– Возможно, я бы так и сделала.

Натали перевела дыхание.

– К сожалению, у меня нет денег, чтобы одолжить тебе, – продолжила Коринн, ее лицо слегка порозовело. – Ты же знаешь, рентабельность виноградника падает. С помощью твоего брата мы все исправим, но могут пройти годы, прежде чем мы снова окажемся в плюсе. Все, что у меня есть, Натали, – это этот дом.

– Мой трастовый фонд, – твердо сказала Натали, наконец выдавив это из себя. – Я прошу освободить мой трастовый фонд.

– Боже, времена изменились, – со смехом заметила Коринн. – Когда ты окончила Корнелл, что ты говорила на своем ужине после церемонии? Что никогда не возьмешь у нас ни цента, пока жива?

– Мне сейчас тридцать. Пожалуйста, не бросай мне в лицо то, что я сказала, когда мне было двадцать два.

Коринн вздохнула и снова сложила руки на коленях.

– Натали, ты хорошо осведомлена об условиях твоего трастового фонда. Твой отец может, как дурак, гонять на машинах по Италии и разгуливать с девчонками вдвое моложе себя, но он закрепил условия траста, и что касается банка, он все еще контролирует ситуацию.

Натали вскочила на ноги.

– Формулировки в этом контракте архаичны. Как это вообще может быть законно в наши дни? Можешь же ты хоть что-то сделать.

Мать глубоко вздохнула.

– Естественно, я с тобой согласна. Но изменения должен подписать твой отец.

– Я не собираюсь пресмыкаться перед этим человеком. Не после того, как он попросту отшил нас и притворился, что нас не существует. Не тогда, когда он бросил тебя устранять ущерб после пожара четыре года назад.

Внимание Коринн переключилось на виноградник, освещенный лучами солнца.

– Не думала, что тебя это волнует.

– Конечно, мне не все равно. Ты попросила меня уехать.

– Я определенно этого не делала, – усмехнулась ее мать.

Вот как. Она даже не помнит? Натали переварит это позже. Погружение в нюансы ее предыдущего пребывания сейчас не принесет ей никакой пользы.

– Нам придется согласиться или не согласиться по этому поводу.

Коринн, казалось, была готова возразить, но явно изменила курс.

– Натали, у меня связаны руки. Условия траста не вырубишь топором. Чтобы получить деньги, получатель должен быть хорошо трудоустроен и иметь семью. Я понимаю, что это больше походит на что-то из Англии времен Регентства, а не из современной Калифорнии, но твой отец – итальянец старой закалки. Брак его родителей был устроен. В его глазах это очаровательно. Традиция.

– Это сексизм.

– Я бы согласилась, но условия трастового фонда для Джулиана те же. Когда составлялся контракт, в голове у твоего отца было какое-то грандиозное видение. Ты и Джулиан со своими процветающими семьями управляете винодельней. Повсюду внуки. Успех. – Она сделала неопределенный жест. – Когда вы оба уехали, не имея ни малейшего намерения присоединиться к семейному бизнесу, что-то внутри него сломалось. Пожар стал последней каплей. Я не оправдываю его, а просто пытаюсь показать тебе другую точку зрения.

Натали снова опустилась на диван и умоляющим взглядом посмотрела на мать.

– Пожалуйста, должно же быть что-то, что мы можем сделать. Я не могу оставаться здесь вечно.

– О, мне так жаль, что пребывание в родном доме для тебя похоже на изгнание.

– А ты попробуй просыпаться каждое утро по соседству с Джулианом и Хэлли, которые безуспешно пытаются заглушить рвущиеся в коридор звуки секса.

– Господи боже.

– Они тоже иногда его зовут, когда думают, что меня нет дома.

Испепеляюще закатив глаза, Коринн встала и подошла к переднему окну.

– Ты могла подумать, что поспешный отъезд отца подорвет лояльность его местных друзей и соратников, но, уверяю тебя, это не так. Они до сих пор возводят его на пьедестал – включая Ингрэма Мейера.

– Кого?

