько часов назад сказала своему дяде. – Но не для всех.

Драконьи Когти были благословлены дважды. Их зачаровали Айсадере – и Вальтик. Видимо, джидийской костяной магии или айбалийской веры было достаточно, чтобы ранить Таристана. Эта мысль принесла небольшое утешение. Но Корэйн все равно и не думала засыпать. Несмотря на усталость, она не могла заставить себя остановиться.

«Открытое Веретено совсем рядом, – подумала она. – А вместе с ним и Тот, Кто Ждет. Он ожидает меня в моих же снах».

Даже сейчас, бодрствуя, она практически чувствовала Его присутствие, словно красный туман на периферии зрения. Она вспомнила, как провалилась сквозь Веретено в старом храме и оказалась в бесплодном, проклятом, мертвом мире – завоеванном и искаженном. Расколотые Асандером Пепельные земли превратились в адское королевство Того, Кто Ждет. Когда Корэйн попала туда, Он нашел ее. Его присутствие походило на тень, которую никто не отбрасывает.

Теперь король Асандера дожидался Корэйн в дальнем уголке ее собственного разума. Протягивал руку, готовый затянуть ее вниз.

Она помнила каждое сказанное им слово.

– Как мне ненавистно пламя внутри тебя, это твое беспокойное сердце, – прошептал тогда Он.

Сейчас Корэйн чувствовала свое сердце. Оно по-прежнему упрямо колотилось.

– Ты не можешь постичь миры, которые я видел, – сказал Он, и Его тень покрылась рябью от скрытой в нем мощи. – Они безграничны, полны алчности, ужаса. Опусти Веретенный клинок. И Я сделаю тебя королевой любого королевства, которое ты выберешь.

Она до боли прикусила губу. Этого оказалось достаточно, чтобы вернуться к реальности, а звучавший в сознании голос умолк.

Несмотря на то что Корэйн всей душой ненавидела этот клинок, она вдруг поняла, что он притягивает ее взгляд. Она наблюдала за ним, как за опасным зверем. Будто меч мог выпрыгнуть из ножен, чтобы заколоть и ее.

Не давая себе шанса передумать, она быстрым движением вытащила меч наружу.

В обнаженной стали отразилось ее лицо.

Под глазами залегли темные круги. Черная коса спуталась, а бронзовая кожа побледнела – сказывалось влияние северной зимы. Ее губы потрескались от холода, а глаза покраснели от дыма и горя. И все-таки она оставалась собой, и будущее мира по-прежнему лежало у нее на плечах. Она была все той же Корэйн ан-Амарат, девушкой с угрюмым лицом, унаследованным от отца, и непоколебимой волей, доставшейся ей от матери.

– Достаточно ли этого для победы? – спросила она у тишины. – Достаточно ли для победы меня?

Ответа не последовало. Никто не дал ей совета, не указал направления. Под ногами не появилось нужной тропы.

Впервые за всю свою жизнь Корэйн не представляла, куда идти.

Внезапно ее лошадь испуганно подняла голову и навострила уши, заставив Корэйн задрожать.

– Что случилось?

Лошадь, будучи лошадью, ничего не ответила.

Однако Корэйн не нуждалась в ответе. Охвативший кобылу страх был ответом сам по себе.

Она повернулась в сторону Джидаштерна, вперив взгляд в горизонт. В темноте горело что-то наподобие свечи. По крайней мере, оно напоминало свечу, пока порыв ветра не принес запах крови и дыма.

Не мешкая ни секунды, Корэйн запрыгнула в седло. Огонек позади нее стал больше и издал протяжный вой.

Гончая Инфирны.

Корэйн стиснула зубы, наблюдая за тем, как свеча раскалывается на множество частей. Раздался злобный лай, эхом прокатившийся на многие мили вокруг. Лошадь перешла на галоп. Она явно помнила пылающих гончих Таристана не хуже Корэйн.

«Значит, его армия где-то рядом, – поняла Корэйн, чувствуя, как обрывается сердце. – А может, и сам Таристан».

Она пришпорила лошадь, чтобы та скакала еще быстрее. Корэйн было тяжело думать. Все тело ломило от усталости, но она не могла позволить себе упасть.

«Иначе вместе со мной падет весь мир».

Магия Вальтик еще не иссякла, и лошадь без устали неслась по темному побережью.

Вскоре на востоке забрезжил свет, и небо сменило цвет с черного на темно-синий. Звезды отважно сражались с рассветом, но все-таки постепенно, одна за другой, исчезали из виду.

Темнота жалась к земле позади Корэйн, образуя под холмами и деревьями густые тени. На западе в небо поднимался черный столб дыма – единственное, что осталось от Джидаштерна. Кроме этого виднелись и струйки дыма поменьше. Словно флаги, они отмечали места, где пробегали адские гончие.

Некоторые находились всего в миле от нее.

Корэйн попыталась пробиться сквозь туман усталости и найти хоть какой-нибудь путь, по которому она могла бы следовать. Если бы Сораса и Чарли были рядом с ней, то посоветовали бы скакать к ближайшей деревне, чтобы гончих задержали ничего не подозревающие солдаты местного гарнизона. Дом бы развернулся и принял бой, а Сигилла лишь посмеялась ему вслед. Эндри совершил бы какой-нибудь отважный, но глупый поступок, принеся себя в жертву, чтобы выиграть остальным немного времени. А Вальтик, таинственная и непостижимая, наверняка вспомнила бы какое-нибудь заклинание, которое обратило бы гончих в пыль. Или попросту исчезла бы, чтобы появиться, когда опасность минует.

«А что бы сделала я?»

В глубине души Корэйн поселилось отчаяние, но она понимала, что не имеет права предаваться ему. Если она погрязнет в печали и потерпит поражение, мир этого не переживет.

Она представила карту, чтобы оценить окружающую ее местность. Неподалеку находились северные границы Галланда.

«Королевство Эриды. Вражеская территория».

Но еще ближе был Каслвуд – самый большой лес северного континента. Он протянулся на многие мили практически во всех возможных направлениях. К югу от него возвышались вершины Корзубья, а за ними лежали Сискария и Долгое море. Родина. От этой мысли у Корэйн заныло сердце. Ей страшно хотелось повернуть на юг и скакать до тех пор, пока копыта ее лошади не захлестнут знакомые воды.

На востоке высилась другая горная цепь. Калидон. «А среди гор скрывается Айона». Крепость Древних, родное поселение Домакриана. И, наверное, последнее место в Варде, где ей помогут.

Она казалась недостижимой. Во многих милях отсюда, прямо на границе меркнущего сна.

Тем не менее мысль о поселении Древних прожигала мозг Корэйн насквозь, а его название тихим эхом отдавалось в ушах.

Айона.

Чтобы добраться до нее, нужно было преодолеть сотни миль: сначала пересечь Каслвуд, потом переправиться через горы Калидона. Корэйн слабо представляла, как выглядит поселение, скрытое в горной долине и окутанное туманом. Она попыталась вспомнить, как его описывали Эндри и Дом, при этом не думая о них самих. Задача была невыполнимой.