– Ингрэма Мейера. Это старый друг твоего отца. Он инспектор в Кредитном союзе нашего города, но, что более важно, он является доверенным лицом ваших с Джулианом трастовых фондов. Поверь мне, он будет в точности следовать инструкциям вашего отца.

Челюсть Натали, должно быть, коснулась пола.

– Какой-то человек, о котором я никогда не слышала – и не встречала, – держит мое будущее в своих руках?

– Мне жаль, Натали. Суть в том, что я ничего не могу сделать, кроме как попытаться убедить твоего отца изменить условия.

– Я не стану тебя об этом просить, – вздохнула Натали. – Не после того, как он ушел.

Коринн на мгновение замолчала.

– Спасибо.

Вот и все. Конец разговора. Больше говорить не о чем. В настоящее время Натали была очень далека от того, чтобы получить доходную работу. И еще дальше от того, чтобы выйти замуж. Патриархат снова победил. Ей придется вернуться в Нью-Йорк, поджав хвост, и просить низшую должность в одной из фирм, которые она когда-то считала конкурентами. Они будут ложкой есть ее смирение, а ей придется терпеть. Если она решит накопить достаточно денег, чтобы открыть собственный бизнес, это займет лет десять, потому что, видит бог, никто не станет вкладывать в нее деньги после ошибки, которая обошлась в миллиард долларов. Но она это сделает. Она должна справиться сама.

– Хорошо. – Покорная, опустошенная, Натали поднялась и разгладила подол платья. – Удачи с твоими утренними встречами.

Коринн ничего не сказала, и Натали вышла из дома, закрыла за собой дверь и спустилась по ступенькам, высоко задрав подбородок. Этим утром она собиралась отправиться в город, сделать прическу и маникюр. По крайней мере, она может хорошо выглядеть, когда вернется в Нью-Йорк, верно?

Но пока она собиралась сделать балаяж^[4], все изменилось – и, как в какой-то странной адовой детской считалочке, теперь в этих планах участвовали киса, крыса^[5]… и «морской котик».

Глава третья

Надо было закрыть входную дверь.

Теперь эта чертова кошка исчезла. Она сбежала из дома в знак протеста против его предварительных сборов. Очень предварительных. Он всего-то достал чемодан из шкафа и открыл его на своей кровати. Понюхав его, забравшись внутрь и сделав несколько кругов вокруг его багажа, Гроза прокралась на кухню. Август решил, что ей наплевать на его сборы, но он забыл главное правило, касающееся кошек.

Перемены равны нападению, и в этом случае кошки не ограничивают себя в своей мести. И вот теперь он бежал трусцой по тропинке между своей разрушенной винодельней и дорогой, зовя глухую кошку. Как до этого дошло?

Гроза никогда не покидала дом. Август знал это совершенно точно, потому что после того, как в один прекрасный день она неожиданно появилась и объявила его своим новым опекуном, он потратил две недели, пытаясь выманить ее пушистую задницу обратно на улицу. Очевидно, ему не следовало собирать вещи.

– Гроза, – прогудел он, сложив ладони рупором у рта. Может быть, она услышит вибрацию его голоса в воздухе? – Ты думаешь, раз я собираю вещи, то оставлю тебя здесь? Тебе напомнить, что на прошлой неделе я потратил восемьсот долларов на ветеринара? Я даже не знал, что у кошек может быть гингивит^[6].

Тишина.

Ну естественно.

Его неожиданная спутница время от времени мяукала, но обычно это случалось посреди ночи без всякой причины, которую он мог бы понять. Он всегда считал себя собачником. Нет, он был собачником. Ему просто нравилась одна кошка.

Обратите внимание на последние слова.

Впереди, у дороги, мелькнула рыжая вспышка. Вот и она. Август ускорил шаг. Осознав, как близко они находятся к дороге, он немного занервничал. Заслышав отчетливый гул приближающегося автомобиля, он бросился бежать, чувствуя, как по спине струится пот.

– Гроза! – рявкнул он, проклиная себя за то, что вытащил чемодан. Несколько месяцев назад он перенес ее туалет в прачечную, и она три дня не ела. Очевидно, он не усвоил урок. Собаки так себя не ведут, но у него – не собака. У него была глухая кошка, которая сейчас находится в двух секундах от того, чтобы ее раздавила машина. Она движется слишком быстро, и он может не успеть. Может быть, водитель заметит ее и притормозит? Гроза такая чертовски ярко-рыжая.

От звука завизжавших по дороге шин у Августа пересохло во рту, и мгновение спустя он прорвался сквозь деревья…

Лишь для того, чтобы обнаружить, что его темпераментная кошка перевернулась на спину и прихорашивается в нескольких сантиметрах от переднего бампера синего хетчбэка. Ее совершенно не волновало, что она чудом избежала смерти. Для нее это был просто еще один день, когда она разрушает жизни людей и выходит сухой из воды благодаря своему розовому носику и носочкам на лапках. Невероятно.

Август уже собрался выйти на дорогу, чтобы взять кошку на руки и поблагодарить водителя за отличную бдительность, но хриплый вскрик остановил его на полпути.

Натали?

Он никогда раньше не слышал, чтобы она издавала такие звуки – нет, его сны не в счет, – но Август сразу понял, что за рулем машины была она. В результате его тело пришло в состояние повышенной готовности. Он испытывал что-то вроде тревоги из-за того, что прошлой ночью проворочался с боку на бок, проклиная себя за то, что не может перестать думать об этой женщине. Она ему совсем не нравилась, и в то же время он ощущал странное противоречие из-за того, что просто оставил ее в зеркале заднего вида. Он не ожидал увидеть ее снова, но вот она здесь.

Натали схватила кошку на руки и прижала ее к груди, рассыпаясь в извинениях, тыкаясь в нее носом и почесывая ей подбородок. Пока он ошеломленно наблюдал, кошка полностью растянулась на руках у Натали и из своего положения встретилась с ним взглядом, своим вежливым выражением мордочки недвусмысленно давая ему понять, что у нее есть и другие варианты. И эти варианты будут непременно использованы, если он сделает еще хотя бы один неверный шаг, например, почистит зубы в неподходящее время суток.

Он должен дать Натали понять, что стоит у нее за спиной. Разумеется.

Но не мешало бы уделить несколько секунд тому, чтобы полюбоваться женщиной сзади. Черт возьми, это было его любимое занятие. Обратить внимание на ее ноги, особенно в платье, которое на ней надето. Остроносые туфли, высота каблуков которых как раз подчеркивала изгиб икр. Боже милостивый, это какие-то бесконечные ноги. Он даже на смертном одре будет жалеть о том, что упустил шанс почувствовать, как они прильнут к его бедрам. Дернутся, когда она будет на грани, а затем снова обнимут его, и так до самого конца.

– Бедная малышка, – проворковала Натали кошке, укачивая ее, как младенца. – Я не хотела тебя напугать. Где твоя хозяйка? – пробормотала она.

– Я здесь, принцесса, – окликнул Август. Натали обернулась, и он сглотнул. Черт. Она всегда выглядела потрясающе, но сегодня в ней было что-то особенное. – У тебя под глазами куча черного дерьма.

Все ее тело как будто обмякло при виде него. Воплощенное раздражение в человеческом обличье.

– Это подводка для глаз, ты, пещерный человек.

– Почему на тебе ее так много?

Она повела плечом.

– Может быть, у меня было свидание.

У Августа сжалось сердце.

– С кем?

Боже, мысль о том, что она ездила на свидание, была ненавистна ему больше, чем… любая другая мысль. То, что они не встречаются, не означает, что она может вот так запросто встречаться с кем-то другим. Потому что в этом нет ничего рационального, верно?

Она покачивалась вместе с кошкой, словно пытаясь убаюкать животное.

– Ни с кем, – пробормотала она. – Я поехала купить тональный крем, а закончила креслом, которое переделали под меня.

Он скрыл облегчение.

– Они сразу заметили кредитку с высоким лимитом.

Лучезарная улыбка.

– Разве ты не должен охотиться с дубинкой на мохнатого мамонта или что-то в этом роде?

Август ухмыльнулся: